Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

продолжались несколько недель. Оказалось, что 70 % детей, питающихся едой без консервантов и красителей, смогли улучшить свою способность сосредотачиваться в среднем на 50 %.

Поскольку это было исследование с небольшим охватом, та же группа ученых решила сделать следующий шаг. На этот раз они изучили сотню ребятишек на протяжении пяти недель. И снова оказалось, что большинству детей, соблюдающих диету с ограничениями, удалось существенно улучшить способность концентрироваться.

Эти эксперименты ставились в основном для проверки предположения о том, что у детей не получается сосредотачиваться из-за аллергии на некую составляющую их повседневного рациона. Такое возможно. Но мне кажется, что их результаты соответствуют и другому: употребление в пищу продуктов, ставших человеку привычными в ходе его эволюционного развития, способствует лучшему функционированию мозга. В Нью-Йорке я завтракал с доктором Дрю Рамсеем, одним из первопроходцев диетологической психиатрии – новой области науки, нащупывающей связи между тем, как люди питаются, и их психологическими проблемами. Он сказал, что «спросил бы любого сомневающегося в наличии таких взаимосвязей, откуда, по его мнению, берется внимание. Головной мозг формируется из питательных веществ. Вот вам и самая прямая связь». Дрю рассказал, что человеческий мозг может расти и развиваться, только когда получает целый комплекс ключевых питательных веществ. Хорошо известный пример – дефицит в рационе питания жирных кислот ряда Омега-3 (в основном содержащихся в рыбе) чреват ущербом для умственной деятельности. И заменять эти питательные вещества пищевыми добавками – не самый удачный вариант, потому что организм лучше усваивает их из еды, чем из таблеток.

Третья причина негативного воздействия современных продуктов – иного рода. В нашем нынешнем питании не только не хватает того, что необходимо, в нем активно присутствуют химические вещества, действующие на мозг почти как наркотики. В 2007 году ученые из Саутгемптона отобрали 297 обычных детей в возрасте от трех до девяти лет и разделили их на две группы [164]. Одной группе давали напиток, содержавший обычные для нашего рациона пищевкусовые добавки, другая получала напиток, в котором их не было. Последующие наблюдения показали, что дети из первой группы были более склонны к гиперактивности. Полученные результаты оказались настолько убедительны, что целый ряд европейских стран запретил применение этих добавок. Правда, регулирующие органы США этого не сделали, и эти добавки до сих пор ежедневно употребляют люди в составе некоторых популярных сухих завтраков и снэков. Мне стало интересно, не этим ли отчасти объясняются различия в заболеваемости СДВГ между Европой и США.

Дейл сказал мне, что при желании разобраться в том, что происходит на самом деле, следует посмотреть на страны, в которых люди физически и психологически здоровее, чем мы, и диагнозы СДВГ и деменция ставятся гораздо реже. По его словам, на первый взгляд сходства будет очень мало: «В каких-то рационах преобладает рыба, в каких-то ее почти нет; где-то едят очень много растительной пищи, а где-то ее потребляют не так много; в чьих-то диетах полно углеводов, а в чьих-то их нет вообще. Поиски чудодейственного ингредиента ни к чему не приведут. Но есть нечто единое для всех этих режимов питания. В них и в помине нет той дряни, которой нас изводят. В них нет рафинированных углеводов, переработанных продуктов, фальшивых масел – основу составляют натуральные продукты. Это главное. Это и есть палочка-выручалочка – нужно просто вернуться к натуральным продуктам. К тому, что изначально считалось едой». Дейл сослался на Майкла Поллана, который говорит, что есть нужно только то, что признавали за еду наши бабушки, а закупаться продуктами следует в основном по краям торгового зала супермаркета: при входе это будут овощи и фрукты, в дальнем конце – мясо и рыба. Все, что выставлено в середине, на самом деле не имеет к еде ни малейшего отношения.

Однако вместо того, чтобы переводить детей на здоровое питание, их зачастую заставляют есть самое худшее. В Бостоне я беседовал с другим диетологом-психиатром – доктором Умой Найду. Она рассказала мне, что несколько лет назад в США урезали финансирование школьных обедов, после чего пищевики понаставили в школах торговых автоматов. «Очевидна связь между потреблением шоколадок и печенек и нарастанием проблем с вниманием у детей», – сказала она. Специалист по СДВГ Джоэл Нигг, с которым я беседовал в Портленде, пишет: «Происходит важное изменение… Если вы считаете, что СДВГ у вашего ребенка каким-то образом связан с питанием, наука уже соглашается с вами» [165].

* * *

Общение со всем этими людьми доставляло мне удовольствие, но отчасти я испытывал какую-то неловкость. Великое множество эмоций связывало меня с именно с той едой, которую они в наших беседах называли убийцей внимания. С детских лет я искал утешение в нездоровой пище. В плохом настроении я просто жаждал ее. Размышляя о том, как такой режим питания мог отразиться на мне, я снова вспомнил свою жизнь в Провинстауне. Там не было никакого фаст-фуда – ни McDonald’s, ни KFC, ни Burger King. Имелась всего лишь одна-единственная пиццерия. То есть на протяжении трех месяцев я питался почти исключительно здоровой натуральной едой. Дольше, чем когда-либо в жизни, не считая тех регулярных летних каникул в Швейцарии. Мне стало интересно, не было ли и это тоже в числе причин отсутствия у меня проблем с концентрацией в Провинстауне.

Изучая эту тему, я то и дело вспоминал о том, как в последний раз виделся с моей швейцарской бабушкой. Ей было уже хорошо за 80 лет, но по горам она ходила быстрее, чем я. Она привела меня на свой приусадебный участок. Бабушка полола сорняки, смотрела, как созревает морковка и лук-порей, а вокруг нас разгуливали ее куры. Потом она проворно надергала овощей на ужин и на моих глазах приготовила его. Для нее все это было совершенно естественным. Сейчас мне понятно, что для меня это должно было стать откровением.

Впрочем, эти факты можно представить людям и с позиций жестокого оптимизма. Мне не составляет труда вообразить, как инфлюенсеры в Instagram постят: «Теперь все понятно! Смотрите, достаточно изменить режим питания, и внимание вернется к вам! У меня это получилось! И у вас получится!» Но на самом деле это, как и многое из того, о чем я пишу в этой книге, структурная проблема. Ни у кого из моих знакомых нет фермы в горах, им приходится закупаться продуктами в супермаркетах. Эти супермаркеты заполнены дешевыми переработанными продуктами, которые назойливая реклама навязывает нам с младенчества. Если мы хотим справиться с проблемой, определенную роль в этом будут играть личностные перемены, но более важной задачей станет борьба с