Ветер плодородия. Владивосток - Николай Павлович Задорнов

— Что же делать! — ответил лорд. — Нет, я решительно и категорически отказываюсь от своих требований, — заявил он тоном приказа. — Не побуждайте меня поколебаться, вы сами столько раз просили меня обдумать все тщательно, приводили доказательства, с которыми я долго не был согласен, остерегали, уговаривали уступить. Уверяли, что при обширности нашей торговли с Китаем нам необходимо соблюдать осторожность и не рисковать выгодами коммерции и своим престижем просветителей. Я согласился с вами. Все будет достигнуто! Трудно было, но так важно сделать первый шаг.

Путятин, в конце концов, вправе отнести перемену своему влиянию. А уступка значительная, теперь и Гуй Ляну с Хуа Шанем, и самому Евфимию Васильевичу дело облегчено.

Элгин найдет более гуманный способ! В изобретательности ему не откажешь. Шаг смелый, само подписание договора втягивает Китай в новые отношения. И Путятину легче, хотя заслуга его не велика, но она есть.

Элгин уехал, дружески простясь и крепко пожав руку Евфимия Васильевича.

Путятин решил, что обо всем этом надо немедленно подать сведения Гуй Ляну и его сотоварищу Хуа Шаню. Вот где будет наш вклад действительный. Намерение китайцев будет удовлетворено. Надо их ободрить и объяснить, как им следует действовать дальше. А то совсем пали духом.

Как же теперь, кого послать к китайским уполномоченным?

Кафаров — хитрый поп, не любит англичан и не верит им. Сказал, что и в уступки их не верит, рано Евфимию Васильевичу проникаться их заверениями. На мнение дать совет послам не обнаруживать, что им стало известно все от нас, Кафаров ответил Остен-Сакену, что китайцы и сами понимают это.

Мог бы ехать Кафаров. Но его приберегали для переговоров серьезных, когда от послов потребуются доверие и откровенные признания. Его не надо слишком часто посылать. А уж такую подать благую весть может молодой человек, приятный послам.

Решили, что отправится переводчик доктор Татаринов. Он поехал по знакомой дороге в западную часть северного предместья на квартиру в дом богатого магометанина и повез письмо графа.

Вернулся довольный и много утешил Евфимия Васильевича рассказами, как принято его письмо и содержащаяся в нем благая весть.

Глава 18

ТЯНЬЦЗИНЬ

Гуй Лян, получив ободряющее известие от Путятина, предпочел бы уклониться от ловушки и от злой дипломатической игры с переводчиками. С Вунгом никогда не знаешь, как поступить. На этот случай никаких традиционных указаний нет и ничего нельзя найти готового при решении, как поступать, подобных примеров нет в истории.

Вунг и другие оборотни защищены законами королевы. Они во всем подражают англичанам и стараются казаться неприступными. Видя нашу беспомощность и бессилие, говорят что захотят, поступают произвольно, невежливо высмеивают наши доводы. Можно все стерпеть ради успеха дела. Но нельзя сказать переводчику о том, что мы узнали от Путятина. Эти невежественные люди будут глумиться и могут все испортить.

Впоследствии, в конце века, когда в Китае возникла новая литература и стали изучаться европейские науки, а некоторые молодые люди получали образование в университетах западных стран, новые китайские историки стали утверждать, что во времена тайпинского восстания и опиумных войн китайская дипломатия, как и китайское общественное мнение, находилась в младенческом состоянии. Но старый Гуй Лян и тогда видел и понимал все, что происходит В своих горестях Гуй Лян и Хуа Шань не сидели сложа руки. Они умело подбирали свои козыри, старались угадывать, как и в каком случае поступить. Они привлекли к себе молодого знатока новой дипломатии, который до разгрома в Даго с большой пользой служил китайскому губернатору и главнокомандующему, ведя переговоры с европейцами, часто встречаясь с ними и бывая на западных кораблях. У него была способность к общению с западными людьми.

Это был Бянь, один из козырей новой китайской дипломатии, которым Гуй Лян ловко крыл карты Вунга.

Вянь похож на Вунга, но сохраняет китайский вид и элегантность. Образец джентльмена с косой и в халате.

Вянь делал карьеру, надеясь, что перед ним откроется будущее. Это не мешало ему задуматься о судьбе маньчжур в Китае. Происходящие события показывают силу англичан и других европейцев. Но еще в большей степени видно могущество китайцев. Как же мы, маньчжуры, выглядим при этом?

В чем проявляется сила китайцев? Казалось бы, их всюду бьют и уничтожают. Наемные войска из китайцев самые слабые. Но в рядах тайпинов китайцы сражаются с величайшей храбростью. Они воюют ради цели свергнуть маньчжурскую династию. Но китайцы в коммерческих делах еще сильнее, чем на поле брани. Тут они явно превосходят маньчжур. Китайский воротила Хоква, фирма которого находится в Кантоне и от которого все европейцы, торгующие в это лето в заливе Печили и в городах по его берегам, получают товары, имеет от войны большие выгоды. Выходит, что англичане становятся исполнителями воли китайских воротил. Его настоящая фамилия У Хо Гуань известна, но все зовут его Хоква. Когда после войны оказалось, что в казне императора нет больше денег, он заплатил англичанам четыре миллиона контрибуции, которую они наложили на Китай. Со времен первой войны прошло без малого двадцать лет. Хоква вернул с лихвой все деньги. Он освободил Китай от ярма иностранных долгов. После войны он торговал с иностранцами, не требовал возвращения долга с императорского двора, сам при этом платил с оборотов своему императору по двести тысяч долларов в год. Он не чужд европеизма.

Напротив Кантона находится огромный и плодородный остров Хонан. Предместья торгового города уже начинают вползать на него. Набережная застраивается жилыми кварталами. На Хонане доки, лесопильные заводы и разные мастерские. Дальше простираются необозримые, возделанные крестьянами поля. Большая часть острова Хонан принадлежит У Хо Гуаню. В имении на Хонане, близ своего загородного дома с павильонами. Хоква вырастил сад. Он открыл его с разрешения властей, для прогулок и отдыха европейцев, живших в те времена замкнуто в торговых блоках под стеной Кантона без права выхода за их пределы. Какой роскошный дар преподнес Хоква своим западным партнерам! Правительство Китая разрешило два раза в месяц всем европейцам приезжать с семьями в райский уголок на Хонане и любоваться там природой. Хоква недаром проводил время со своими гостями, он учился.

Нынче на Хонане шли бои, англичане и французы маршировали по полям, а в саду У Хо Гуаня они срубили несколько деревьев и построили батареи для обстрела Кантона. Извинения были принесены, когда Элгин, не в силах справиться с побежденным населением Кантона, попросил совета Хоквы, как ему быть дальше. Так У