Ушедшие в никуда - Марина Лазарева

нее и весь хазарский народ, подчиняясь неумолимым законам этноса, вынужденный уступить место тем, кто продолжит ход Мировой Истории. Истории, которая столько веков прославляла хазарское могущество, но теперь предстала перед этим народом жестоким и неумолимым палачом…

Эпилог

После сокрушительного удара Святослава были и другие, более мощные удары Руси по хазарским землям. Князь Святослав стал первым, кто положил начало необратимого падения Хазарии. Мирные хазары то уходили, то возвращались в свои жилища, в надежде восстановить прежнее течение их обывательской жизни, приспосабливаясь даже к чужой власти. Но стремящаяся к развитию эволюция народов диктовала иное.

Госпожа Эволюция, которую во все времена величали и Судьбой, и Провидением, и Божьим Промыслом. Эволюция, перед которой равны все некогда жившие на земле племена и народы, некогда существовавшие религии. Эволюция, в ходе которой все обречены на рождение, все обречены на неизбежный уход.

Так или иначе, но в вечном противостоянии племен, в их непримиримой борьбе за место под солнцем великая истина земного бытия: место под солнцем занимает молодость и сила, ибо молодость и сила – основа эволюции.

Молодая Русь, возмужавшая, окрепшая, потеснив отжившую свой срок Хазарию, заняла достойное место под солнцем, ибо ей в истории народов предстояли еще великие дела, великие свершения, великие победы и великая биография на многие времена вперед!

А хазары ушли. Ушли не сразу, не вдруг, и не только со своей исконной земли. Они покинули планету, растворясь в небытие, не оставив ни наследия, ни потомков. Хазары ушли безвозвратно, не породнившись кровно с каким другим народом, дабы по космическим законам создать новый народ. Некогда могущественная и сильная Хазария пала, канув в Лету без следа.

Остановилось сердце мировой торговли Средневековья, куда во времена расцвета Хазарии проторенными тропами со всего света стекались несметные торговые караваны. Теперь лишь ветер гулял по степи да племена полудиких кочевников, пришедших на эти опустевшие земли.

Пройдет более двухсот пятидесяти лет, прежде чем придет в эти края Чингисхан, рассыплется горохом по степи его Золотая Орда, и воцарится на долгие времена татаро-монгольское иго.

Лишь через триста без малого лет посол французского короля Вильгельм Рубруквис найдет в низовьях Волги три татарских городка. По-разному станут прозывать один из них: и Хазиторокань, и Аштархан, и Аджитархан, и Цитрахан. Многие события увидит этот маленький городок, пока, минуя века, не обретет заслуженную славу южного форпоста Руси, пока не назовется в устах и летописях нынешней Астраханью.

Славны сей город и сия земля, которые столько веков существованием своим волнуют самые светлые умы человечества!

Многие и многие посвящают целые жизни постижению тайн далекого существования хазар, собирая по крупицам целостность их быта. И дай бог каждому этносу, каждому народу вызвать в душах потомков столь же неугасимый интерес, оставить о себе на многие века такую же яркую память, какую оставили хазары.

Загадка их стремительного взлета, их короткой жизни и их внезапного ухода в никуда так и останется загадкой. Нам остается лишь помнить их, ибо они – наши далекие предки.

Когда над степью гуляли ветры

Часть I. Острог

1

Над Заячьим бугром вставало рассветное солнце. Оно красило стены Белого города в нежно-розовые тона наступающего осеннего утра остывшими после знойного лета лучами.

Полноводная речка Кутумовка, обняв Заячий бугор, снисходительно дозволила людям разместить на своих берегах многочисленные базары и пристани. Но каждую весну, разливаясь большой вешней водой, она напоминала им о своем крутонравье.

К Большим Исадам подошло груженное рыбой судно. Натужно скрипнув, городские ворота тяжело отворились, обнажая перед прибывшими суету ожившей базарной обыденности.

– Эй, на берегу, принимай чалку! – донеслось с судна.

– Чего кричишь? Не успеешь, что ли? – нехотя отозвался молодой мужик с залихватски взъерошенными кудрями, поймав с привычной ловкостью конец веревки.

– Давай пошевеливайся! Время не ждет! Принимай сходни!

Аким Никифоров спустился на берег и через несколько мгновений окунулся в бурлящую суету городского базара. Дело привычное. Не первый год занимался он рыболовным промыслом. Всех и все знал. Да и к нему пригляд уж давно прошел. Своим считался среди купцов местных.

Пока работники разгружали судно, перетаскивая на берег увесистые корзины с рыбой, решил Аким к купцу Петру Выборнову наведаться, потолковать по душам. Немалый срок вели они вместе торговые дела. Понимали друг друга, уступали, если вдруг в ценах заминка выходила. Но нынче Выборнов что-то не очень сговорчив оказался.

– Что-то ты больно дешево берешь рыбку-то, Петр Силыч, – мягко возразил Аким покупавшему у него товар купчине, – мне, чай, тоже не с руки задарма товар отдавать. Рыбакам заплатить надо, да и себя в накладе не оставить.

– Уж не обессудь, но не могу, Аким Акимыч. Время-то сейчас какое! Не продам – по миру пойду. Ведь сколь народу-то Иван Грозный со свету сжил! Многие, ой, многие земли обезлюдели. Продавать-то некому, – посетовал Выборнов в надежде, что сможет убедить Акима не поднимать цену на рыбу.

– Да полно тебе, Петр Силыч. Голод и недород свое возьмут. Любые деньги народ отдаст.

– Голод и недород – да. А народ-то нищ, – вздохнул Выборнов, и немного помолчав, добавил: – В смутное, Аким Акимыч, время живем. Говорят, царевич Дмитрий вступил в пределы Москвы. Что дальше-то будет?

– Дмитрий? – переспросил Аким, вскинув настороженный взгляд на товарища. – Так вроде он давно убиен в Угличе?!

– Не ведаю наверняка, Аким Акимыч, но говорю то, что слышал от людей, – поглаживая густую бороду, ответствовал купец.

– Не верю я в это, – опершись локтем на столешницу и подперев ладонь подбородком, отверг слова Выборнова Аким. – По всему видно, какой-то самозванец на царский престол метит. Только нам-то до него что за дело? Наше дело товар сбыть!

– Вот и я говорю, – отозвался Петр Силыч, – у нас своя ноша. Далеко мы от Москвы…

Долго рядились