Ушедшие в никуда - Марина Лазарева

земли козарские не одним Итилем меряны. Еще не покорилась ему Белая Вежа[65]. Семендер только грезится росам. И некогда Святославу расслабляться да почивать на лаврах итильских, надобно ему идти далее.

Один удар – еще не победа, а посему нельзя давать козарам опомниться, надобно идти на Дон. Пока дружинники его вкруг костров праздные разговоры ведут, отдыхая от минувшей битвы, он умом раскидывает, как лучше поступить, чтоб охочие рты, такие как хитрый Хорезм, его, Святослава, жирный итильский кусок из-под носа не увели.

Долго думал князь Святослав. В конце концов, решился, собрал вокруг себя дружину свою.

– Вот что, дружина моя, – обратился к ратникам Святослав, – собрал я вас здесь не за просто так. Слово свое княжье хочу молвить. – Святослав обвел тяжелым взглядом собравшуюся дружину. – Знатно бились вы с козарами, за то благодарю, но не след нам, воинам, расслабляться. Иные победы нас ждут, иные земли надобно покорять! А время не ждет! Потому, не могу долго оставаться на итильской земле. На Дон надлежит путь. Здесь, на землях Хазарана[66], оставляю два гарнизона для присмотру, да и вообще…

Что вложил Святослав в смысл слова «вообще», он и сам не ведал, однако в тот момент помыслил, что и с двумя гарнизонами козарам не совладать, ибо торки, с легкой руки ябгу Кандиха, разгульно хозяйничали на козарских землях. День ото дня совершали они все более разорительные набеги, не давая козарам вздохнуть.

Кто знал сейчас, стоило ли уходить Святославу с этих земель? Стоило ли оставлять без княжьего призора не крепко закрепленные за Русью земли? И долго ли эти земли будут под русской волей? Но великие планы Святослава – покорить Хазарию Руси – не давали ему возможности оставаться здесь долее, укрепиться прочнее. Манящая за собой мечта, неуемная жажда завоеваний заставляли князя собрать его главные силы и уходить сейчас на Дон, оставив на отвоеванных им землях всего два небольших гарнизона.

XVIII

Сражение Иосиф проиграл. Стоит ли описывать то состояние полной подавленности, в которое впал правитель Хазарии? Стоит ли говорить о том, что творилось сейчас в его душе? Его поражение! Бесспорное, позорное поражение, после которого ему чудом удалось скрыться с поля сражения с небольшой кучкой арсиев. Нет, не рассчитывал он, что русский князь Святослав поднимет руку на кагана Шафара. Просчитался! Как мог он, Иосиф, просчитаться? Как же не предусмотрел языческое мышление Святослава? Что русскому князю воплощение Бога на Земле, коли сам он поклоняется другим идолам? Просчитался! Он должен искать выход! И выход есть! Нужно только его разглядеть! Одно успокаивает душу Иосифа: покорился Святославу лишь восточный Хазаран, Ханбалык же – западная часть Итиля, его, Иосифа, города, где проживает он и вся его знать не под властью русов.

Который срок нет покоя душе Иосифа! Трудно сознавать свое бессилие перед русским князем, еще труднее видеть, как охваченные страхом покидают свои жилища хазары. Пустеет Итиль! Но не росы, разбившие на поле брани войско Иосифа, досаждают его народу. Росы ушли, оставив на хазарской земле малую толику своих людей. Гузы хозяйничают и беспредельничают в Итиле, изнуряя опустошительными набегами и Ханбалык, и Хазаран. Торки, как величают их русы, часть гузов, что пребывают с ними в тесном контакте.

«Наверняка набеги гузов тоже дело рук Святослава, – в который раз обдумывал ситуацию малик-хазар. – Наверняка Святослав предусмотрел все заранее, и то, как войдет на хазарскую землю, и то, кого оставит на ней вместо себя. Он все рассчитал. И гузы тоже, часть его расчета. Гузы… – Мысли Иосифа метались в беспокойной растерянности. – Но в дружбе с росами только часть гузов, остальные же на стороне Хорезма!..»

Хорезм! Однажды Хазария уже просила помощи у Хорезма. В те времена Хорезм поставил невыполнимые условия. Но тогда Иосиф мог ждать. Сейчас ждать нечего и некого. Деваться Иосифу некуда. Он в западне. Придется снова пойти на поклон к эмиру Мумаду.

Иосиф склонился над пергаментом. Обдумывая каждое слово, искусной вязью, сплетал он из этих слов просьбу отчаявшегося правителя к ненадежному союзнику.

Преданный сановник малик-хазара ждал приказаний своего господина. Он обеспокоенно смотрел на Иосифа. Хулаг впервые видел своего повелителя таким. Словно затравленный дикий зверь, загнанный рогатиной в западню, смотрел он на сановника налитыми гневом и красными от многих бессонных ночей глазами. Его тщетные попытки держаться со спокойным достоинством одна за другой терпели поражение, выдавая Иосифа с головой. Его улыбка напоминала звериный оскал, а движения – нервную решимость к оборонительному прыжку.

Малик-хазар скрепил печатью письмо и передал Хулагу. Он потребовал немедленно отправить письмо эмиру Хорезма.

Сановник, не переча, взял скрепленный печатью малик-хазара свиток и склонился перед Иосифом в поклоне. Он был обескуражен. Никогда прежде бек Иосиф не утруждал себя составлением посланий, на то имелся писарь. В крайнем случае послание мог составить он, Хулаг! Никогда прежде правитель Хазарии не оставлял своего ближайшего подданного в неведении при решении государственных дел. Никогда! Но в те, совсем недавние времена до апокалипсиса, он, Иосиф, был правителем Хазарии, а вся придворная челядь – его непреложным атрибутом власти. Теперь, в хаосе уничтоженного мира его державы, невозможно было ориентироваться.

Иосиф пребывал в полном неведении. Кто он теперь и кто те люди, что еще окружают его? Его придворные – придворные мнимого правителя умирающей страны. Но все же они еще служат ему, так же как и он, надеясь на чудо…

Святослав ушел, оставив на хазарских землях своих людей, но и Святослав проявил некоторое легкомыслие в расчетах. Слишком много глаз смотрит на земли ослабевшей Хазарии! Как бы кто из ее алчных соседей не вырвал изо рта росов отвоеванный ими жирный кусок добычи!

С нетерпением ждет Иосиф ответа хорезмского эмира. С каждым днем все больше слабеет он духом от сообщений о нескончаемых набегах гузов на пустеющий Итиль.

Не раз за это время вспомнился Иосифу день, когда средь бела дня опустилась на город тьма и почернело светило, когда придворные оракулы в один голос предрекли беду. Тогда он не хотел верить им, не прислушивался к их прорицанию. Но сбылось пророчество. Теперь он, Иосиф, последний правитель Хазарии, терял равновесие, пребывая на шатких руинах своей страны.

– Мой господин,