Нахалки. 10 выдающихся интеллектуалок XX века: как они изменили мир - Мишель Дин

Саррис отреагировал как обиженный ребенок: всю оставшуюся жизнь он жаловался на несправедливость этих комментариев. «Полин меня изобразила страшной угрозой для всей американской критики», – говорил он биографу Кейл. В то время он чувствовал, что его мало читают и еще меньше платят и что на него напали несоразмерно его фактическому влиянию. (Место критика в Village Voice он получит чуть позже.) Еще его сбивало с толку, что Кейл, в пух и прах раскатавшая его идеи в «Кругах и квадратах», лично на него зла не держала. В последующие годы она часто отмечала «проницательность» некоторых его статей. А приехав в Нью-Йорк спустя год после публикации «Кругов и квадратов», Кейл позвонила Саррису и пригласила его на ужин.

Саррис не раз излагал эту историю в разных вариантах, но достаточно будет сказать, что звонок был для него неожиданным. Он жаловался, что Кейл его упорно считала геем (Саррис потом женился на Молли Хаскелл). Жил он на дальней окраине Квинса и на предложение приехать на Манхэттен энтузиазма не выразил, но Кейл сказала: «В чем дело? Тебя любовник не отпустит?» Еще Саррис ясно дал понять, что нашел Кейл грубоватой и агрессивной и что она, на его взгляд, слишком много говорила о сексе. Похоже, эта встреча осталась для них единственной.

Забавный момент: сейчас сложилось мнение, будто эта мелкая вражда еще несколько месяцев интересовала весь кинематографический мир. На самом деле особого шума тогда не было. Не только широкая пресса (что само собой разумеется) об этом не писала, но даже кинематографические журналы не сочли это событие таким уж масштабным. Правда, содержащийся в последнем абзаце укол почувствовали и другие мужчины – в частности, редакторы британского журнала о кино Movie, которых Кейл высмеяла как приверженцев плохих фильмов. Им не понравилось, что в ударной строке одного абзаца она их назвала гомосексуалами: «Если бы из фанатичного феминизма мисс Кейл мы должны были бы заключить (почти столь же необоснованно), что она лесбиянка, то учитывать это при оценке ее способностей критика было бы в равной степени неуместно». Но, по мнению этих редакторов, гендер все же имеет отношение к способностям критика: «Мисс Кейл права, когда говорит, что нет женщин-критиков, работающих в рамках авторской теории. Но она могла бы пойти дальше: увы, женщин-критиков вообще нет».

Это была тактическая ошибка, и ответный выпад Кейл попал точно в цель. Она перечислила несколько женщин-критиков и задала вопрос: «И к чему это оскорбительное, лицемерное „увы”? Будто редакторы Movie сожалеют о том, что женщинам их слабый интеллект не позволяет выдерживать свойственные этим редакторам строгие стандарты критики?»

Перепалка на страницах маленьких журналов сама по себе никогда не вывела бы этот спор на тот уровень вечного противостояния, каким он стал, но Саррис годами поддерживал огонь, разносил все выходившие книги Кейл, не пропуская ни одной, и постоянно напоминал об их взаимной вражде, достигшей кульминации в одной резкой заметке восьмидесятого года. Кейл не ответила ни разу. Одному интервьюеру в девяносто первом она сказала: «Меня всегда слегка удивляло, что Саррис принимал это так близко к сердцу». Брайан Келлоу, пока что единственный биограф Кейл, считает, что «Круги и квадраты» – ход в конкурентной борьбе. Это заявление несколько озадачивает, учитывая слова самого Сарриса, что он в то время был практически неизвестен. Не могла Кейл пытаться обойти Сарриса: по его собственным словам, он не считался серьезным кинокритиком, не с кем там было конкурировать.

Но публикация «Кругов и квадратов» действительно произошла в поворотный момент карьеры Кейл. В том же шестьдесят третьем году она получила стипендию Гуггенхайма. Рекомендовал ее среди прочих Дуайт Макдональд, который на просьбу о рекомендации ответил с легкой насмешкой: «Хотя в печати вы меня неумолимо преследуете, я, как истинно христианский атеист, подставляю другую щеку и даю вашему проекту в Фонд Гуггенхайма самую лестную рекомендацию». Этот проект представлял собой сборник «Я сорвалась в кинотеатре», составленный из различных эссе Кейл для Film Quarterly, The Atlantic и Sight & Sound.

В шестьдесят третьем случилось и другое событие: Боб Сильверс заказал ей рецензию на «Группу», которая должна была ознаменовать принятие Кейл в круг нью-йоркских интеллектуалов как равной. Она очень быстро закончила черновик и отправила его. Кейл надеялась, что он станет пропуском в тусовку интеллектуалов, куда она хотела попасть лет с двадцати. Но Хардвик отвергла эту рукопись, сообщив Кейл письмом, что считает бессмысленным критиковать Маккарти за ее отношение к женщинам. Может быть, дело было просто в том, что к тому времени Мейлер согласился сам написать рецензию. А может быть, Хардвик действительно так думала.

Кейл была задета. Она переслала отказ Зонтаг (не сохранившей эту переписку) и отправила ей копию черновика. Зонтаг ответила, что подход Мейлера к Маккарти ей резко не понравился: «Слишком жестко нападает на личность автора и – каким-то извращенным образом – слишком мягко на саму книгу». Но рецензию Кейл, по ее мнению, тоже можно было улучшить. Она не считала, что феминистические аргументы – лучший способ раскритиковать книгу. «То, что вы говорите о романе, о развитии характеров, о соотношении факта и вымысла, кажется мне интереснее и оригинальнее вашего возмущения (хотя я его полностью разделяю) клеветой на женщин со стороны Маккарти», – добавила Зонтаг.

Возможно, как раз из-за этого намека на одобрение Кейл и сохранила черновик рецензии. Но именно в этот момент Кейл в своей работе перестает комментировать отношения между полами. Просто о них не заговаривает, как бывало раньше. Из-за этого молчания многие начали говорить (и верить), что Кейл не имеет отношения к феминизму. Одна феминистка-критик, знавшая Кейл в семидесятых, сказала ее биографу: «Я считала, что Полин глуха к феминизму. Не враждебна, нет, а просто его не слышит». Это могло быть правдой в той степени, в которой речь шла о формальной второй волне феминистского движения семидесятых годов. Но точно так же возможно, что кто-то из уважаемых ею людей объявил комментарии по гендерному признаку несерьезными, а Кейл просто приняла эту точку зрения и решила в своей критике меньше защищать женщин как женщин. Она никогда не переставала хотеть, чтобы ее воспринимали серьезно.

Но о «Группе» Кейл до конца не забыла. Узнав, что по роману собираются снять фильм, она тут же добилась от журнала Life задания об этом фильме написать. Свои наблюдения о книге она включила в вопросы режиссеру фильма Сидни Люмету и продюсеру Сидни Бакмену. Она написала, что они без внимания отнеслись к темам романа, и ее встревожило, когда