Последняя роза Шанхая - Виена Дэй Рэндел

находилась в замешательстве и не понимала последствий удочерения. – Послушай, мы можем поговорить дома? Я… я очень удивлен. Это довольно неожиданно. Это серьезное решение, разве ты не понимаешь? Ты можешь поговорить со мной?

Мириам отвела взгляд. Эрнест задрожал. Это было правдой. Она не хотела оставаться с ним, со своим братом, своим кровным родственником. Она хотела уехать с мистером Блэкстоуном, случайным встречным в ее жизни.

– Мистер Рейсманн, к сожалению, у нас не так много времени. Я обещаю вам, что мы с женой будем хорошо к ней относиться. Моя жена любит ее. Она помогла ей собрать вещи. Тебе нравится чемодан, не так ли, Мириам? Холщовый мешок был слишком мал.

Впервые в жизни Эрнест так сильно возненавидел баритон. Ему не следовало посылать ее жить к американцам. И вообще, кто такой этот мистер Блэкстоун? Играл ли он в эту дурацкую игру в футбол? Ходил ли в церковь каждый день, как фанатик? Ему хотя бы нравился джаз? В школе Эрнесту сказали, что этот американец занимался импортом и экспортом чулок и одежды. Но, насколько он мог судить, мистер Блэкстоун мог быть пьяницей или даже преступником – обычные, порядочные американцы не поехали бы за границу в Шанхай.

– Эрнест?

Мириам смотрела на него умоляющим взглядом. Его мысли разбегались. Что он сделал не так? Как он мог потерять ее любовь, ее доверие, когда делал все возможное, чтобы поддержать и защитить ее?

– Ты хочешь уехать с ним, Мириам? Именно это ты выберешь?

Она снова опустила взгляд вниз.

– Мне не нравится Шанхай. Я не хочу здесь оставаться. Я не хочу днями напролет ловить мух.

– Мы уезжаем в Гонконг, Мириам. Ты не будешь ловить мух. Все наладится.

– Мистер Рейсманн, если мы удочерим ее, она станет гражданкой Америки, – отметил мистер Блэкстоун.

И она сможет читать словарь Вебстера и есть по воскресеньям горошек с мясным рулетом. Это была бы хорошая жизнь, лучшая жизнь, которую он только мог желать для нее, но он не хотел отпускать ее. Он обещал своим родителям присматривать за своей сестрой, и он любил ее.

– Если ты уедешь, Мириам, я больше никогда тебя не увижу…

Слезы навернулись у нее на глазах. Все-таки она любила его. Может быть, она помнила, как он защищал ее, как сильно заботился о ней. Но она вытерла непрошенную влагу.

– Тебе наплевать на меня, Эрнест. Ты никогда не заботился обо мне. Ты забыл о моем дне рождения и о моей бар-мицве.

Он почувствовал острую боль, словно в сердце вонзили нож. Она была права – он сделал недостаточно.

– Что ж, если это то, чего ты хочешь, я тебя отпущу. Я желаю тебе всего наилучшего. Желаю тебе светлого и счастливого будущего в Америке.

Мириам посмотрела на него со счастьем, облегчением и, возможно, извинением.

– Я хочу поступить в Вассарский колледж, Эрнест.

Он с трудом кивнул, когда мистер Блэкстоун протянул ему бланк из картонной папки, поставив внизу свою подпись, вернул бланк обратно. Он расправил плечи, когда Мириам подняла свой чемодан, держался прямо, когда мистер Блэкстоун вывел ее со двора. Его спина затекла, руки замерзли, лицо онемело. Он больше не мог ее защищать. Она была предоставлена самой себе. Она могла стать профессором, как его отец, или вырасти женщиной-ковбоем, научиться ездить верхом и познакомиться с необычными людьми, но он об этом никогда не узнает.

Мириам остановилась у двери во двор и повернулась к нему. Она выглядела… как его мать во время празднования их последней Пасхи. Затем Мириам развернулась и исчезла за дверью. Он закрыл лицо руками. Он уже потерял одну свою сестру, своих родителей, свою возлюбленную. Если он потеряет еще и Мириам, то останется совершенно один.

Эрнест подхватил свою холщовую сумку, спотыкаясь, выскочил со двора и схватил Мириам за руку как раз в тот момент, когда мистер Блэкстоун открыл дверцу машины.

– Я передумал. Ты не можешь уехать. Пожалуйста, Мириам. Пожалуйста, останься со мной. Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

– Эрнест. Ты что, сошел с ума?

– Мне жаль. Ты должна остаться со мной, Мириам. Мне очень жаль, мистер Блэкстоун. Она не может поехать с вами. Я этого не допущу. Я не дам вам своего согласия. Пожалуйста, верните мне бланк.

Мистер Блэкстоун тяжело вздохнул, протянул ему бланк и скользнул в машину. Мириам закричала, пытаясь забраться в салон автомобиля, но Эрнест оттащил ее назад. Он крепко обнял ее, когда «паккард» мистера Блэкстоуна зарычал и двинулся вперед, а задние красные фары исчезли среди рикш в конце улицы.

– Отстань от меня, отпусти меня. – Мириам оттолкнула его от себя. – Я ненавижу тебя. Ненавижу!

Он закрыл глаза, ощутив облегчение, печаль и чувство вины.

Глава 45

Айи

Когда я вернулась домой, Пэйю рассматривала стопку красных конвертов на круглом столе для маджонга. Она сказала, что это новые приглашения на свадьбу. Они с матерью Ченга выбрали другую благоприятную дату для свадьбы, и она внесла предоплату в лучшем ресторане Шанхая, в том же ресторане, где поженились генералиссимус и его жена Сун Мэйлин. Она также составила сокращенный список гостей, который теперь составлял двести человек. Многие из них были моими избалованными аристократическими родственниками, потерявшими свое состояние. Некоторые семьи наложниц благоразумно исключили из списка приглашенных.

– Новая дата – последний день февраля следующего года, примерно через три месяца, – сказала она. – Мать Ченга согласна, что эта свадьба прогонит невезение, и нам улыбнется удача, счастье и процветание. Ты заболела? Ты ужасно выглядишь, Айи.

– Не думаю, что свадьба что-то изменит.

Вошел Синмэй, сложив руки за спиной, его длинный халат отбрасывал вытянутую тень. Он сердито хмурился, погруженный в свои мысли, и бормотал, что Эмили не отвечала на его письма.

– Что ж, свадьба – это все, что нам нужно. Верно, муж мой?

Я посмотрела на Синмэя, который считался высшим авторитетом в доме. Мы с ним были совершенно разными. Он – любимый первенец, получивший на свой пятый день рождения слоненка. Я была незначительной по положению девочкой, получившей инструкции о послушании. Он – выпускник Кембриджа, в то время как я бросила учебу в местном колледже. Он любил поэзию, я любила деньги. Он облачался в традиционные мантии китайского ученого, а я носила платья, подчеркивающие фигуру. У него была любовница-американка, а я должна была выйти замуж за своего двоюродного брата.

И борьба за наследство разделила нас, как стена. Я ничего не могла сделать, чтобы восстановить наши отношения.

Синмэй кашлянул и произнес своим неспешным низким голосом:

– Не будь упрямой,