Последняя роза Шанхая - Виена Дэй Рэндел

Господи. – А затем добавил фразу, которая, казалось, служила свидетельством того, как сильно повлияло на него время, проведенное в Шанхае. – Мы всего лишь цветы лотоса, плавающие на поверхности пруда. Наши короткие корни цепляются за воду и воздух, и мы плывем по течению жестокости.

Некоторые люди зарыдали, другие полезли в карманы и тоже начали рвать свои паспорта.

– Да и черт с ними! – кричали они со слезами на глазах.

Эрнест уставился на клочки бумаги, и его сердце сжалось от боли. Без паспорта он был призраком, без паспорта он не мог покинуть Шанхай.

* * *

Он не помнил, как вышел из пекарни. Направившись к квартире, где прожил почти два года, он наткнулся на контрольно-пропускной пункт недалеко от китайского квартала, на котором японский часовой бил прикладом винтовки китайца в длинной мантии. Он вздрогнул. Став человеком без гражданства, он был мишенью для пуль, штыков и бомб. Даже если он истек бы кровью, убийца не понес бы никакой ответственности.

Та же участь постигла бы и Мириам. Бедная Мириам. Если бы он знал, что они останутся без гражданства, он отпустил бы ее с мистером Блэкстоуном. Руководствуясь своими эгоистичными соображениями, он не дал ей уехать и непреднамеренно разрушил ее будущее.

* * *

В следующие несколько дней он метался от одного консульства к другому. Сначала он посетил британское, которое было закрыто из-за нехватки персонала, затем американское, расположенное внутри высотного здания. Он никогда раньше не бывал там – Америка казалась такой далекой.

Здание было переполнено множеством беженцев, ищущих убежища, как и он. Сотрудники выбросили его заявление в большое мусорное ведро, набитое бланками. Ему сказали, что их ежемесячная квота на получение виз составляет пять, и пожелали удачи, а затем закрыли окно. Рабочий день был сокращен, чтобы сотрудники могли посетить рождественскую вечеринку.

* * *

Дальше по улице показалась зеленая пирамида отеля Сассуна. Он почувствовал, как проблески надежды зарождаются в его сердце. Он мог бы остаться в городе и, возможно, снова увидеть ее. Он зашел в отель и позвонил ей.

В трубке послышался ее сдержанный голос.

– Не звони мне больше, Эрнест. Я выхожу замуж.

Эрнест вышел из отеля и побрел по улицам, оглушенный непрекращающимся шумом: вечным гулом реактивных самолетов, скрипом повозок рикш, возгласами воров, избиваемых дубинками, и повсеместным криком уличных торговцев:

– Тофу, два цента за кусок. Тофу, два цента за кусок…

* * *

В своей темной комнате Эрнест сел на кровати и зевнул. Он попытался нащупать выключатель, но безуспешно, и бросил эту затею. Все казалось бессмысленным: поиск другой работы, или подъем с постели, или переезд и поиск другой квартиры. Еще один никчемный день его пустой жизни. Ему не хотелось ничего делать. Он решил остаться здесь до тех пор, пока его не выгонят на улицу. Может быть, Айи придет, чтобы выселить его.

Внезапно в окне треснуло стекло, заставив его вздрогнуть. Он повернулся посмотреть в тот момент, когда снаружи появилась полоска света, затем раздался взрыв и окна разлетелись вдребезги. Он бросился к Мириам, спящей за шкафом, чтобы укрыть ее, и всю сонливость словно рукой сняло. Когда в комнате снова воцарилась тишина, он наклонился над разбитым окном и выглянул наружу. На улице еще было темно, наверное, около четырех часов утра.

Вдалеке серое предрассветное небо Шанхая полыхало ярко-оранжевым пламенем, разраставшимся над темной мутной рекой. В бушующем пожаре он заметил, что все лодки – сампаны, торговые суда – исчезли.

Освещаемый ярким белым светом палубных прожекторов, военный корабль «Идзумо», из труб которого вырывались клубы дыма, плыл вниз по течению к американскому и британскому крейсерам, охваченным пламенем пожара. Летающие над рекой три истребителя с эмблемой восходящего солнца обстреливали что-то на улице рядом с отелем Сассуна.

Японцы напали на Поселение. «Ее фотографии».

– Мириам, проснись, проснись. – Он потряс ее. Удивительно, но она по-прежнему спала. Эрнест потер лицо, не зная, что делать. – Мириам, я ненадолго отлучусь. Ты оставайся внутри и будь осторожна. Никуда не уходи. Я сейчас вернусь.

Эрнест выхватил из-под подушки ключ, который дал ему Сассун, и выбежал из комнаты. Улицы были пусты, воздух, наполненный парами бензина и запахом пороха, душил и заставлял слезиться глаза. Прямо перед ним катились бронетранспортеры с флагами восходящего солнца и едва не ослепили его ярким светом фар.

Он нырнул в переулок и, спотыкаясь в темноте и цепляясь за стены, продолжил путь к отелю Сассуна. Где-то взорвалась бомба, земля задрожала, и рядом с ним рухнула стена. Он прикрыл голову, но продолжил бежать. К тому времени, как Эрнест добрался до пристани, уже рассвело, и с реки донесся грохот – выстрелила пушка.

К его ужасу, борт американского военного корабля пробило взрывом; крейсер дрогнул. В воздух взметнулись куски разорванных парусов, дерева и боеприпасы, и несколько членов экипажа на борту с криками прыгнули в реку. Группа японских пехотинцев выбежала на кормовую палубу, направив свои винтовки на несколько фигур, скорчившихся в углу. На корабле британских ВМС «Петерел» палубный пулемет открыл быстрый огонь по истребителю, сбрасывавшему бомбы. Раздался взрыв, и судно охватило пламенем.

Эрнест помчался к отелю, улица была окутана клубами дыма. Затем внезапно, прямо у входа в отель, выходящего на реку, он оказался в толпе кричащих людей. Кто-то был в белых халатах, кто-то с чемоданами, кто-то пытался залезть залезть в свои «паккарды».

– Пропустите меня, пропустите меня. – Он пробился сквозь толпу ко входу, и в этот момент в соседнее здание попала ракета. На него обрушился шквал осколков, кирпичей и оторванных конечностей. Эрнест прикрыл голову, споткнулся о кричащего человека, катающегося по земле, и с колотящимся сердцем бросился внутрь отеля.

В главном вестибюле японский солдат кричал на гостей и персонал отеля. Завыла аварийная сигнализация. Эрнест повернул в сторону кафе и подбежал к лифту, который был битком набит людьми. Тогда он метнулся к лестнице рядом с мезонином, протискиваясь сквозь спешащих вниз постояльцев отеля.

Он добрался до одиннадцатого этажа. Никакой охраны. Пентхаус Сассуна был открыт. Он прошел мимо рояля и шкафов и нашел студию в левом углу. Она была заперта. Эрнест вытащил из кармана ключ и вставил его в замочную скважину. Дверь распахнулась, и он включил свет.

У него закружилась голова. Все стены были увешаны фотографиями обнаженных женщин. Он снова проклял Сассуна за его извращенное хобби и начал поиски. Никаких снимков Айи.

Из гостиной донеслись звуки шагов. Тяжелая поступь и позвякивание серебряных шпор на сапогах.

С колотящимся сердцем он запер дверь. Время было на исходе. Он снял все фотографии