Скорпика - Грир Макаллистер

– Сообщите, когда узнаете имя девочки, – сказала она им. Чем больше людей будет знать имя, тем больше мыслей можно будет использовать. Диапазон сканирования Пом составлял около лиги, и, учитывая имя, возраст и дар девочки – нетренированная магия имеет свойство вырываться наружу, независимо от того, что делается для ее сдерживания, – они уверены, что найдут свою цель.

Мирриам не терпелось поскорее с ней познакомиться.

* * *

Позже, той ночью, когда Собек вернулась в покои Мирриам в сопровождении незнакомки, Мирриам сперва ничего не поняла. Собек с ее пышным телом, с ее открытым лицом, с ее ртом, естественно складывающимся в улыбку, выглядела как всегда. Но рядом с ней стояла очень невысокая женщина. Ее щеки были впалыми, волосы – ломкими, между бровями пролегла глубокая вертикальная борозда беспокойства. На вид ей было около тридцати лет, возможно, тридцать пять, она была явно измождена тяжелой жизнью.

Только когда женщина заговорила, Мирриам все поняла.

– Моя дорогая подруга Собек хотела бы, чтобы я провела вечер с вами, прежде чем вернусь в свою деревню, – сказала она. Ее голос был высоким и тонким, как у ребенка.

Вопреки своей внешности, она и была ребенком.

Именно эту девочку двенадцати лет Собек обещала привести всего несколько часов назад. Всемогущая девочка, которую сочли недостойной на испытаниях и отправили служить в кухни на шесть месяцев. Некоторые девушки теряли счет времени и годами оставались кухонными служанками; самые удачливые и послушные получали более важные должности во Дворце Рассвета. А вот упрямицы, которые следили за каждым мгновением своих шести месяцев и просили отпустить их, как только срок заканчивался, всегда приносили неприятности. Когда девочка попросилась домой, ее просьба не означала всего того, о чем она думала. Она больше не увидит свою деревню.

И вот теперь – замученность, расхождение между ее настоящим возрастом и внешностью. Как ни противно было Мирриам, но она понимала, что произошло. Спонсорам разрешалось незаметно подключаться к жизненной силе девушек, обладающих всемогуществом, которых они поддерживали. В этом и заключался смысл спонсорства, преимущество, которым пользовались придворные, и важнейший инструмент королевы, позволяющий держать их в узде. Но этот спонсор, Танаж, слишком далеко зашла.

– Заходи, – сказала она, с трудом выговаривая слова. Уговаривать девочку было не нужно. Дар Собек прекрасно справился с этой задачей.

Женщина – девочка, напомнила себе Мирриам, – мелкими, осторожными шажками вошла в комнату. У Мирриам защемило сердце при одном взгляде на нее.

Спонсор отнял у нее столько жизненных сил, что буквально лишил девочку многих лет жизни. Мирриам с запозданием поняла, что в последнее время Танаж выглядела особенно хорошо, ее округлившиеся щеки светились здоровьем, в походке чувствовалась твердая уверенность. Девочка никогда не сможет вернуть эти годы; теперь они принадлежали Танаж. Хотя Мирриам, возможно, не позволит ей воспользоваться ими. Но мысли о наказании появятся позже. Как минимум, когда придет очередь Танаж стать спонсором, ее пропустят. Хотя, конечно, напомнила себе Мирриам, если не будет больше всемогущих девочек, то не будет и спонсоров, что в чем-то облегчит ее жизнь, а в чем-то усложнит.

Это была проблема следующего дня. Она выбросила все из головы, думая о даре, который собиралась преподнести Эверу, – дар, которым она никогда прежде не делилась с мужем. Поступала ли так хотя бы одна королева? История умалчивала об этом. Возможно, еще ни одному мужчине не выпадала такая удача. Она почувствовала злобный восторг от того, что нарушила негласное правило. После столь долгой жизни ее мало что могло удивить. Мирриам планировала извлечь из этого максимум пользы.

– Ты можешь идти, – обратилась она к Собек.

Ее приближенная сначала положила руку на плечо девочки и нежно прошептала:

– Ты будешь в безопасности в руках нашей королевы. Веди себя хорошо, ладно?

– Да, Собек, обязательно, – прозвучал в ответ смущенный голосок. Улыбка на измученном лице была столь же обескураживающей. Она была одновременно усталой и невинной, веселой и покорной.

Как только Собек ушла, Мирриам обеими руками обхватила девочку и притянула ее к бледной подушке.

– Иди сюда и закрой глаза, – сказала она.

Девочка повиновалась, ее ресницы опустились, худые руки потеплели и обмякли.

Они приступили к делу.

Для талантливой женщины, владеющей всемогуществом, особенно для той, чьи чары горели достаточно ярко, чтобы она могла стать королевой, не было ничего особенно удивительного или сложного в процессе вытягивания чьей-то жизненной силы. Мирриам просто нужно было подумать, чтобы это произошло.

Но на сей раз все изменилось из-за того, что она разделила этот опыт с Эвером. В каком-то смысле она видела происходящее его глазами. Мирриам увидела себя с его стороны – уверенную, властную, голодную, – когда начала втягивать силу в свое тело. Сила растекалась по ее телу, тяжелое тепло, медленное и сладкое, как мед. Затем она положила руку Эвера на плечо постаревшей девочки, провела его ладонью по коже, ставшей уже лоскутной, и по острой кости под ней. Королева встретила взгляд мужа, и его глаза были такими же голодными, как и ее. Она позволила своей магии течь, изменяя и превращая ее в нечто новое. Она шептала приказы с легким дыханием рядом с его ухом, обучая его, как получать жизненную силу, как поглощать ее. Они продолжали по очереди – то она, то он, – пока королева не почувствовала, как последний вздох вырвался из тела, истощив каждый день его будущего, отдавая им последнюю энергию из своей земной оболочки. Безжизненное тело обмякло и упало.

У Мирриам почти перехватило дыхание от волнения, когда она переключила все свое внимание на Эвера, рассматривая его на расстоянии всего лишь одной ладони.

Физические различия были едва заметны, но она видела их ясно. Блеск в его глазах, сияние его кожи. И даже больше. Что-то за пределами физического, почти как сдвиг в его и ее сознании. Какой-то двойной инстинкт объединил их двоих так, как никогда ни с кем ранее. Их взгляды пересеклись, и она не могла, не хотела отвести глаза. Уголки его рта начали приподниматься, и на их лицах в тот же миг появилась улыбка. Они вместе были живыми и радостными.

Его ладонь, лежавшая на плече постаревшей девушки, переместилась на Мирриам, коснулась ее щеки, обхватила подбородок. Она ощутила мягкое давление его пальцев. Как бы они ни были близки друг другу, как бы ни разделяли суть одного и того же духа, они не были одним и тем же человеком, поняла она. Изучение их различий доставит ей истинное удовольствие.

– Идем, – сказала Мирриам, уводя его из внешней комнаты, и Эвер последовал за ней, не отпуская ее руки.