Скорпика - Грир Макаллистер

class="p1">Когда они стояли рядом с кроватью, его рука скользнула вниз, чтобы проследить изгиб ее шеи. Затем муж сдвинул с ее плеча мерцающую черную ткань роскошной мантии, обнажив голую кожу. Еще несколько плавных и неторопливых движений, и вот уже обнажено другое плечо. Спина. Ноги. Одно бедро, затем другое, и все между ними. Вскоре на женщине осталось только змеиное ожерелье, голубое стекло которого холодило ее плоть. Рассказывали, что если мужчина, не имеющий права прикасаться к королеве, дотянется до нее, змея укусит. Но за все годы ношения ожерелья она ни разу не видела, чтобы змея хотя бы шипела или угрожала. Она переползла к ней на шею, когда Мирриам стала королевой, и с тех пор прижималась к ее груди. Жемчужные глаза наблюдали за тем, как пальцы Эвера продолжали исследовать плоть, скользя по ней до тех пор, пока женщина не задрожала.

Один гладкий кончик пальца провел по ее бедру, затем по животу, затем еще ниже, переходя от нежной кожи к темным завиткам. Его глаза снова встретились с ее глазами, и на их губах снова появилась ленивая, объединяющая их улыбка, когда его уверенные прикосновения достигли цели. Когда Мирриам задыхалась, Эвер сгибал ладонь и проникал в нее сильнее, идеально подстраиваясь под ее желание. Она собралась с силами, чтобы выговорить всего несколько слов.

– Как ты чувствуешь себя?

Эвер выглядел хмельным, довольным, пылающим страстью.

– За всю жизнь ни разу не было так хорошо.

– Тогда давай посмотрим, сколько в тебе жизни, – сказала королева, потянувшись к узлу его пояса нетерпеливыми, проворными руками.

19

Кварцевое сердце

На острове у побережья Скорпики

Сессадон

Даже находясь в одиночестве на своем острове, Сессадон чувствовала, как баланс мира искривляется, качается, тает. Заклинание сработало даже лучше, чем она надеялась. Не только ее всемогущий потомок – девочка по имени Эминель – будет стоять во главе мира, где не найдется ни одного претендента на ее власть, но и сам мир смягчался, становясь все более и более готовым к тому, чтобы Сессадон захватила его. Месяц за месяцем, год за годом.

Когда были созданы королевства, мир, охваченный конфликтами в эпоху жизни Сессадон, упрочился и стал в основном мирным набором отдельных государств, каждое со своими ресурсами и силами. Но теперь эти границы потеряли свою незыблемость, стали хрупкими и непрочными. Между королевствами кипела ненависть, обида и страх, и Сессадон даже не нуждалась в подпитке. Одни хотели обвинить других в недостатке дочерей; другие откровенно крали дочерей, которые им не принадлежали. Обвинения и ярость охватили всех. Женщины всех мастей – костесжигатели и ученые, фермеры и повара, законодатели и маги воздуха – содействовали ее делу, даже не подозревая об этом. Она повсюду чувствовала пульсирующий параноидальный страх.

Идеально.

Чем слабее были пять государств, тем легче будет уничтожить их, захватить все пять одним усилием вместо того, чтобы сражаться с ними по очереди. Чем меньше останется королев, готовых восстать против нее, тем лучше; в конце концов, останется только одна. И Сессадон будет править не одним из этих выдуманных королевств. Она будет править миром.

Но для этого она должна брать свою силу с собой, куда бы она ни отправилась, и ей понадобится новое сердце.

Ей предстояло покинуть Скорпику впервые за пятьсот лет, с тех пор как эти дикие воительницы сбросили ее со скалы. Возможно, она начнет свое правление с убийства их королевы. Кто-то должен это сделать. Жить с мечом, умереть с мечом – не так ли гласила поговорка? Какое бы оружие ни обратили против нее эти воительницы, она могла и хотела обратить его против них.

Сессадон снова подумала о своей сестре, такой похожей на нее и в то же время совсем другой. Их таланты были почти идентичны. Лишь характеры отличались друг от друга. Как будто в Сессадон текла кровь воина, а в Крувесис – дипломата, хотя ни то, ни другое не было правдой. Их мать и ее муж были магами. Они были бы арканцами, если бы в момент их рождения существовала Арка. Но было время и до Арки, а теперь будет время и после.

Дело осталось за малым, чтобы окончательно расчистить путь.

В теле Сессадон теплилась жизненная сила, но у нее не было источника энергии для поддержания сотканного ею заклинания. Это могло быть самое могущественное заклинание, которое когда-либо видел этот мир, поддерживаемое самой могущественной колдуньей, и было бы глупо позволить ему рассеяться, даже если бы существовал другой вариант.

Но не слишком ли далеко она зашла?

Ее охватила дрожь, поднялся непривычный страх, когда Сессадон вспомнила, что не знает своих пределов. Она должна их знать; они есть у всех магов, независимо от того, насколько они талантливы, независимо от того, как долго они живут. Старые истории за сотни лет до Великого Договора, когда женская магия была более распространена и не зависела от песка, четко описывали, что случается с женщиной, которая стремится к божественной силе. Велья то и дело уничтожала их: мага земли, которого она похоронила под горой, мага воды, которого она утопила в Соляной Пасти. Высокомерную всемогущую девушку, чьи заклинания она обратила вспять так, что когда та пыталась уничтожить своих врагов, сама была уничтожена. Сессадон не хотела быть божеством. Велья все еще была ее богом. Она хотела быть только королевой, королевой всего. И поэтому держалась стойко, готовая к жизни. Если она достигнет своего предела, то все будет в порядке. Гораздо хуже было бы придумать для себя предел, который на самом деле не существовал.

Как только сила окажется внутри нее, и она будет путешествовать с ней, Сессадон сможет поддерживать это заклинание и произносить бесчисленное множество других, куда бы она ни отправилась. В этом был определенный риск – если кварцевое сердце будет извлечено из ее тела, она умрет, и на этот раз ей не удастся остаться наполовину живой – но риск стоил того. Это был единственный способ достичь цели, над которой она так долго работала. Сессадон должна была выйти в мир. Здесь, в одиночестве, она сойдет с ума.

Сессадон стояла перед горным выступом из кварца, который впервые привлек ее на остров. Она приложила ладонь к прохладному кварцу, наслаждаясь его безликой поверхностью. Это было богатое, плотное стекло, преобразованное из того, что когда-то было песком. Этот камень помог ей многое сделать. Он вернул ее к жизни и дал ей достаточно силы, чтобы изменить будущее всего известного мира, до края каждого королевства. Теперь она хотела попросить его сделать еще