Скорпика - Грир Макаллистер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И несколько месяцев назад Тамура ясно дала понять, что смерть во время похищения неприемлема, после того как Кхитане и Пура оставили тело в Бастионе, а разъяренный посланец явился требовать возмещения ущерба от Тамуры. Та сделала вид, что ничего не знает, и отправила посланника своей дорогой. Наедине она отчитала эту неуклюжую парочку. Последний шанс, сказала она им, и только не в каменных зарослях Бастиона, и больше никогда. Каждый житель Бастиона был известен, записан, классифицирован; глупо пытаться выкрасть одного из них. Она приказала своим воительницам сузить круг своих действий до остальных трех королевств. Им следовало проявить осторожность, но девочек было еще много, если знать, где искать. Как бы ни были ценны девушки как группа, были и отдельные девочки, которых можно было найти то тут, то там: брошенные, несчастные, одинокие.
Три года назад в палаточном городке царили холод и тишина, от которых у всех сводило зубы. Но теперь девочки бегали и играли, подбадривали друг друга, смеялись от восторга над собственными боевыми навыками. Детей, конечно, по-прежнему не было, но это, казалось, уже не имело значения. Тамура по-прежнему игнорировала большинство традиционных обязанностей королевы, сосредоточившись только на том, чего желала больше всего. Пусть ее считают грубиянкой или сообразительной, высокомерным мясником или мягкосердечной, нежной девочкой. Ей было все равно, что думают другие. Она должна служить своим дочерям и себе.
Если бы кто-то спросил ее, что Тамура создает – семью или армию, она бы не знала, как ответить. Правда заключалась в том, что она жаждала и того, и другого.
Десятки девочек присоединились к народу Скорпики. Вскоре лагеря и тренировочные поля наполнятся новобранцами, и их будут сотни. Но сколько бы девочек ни пришло, сколько бы шатров они ни заполнили своими звонкими голосами и подтянутыми, растущими телами, нужда все равно жгла. Еще, – подумала она про себя. – Скорпике нужно еще больше.
Тамура хотела иметь семью – тоска была более сложной, она была похоронена так глубоко внутри нее, что не находила слов для ее выражения. В глубине души всегда была зияющая пропасть, голодная тьма.
У нее была мать, да, но она редко заботилась о Тамуре. Даже когда Мада была жива, Тамура чувствовала себя одинокой. Единоличная и амбициозная, жаждущая возвыситься, Мада потратила годы на то, чтобы проложить себе дорогу вперед. Все уважали живой ум и собранность Мады, но видели ее притворную привязанность: ей не хватало ни искренности, ни умения казаться искренней. Когда после ее смерти пришло время расплаты, стало ясно, что, хотя у нее было много товарищей по оружию, но не осталось ни одного друга.
Когда Тамура была еще ребенком, одной женщине, воительнице, выполнявшей задание в Паксиме, разбойничья стрела попала прямо в горло, и она не вернулась домой. Тамура до сих пор помнит, как горячо приветствовали дочь погибшей, Никхит, у которой не было семьи, готовой принять ее. Насколько все было иначе, когда погибла ее собственная мать. Тамура не могла избавиться от своей жгучей злости на Никхит до тех пор, пока они вместе не стали служить в Фингернейле, о чем попросила высокомерная и амбициозная Никхит. Если бы девушка была менее храброй, менее впечатляющей, Тамура могла бы поддаться искушению и оставить ее без охраны во время бунта в тюрьме или допустить роковой случай на охоте. Но Никхит была сильной, умной и хорошей союзницей. Осталась лишь тень обиды.
После смерти Мады Тамура никому не была нужна. Никто не бросился за ней, не утешил, не поддержал. Ее мать была неудачницей, которая не приняла никаких мер для своей дочери в случае своего поражения, и если собственная мать Тамуры не дорожила ею, то почему другие скорпиканки должны ценить ее? Вишала дха Лулит была единственной, кто рассказал ей о смерти матери, не желая, чтобы она узнала об этом от кого-то еще. Но никто другой даже не пытался этого сделать. Легендарные королевы, отстоявшие свои титулы, иногда брали на воспитание дочерей, которых осиротила смерть Претендента, но у Кхары была своя любимая дочь. Насколько знала Тамура, она никогда даже не помышляла о подобной милости.
А потом – неопределенность, косые взгляды. Ей пришлось просить, чтобы ее приняли, – она ничем не лучше попрошайки. Одно за другим семейства терпели ее в своих шатрах, потому что никто, кроме нее, не мог принести больше еды на костер, но через несколько месяцев ее всегда перебрасывали к другому несогласному хозяину. Иногда она даже не знала, что ее отослали, пока не возвращалась в шатер и не убеждалась, что ее вещи пропали. Она подумывала о том, чтобы совсем сбежать из Скорпики, но это был единственный дом, который Тамура когда-либо знала. Она родилась воительницей. Бесполезно было притворяться, что она может быть кем-то другим.
Но Тамура выживала, терпела, пока не получила неожиданное задание. В четырнадцать, когда она приблизилась к женскому возрасту, Вишала дха Лулит снова отвела ее в сторону. Впервые советница королевы заговорила с ней после известия о смерти матери. Хотя она была еще недостаточно взрослой для задания, Вишала сказала, что из-за умений и готовности ее отправляют в Фингернейл. В каком-то смысле это был великий день для Тамуры. По крайней мере, она почувствовала, что у нее есть цель.
Даже сейчас, когда эти девочки смотрели на нее, как цветы на солнце, она все равно чувствовала себя одинокой. Тамура обманывала их. Как она могла быть для них матерью, если сама едва помнила, как это было, когда кто-то давным-давно был матерью для нее?
Но, возможно, именно эта форма материнства станет единственной, которую она когда-либо ощутит. Кхара дха Эллими лишила ее матери; Бездевичье, какова бы ни была его причина, лишило ее дочерей, которых она могла бы родить. Тамура никогда не почувствует, как между бедер зарождается жизнь, не освободит ее от своего тела и не подержит в своих объятиях мокрого и скользкого ребенка. Теперь все это было в прошлом.
Но Тамура могла все изменить. Она могла бы помочь Скорпике выжить, забрав этих девочек к себе, показав им путь, воспитав их. Если бы только она могла проводить с девочками все свое время. Но мешали другие заботы, другие тревоги.
Ее союзники были ей
