В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

стрежню, их лодки надолго задерживались после полутораметрового каскадного слива, отбрасываемые назад огромными бурунами, в которых целиком скрывались гребцы. Из пенного вала плавсредства выбрасывало вниз либо целиком, либо частями: люди – отдельно, перевернувшиеся или разломившиеся байдарки и плоты – отдельно. Не столь крутые водники шли в сравнительном затишке вдоль левого берега.

Наши друзья рафтеры рискнули пойти по центру. Я и Димка болели за своих на берегу. Несколько томительных секунд двухбаллонный катамаран балансировал на сливе, затем пропал в пенной круговерти. А когда мы подумали, что уже все пропало, рафт тяжело вынырнул и, слегка скособоченный, понесся дальше. Решив, что такие подвиги нам пока не по плечу, мы вознамерились пройти под берегом. И конечно, нас неумолимо затянуло почти в центр порога. «Бей влево!» – кричал Дима, но было уже поздно. Внутри бушующего вала мы продолжали лихорадочно работать веслами, вдыхая взвесь воды и воздуха, кашляя и отфыркиваясь. Нас отбрасывало, но мы по сантиметру продвигались вперед. Вдруг в какой-то момент байдарку словно выстрелило, мы на мгновение увидели берега и небо, но тут же завалились на борт и перевернулись.

Выплыли сильно ниже по течению и, замерзая, брели по заросшему ивняком берегу в надежде отыскать унесенную лодку. Апрельское небо сыпало смесью мороси и снежной крупы. Мы двигались на автомате и совершенно пали духом. К счастью, через полкилометра байдарка нашлась – ее прибило к каменистой косе на нашей же стороне. Вещи в гермомешках почему-то оказались подмокшими, но мы все же переоделись и утеплились как могли. Ценным призом оказалась бутылка водки – выдули ее, как воду, в несколько глотков из горла, без закуски, которой и не было. К нам сразу вернулась способность соображать, Дима побежал искать лагерь и взывать о помощи, я остался караулить лодку и вещи.

Все кончилось хорошо, в следующие дни мы преодолели еще несколько порогов, финишировали в Боровичах, а сплав по Мсте был записан в скрижали легендарных вех.

Как следует освежить навыки гребли пришлось на Дальнем Востоке. Здешние водные артерии оказались непростыми, а вместо байдарок и каноэ в ход снова пошли резиновые лодки. Мы довольно успешно справлялись с недлинными сплавами на веслах и шестах в среднем и нижнем течении реки, на ее рукавах и притоках.

Не обходилось без маленьких уловок. Как-то во время обследования Силаншаньской мари на предмет гнездования черных, даурских и японских журавлей нам надо было перебазироваться на несколько километров вниз по Бикину. Вечерело, стоило срочно искать место для бивака. Впереди показался длинный низменный болотистый остров, и Костя на передней лодке дал знак причаливать к нему: «Заодно и тотальный утренний учет на острове проведем!» Но Алексей так суетливо и неуклюже греб, вхолостую взбивая воду веслом, что в результате нас пронесло мимо острова. Мы с Юрой на другой лодке дивились – на Лешу это было не очень похоже.

В конце концов мы остановились на сухом коренном берегу ниже острова. Костя подтрунивал над мореходными способностями Алексея, а тот, явно «включив дурака», разводил руками: это вы тут опытные водные туристы, а много ли взять с новичка? Уже готовясь ко сну в палатке, Алексей, подмигнув, тихо сказал: «Ты видел, какая там туча комаров поднялась? Мне вовсе не улыбалось ночевать в болоте с комарами. Тут-то куда лучше!»

Снова хаотичная пляска увенчанных беляками волн и упругих лодок. Ветер в ушах, плотная взвесь брызг, а может, снова дождь начинается? Изматывающие речные ухабы, лабиринты свинцовых струй между черными валунами, завершающиеся кружевными гребнями клокочущей пены. Камни под ногами – разнокалиберные, покрытые коварной пленкой водорослей, скользящей под сапогами. Полные ледяной воды поднятые болотники, словно гирями отягощающие каждый шаг, но придающие спасительную остойчивость в бурлящем потоке. Правда, когда вода поднимается до пояса, устоять уже невозможно – надо переваливаться в лодку или выруливать к мелякам.

Медленно надвигался вечер. Мокрые по грудь, с воплями и матюгами мы продолжали спуск по Зеве. Передняя лодка окончательно исчезла из поля зрения. В какой-то момент моя правая нога съехала со скользкого голыша и угодила в яму-ловушку. Стронутые камни зашевелились и спустя пару секунд нашли новое равновесие, плотно зажав со всех сторон мою щиколотку. Захлестываемый течением, я тщетно силился вырвать ногу из капкана. Наша лодка норовистой лошадью гарцевала на стремнине, стреноженная кормовым концом, который я сжимал в руке. Волны все больше захлестывали корму, Николай, уже вскочивший на нос, делал отчаянные жесты – мол, не тормози, заскакивай, поплыли, пока глубоко!

Я попытался сдвинуть навалившийся на сапог камень, уперевшись веслом, но одной рукой никак не получалось. Пришлось выпустить натянутую веревку из скрюченных онемевших пальцев. Лодка с Николаем мгновенно скрылась в серых сумерках, я крикнул вслед: «Догоню!» Но уверенности в этом как-то не было. Раз за разом я с удвоенной силой отчаяния, на ощупь ковырял веслом и обеими руками в подводной россыпи, но результат был нулевым. Осклизлые камни не поддавались. Наконец мне показалось, что самый большой чуть шевельнулся, тиски ослабли. Я рванул ногу косо наружу. В лодыжке что-то щелкнуло, хрустнуло, горячая волна боли прокатилась до самой груди. Нога освободилась, но первый шаг отозвался столь же острой болью.

Темнело. Один-одинешенек, я едва ковылял посередине русла, опираясь на весло, как на костыль. Боль в голеностопе притупилась и уже не отдавалась под сердцем, но правая нога онемела до колена, и я осторожно переставлял ее, как бесчувственную колоду. Не реагируя на неровности дна, нога порой подворачивалась, и, если бы не весло, я давно потерял бы равновесие. Впрочем, левая нога от холода тоже потеряла чувствительность, меня сотрясала крупная дрожь, зуб на зуб не попадал.

Любые поползновения добраться до берега оканчивались неудачей – дно и слева и справа довольно резко уходило вниз, вода быстро подступала к груди, течение ударяло в корпус, сбивало с ног, а волны накрывали с головой. Я выныривал, откашливался, возвращался на длинную каменистую мель и продолжал обреченно брести по пояс в воде, до следующей безуспешной попытки. Силы были на исходе, я все яснее понимал, что меня вот-вот окончательно свалит потоком, поволочет вниз и захоронит в каком-нибудь омуте.

Как почти любому человеку, связанному с рабочими сезонами в относительно диких местах, мне уже приходилось оказываться, что называется, на волосок от смерти. Но обычно в острых кризисных ситуациях бывает некогда задумываться – необходимо незамедлительно действовать, чтобы избежать гибели. Происходит мгновенный выброс адреналина и тестостерона, ускоряются реакции, мозг и организм функционируют в полуавтоматическом режиме, принимая наилучшие решения. Окончательное осознание