Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

плеч, кость из горла, камень с сердца. Если бы ты знал, как мне жалко с тобой расставаться… Ты до четырнадцатого числа числись, но можешь сюда больше не являться. Плюнь ты на них на всех, иди ищи работу. Ты не думай, я не подлец! Мы им еще покажем!

Андрей выходит из закутка шефа и направляется к своему столу. Канцелярская симфония обрывается. Все взгляды устремлены на Андрея. В полной тишине он складывает в портфель свои вещи и прощается с товарищами по работе. На столе у начальника звонит телефон. Николай Никанорович берет трубку и, произнося обычные «алло» и «да», долго слушает.

Так… Так… Понятно.

Кладет трубку и окликает Андрея, который уже пожал руку последнему сотруднику.

Андрей, погоди! Новая директива.

Пауза.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. С чего это вдруг?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (растерянно). Да вроде из-за моих предложений.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Каких таких предложений?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (еще растеряннее). Которые полностью приняты.

Ю р а. А разве вы что-нибудь предлагали?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Видимо, предлагал, потому что меня благодарят. За принципиальность, деловой подход, смелость, более того — за честность.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Это вас-то?

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Вы ничего не напутали?

Николай Никанорович озадаченно пожимает плечами.

А н д р е й. Николай Никанорович, я думаю, речь идет о том докладе, что вы днем подписали. Помните? Который я в комиссию передал.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. И что ты в нем предложил?

А н д р е й. Много чего…

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч (сокрушенно). И я это подписал?

Андрей разводит руками.

Л ю б а. Вы скажете, наконец, что случилось?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Во-первых, сокращение пока отменяется.

Взрыв энтузиазма. Все вскакивают со своих мест.

Во-вторых…

Поначалу его никто не слушает.

С т е п а н  С е м е н о в и ч. Что «во-вторых»?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Наш отдел должны реорганизовать, распустить, более того — прихлопнуть.

Общее оцепенение.

Л ю б а. А мы?

М а р и я. Да, а как же мы?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. А нами — между нами — займется комиссия.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. А как же наш коллектив?

М а р и я. Да, мы ведь так привыкли друг к дружке… И вообще.

Л ю б а. Постойте, а вы?

М а р и я. Да, а как же вы?

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. Я? Я… (Свирепо.) Чего вы на меня уставились? Что ли, тут театр? Марш работать!

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а (показывая на часы). Какое тут работать, когда уже по домам пора.

Н и к о л а й  Н и к а н о р о в и ч. А раз пора, так и нечего тут торчать! А ну, живо в гардероб! По домам! Чтобы через минуту тут никого не было! Вы что, оглохли? Вам говорят! Все! Конец!

Последние слова бушующего шефа адресованы уже не столько подчиненным, сколько зрительному залу. Он еще продолжает кипятиться, но занавес уже опускается, и мы так и не успеваем узнать, какая судьба уготована нашему симпатичнейшему Николаю Никаноровичу и всему его сплоченному коллективу.

Конец

А. Кургатников

ДЕКАБРЬСКОЕ СОЛНЦЕ

(Притча о ненависти)

Пьеса в двух действиях

Действующие лица

И г о р ь.

Л а р а.

Т а ш а.

А л г е б р о в.

Н а д ю ш а.

Г а в р ю ш а.

Н и к о л а й.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Небольшой ромбик Ленинграда, там, где Нева делает крутой поворот. Перед нами пройдут несколько мест действия, но все они могут быть сразу обозначены на сцене, охваченные решеткой Невы, той, что будет играть столь важную роль в истории. Комната. Конец октября, вечер. Л а р а  слушает музыку. Вошел  И г о р ь, в руке у него щеточки «дворников».

И г о р ь. Саниеси сан!

Л а р а. Переодевайся.

И г о р ь. Кян ти минья?

Л а р а. Милый, я просила без этого остроумия.

И г о р ь. Это не остроумие. Я не могу отставать от супруги. Учти, тайком, на чужой квартире, я учу японский.

Л а р а. Опаздывать к Коврижиным неблагоразумно. Особенно в данной неустойчивой ситуации.

И г о р ь. Мелочи. Приказ о моем назначении уже заготовлен.

Звучит сложное струнное аллегро.

Знаешь, на престижных концертах на креслах лежат бумажки: за-резер-виро-вано. Вот и то кресло в том хорошеньком кабинете — на нем уже записка: для Игорька… Ларка, у тебя один изъян. Ты — красивая, чувственно полноценная и духовно содержательная женщина, но без чувства юмора. (Обнял.) Молодчага я, что не развелся с тобой, верно? Лоринька, ну… Нарушим ритуал?

Л а р а. Ты сошел с ума. (Высвободилась.) Ты же видел, я слушаю музыку. Хиндемит. Не очень знакомая музыкальная система, можно уважить и мои интересы.

И г о р ь. Все-таки недостача юмора разрушит нашу семейную ячейку. (Достал парадный костюм.) Надоела униформа. Повяжу вместо галстука шелковый фуляр — помнишь, как мсье Гюстав в том французском сериале. Почему Гюставу можно, а Игорьку нельзя? Фу-ты ну-ты, две косички у Марфуты…

Л а р а. Что-то случилось?

Игорь обернулся.

И г о р ь. Почему ты решила?

Л а р а. Ты немного взвинчен?

Вбежала  Т а ш а, ей — четырнадцать.

Т а ш а. Папа, мама, я — дружная семья! Куда намылились?

Л а р а. К Коврижиным.

Т а ш а. Так называемые журфиксы по средам? Маманя, а что точно значит «журфикс?» (Капризно.) Мам. Тогда скажи, где словарь иностранных слов?

Л а р а. Что в спортшколе?

Т а ш а. Все хорошо, по всем параметрам. Так хорошо, что невольно ждешь сбойчика. Знаете такое чувство? Двадцатого открываются всесоюзные сборы, Эммануилыч должен выделить три единицы. Надеюсь попасть в тройку.

И г о р ь. Пусть только попробует не включить!

Т а ш а. Пусть только попробует!

И г о р ь. Так и скажи: будет иметь дело с Игорем Павловичем!

Т а ш а. Так и скажу! (Листает словарь.) На набережной толпится народ! Какой-то детектив! Отвалилось звено решетки, и, по слухам, грохнулся некий гражданин!

И г о р ь. Народ! Тысяча, что ли?

Т а ш а. Ха. Три с половиной тетки! И какая-то сомнительного вида личность с трубкой в зубах!

Игорь занят своим туалетом.

Когда я проходила, личность вытащила из пасти трубку и, дыхнув отравленным воздухом, произнесла: «Привет папе». Ты что — знаешь этого типа?

И г о р ь. Понятия не имею.

Т а ш а. Мерзкий. Почему от таких не очищают город? (Вышла.)

Л а р а. Ты действительно не знаешь этого человека?

И г о р ь. Неожиданный вопрос. Почему я должен знать? Оформлюсь так: серый костюм и финский галстук. Синий, с малиновым пламенем.

Л а р а. Надевай хоть желтую кофту, как ранний Маяковский.

И г о р ь. Сколько сарказма! Кесенем?

Л а р а. Просьба. Небольшая. Не надо при людях, я имею в виду на журфиксе у Коврижиных, употреблять японские слова. Тем более ты их выдумываешь.

И г о р ь. Все на свете выдумано.

Л а р а. Не надо подначивать меня, перебивать, и не пытайся в знак плебейского поощрения похлопывать меня при всех ниже спины.

И г о р ь (пытается похлопать). Не при всех-то можно?

Семейная сценка. Оба опять занялись подготовкой к визиту.

И г о р ь (повязывает нестандартный галстук). Забавный эпизод.

Лара повернулась.

Да не гляди так. Серьезная — сил нет. Просто когда этот дядя, о котором