Сквозное действие, или Как стать драматургом - Александр Михайлович Галин

говорила Ташка, ухнул вниз — я был на набережной.

Л а р а. Ты был на набережной?

И г о р ь. Да.

Л а р а. Зачем?

И г о р ь. Захотелось проветрить извилины. Подъехал, припарковался, вышел и стал дышать воздухом. Вполне логичные действия, не правда ли?

Л а р а. Погоди, я не совсем понимаю.

И г о р ь. А тебе не надо понимать. Тема исчерпана.

Лара отвернулась.

Там ведется ремонт решетки. Висит фанерка с предостерегающей надписью, да и так прекрасно видно. Гражданин не заметил. Видно, его внимание было занято чем-то другим. Несчастный случай в чистом виде.

Л а р а. А что делал ты?

И г о р ь. В каком смысле, Лара? Ничего не делал. Дышал. Услышал шум, потом увидел его. Он упал в очень неудачном месте. Знаешь, там, где вертикальный откос, метров пять, не меньше. Внизу гранитные плитки. Ударился головой.

Л а р а. Жив?

И г о р ь. Был жив. (Помолчал.) Мы поедем гортранспортом. Во-первых, хочется чувствовать себя поразвязней в смысле еды и пития. Во-вторых… Я, естественно, бросился вниз, поднял этого человека, попытался доставить в больницу. Так что наш лимузин слегка, ну, понимаешь…

Л а р а. Прости, Игорешенька. (Подошла, поцеловала.) Я ж не знала обо всем этом.

И г о р ь. Не хотелось прокручивать данный сюжет перед журфиксом, но… Как водитель, побывавший в авариях, да и как инженер, не избежавший того же… Приходится воспринимать такие вещи как чистую фактограмму. К счастью, быстро подошла «скорая». Потом подоспел участковый. Все.

Л а р а. Сейчас пойдем, дорогой. Оч хор, что будет народ, общение… Отвлечешься. Мы не застрахованы от чужих бед. Да и от своих… А ты знаешь, этот чудовищный галстук тебе идет, что-то романтическое.

И г о р ь. Попробуй побеседовать там с Пашей, натолкни его на ту плодотворную мысль, что стоит ввести меня в комиссию по озеленению. Полная ахинея, но нужно, чтоб мое имя мелькало почаще. Комитет помощи подшефному хозяйству, комиссия по озеленению. Пускай привыкают, что без Игорька не обойтись: количество переходит в качество.

Л а р а. Если позволит сценарий вечера, конечно, поговорю. Прости, чтоб закруглить. Вспомнила, что это за тип с трубкой, о котором говорила Ташка. У него запоминающаяся фамилия — Алгебров. Когда я выгуливала бедного Красса, он подходил, затевал разговоры… Он что, этот Алгебров, тоже был на набережной в момент несчастья?

И г о р ь. Алгебров? Нет, я его не видел. В момент несчастья на набережной были только тот человек и я. Если у тебя нет новых вопросов, позволь отключиться. Воспоминание об этом эпизоде не дает положительных эмоций.

Л а р а. Я задала напрашивающийся вопрос, зачем акцентировать?

И г о р ь (взял красочно оформленный календарь). Презент Коврижиным? (Листает; вдруг.) Вот сволочи! Типографский брак. А еще мейд ин. Вот и верь этим мадеиновым. Получился не натюрморт, а черт знает что.

Лара тоже смотрит.

Как будто бы снег, поле; беленькое зимнее солнце…

Т а ш а (вошла, что-то жует). Вычислила. Ирку на сборы не возьмут. У нее нет контакта с Эммануилычем. Татьянка, конечно, претендент номер один, но у нее закомплексованность, исчезла свежесть в работе на бревне. Мои шансы растут… Вы идете к Коврижиным?

З а т е м н е н и е.

Свет возвращается, но на сцене только  Л а р а  и  Т а ш а.

Л а р а. …Я люблю отца, но… Он мне очень понравился, я не встречала таких мужчин, такого склада. Говорит глуховатым баском, медленно, и словно сам вслушивается в свои слова, взвешивает, чего они стоят. Больше всего меня поразила объективность суждений, он никому не выносит приговора. Представляешь?

Свет неярок. Лара и Таша, одетые по-домашнему, рядышком. Воскресное утро.

Мы проговорили весь вечер.

Т а ш а. То-то ты эти дни не ходишь, а порхаешь.

Л а р а. Ты не поняла: он понравился мне чисто по-человечески. Как мужчина — такого ничего не мелькнуло.

Т а ш а. Это должно мелькнуть?

Л а р а. Конечно. Либо это есть сразу, либо — никогда. У женщин только так; если не почувствуешь влечения сразу — по взгляду, даже по походке, по типу лица — значит, ничего быть не может… Папа еще спит. Пускай. Он очень поздно уснул.

Т а ш а. «Мелькнуть»? А отчего твое «мелькнуть» зависит?

Л а р а. Что-то глубинное. Может быть, сексуальное.

Неотчетливый звук в переговорном устройстве, обе на секунду прислушались.

Т а ш а (вдруг засмеялась). А мне вчера мелькнул дорогой Эммануилыч. И, как всегда, на бегу бросает ничего себе вопросик: «Талька, а ты сама кого бы послала на сборы?» Я — солдатиком: «Трех девочек на «Т» — Тальку, Татку, Тамарку». Он захохотал, одна бровь вот так вверх. Гримаска означает одобрение… Значит, моя судьба решена.

Л а р а. Твоя решена, моя — тоже.

И г о р ь  в халате и шлепках, потягиваясь, прошел через комнату.

Министерство утвердило закупочную группу, которая поедет в Японию.

Т а ш а. Маманя, мои сердечные…

Л а р а. Так что в нашем семейном треугольнике зависает только папин угол.

Т а ш а. Ты говорила с Тиной?

Л а р а. Она обижена, надо было пригласить ее на дачу, а мы… Секретарша получает сто рублей, но она — банк информации. Все-таки она выдавила кое-что. Приказ о папином назначении действительно подписан, но вылеживается. На папу имеется досье.

Т а ш а. Что-то серьезное?

Л а р а. Тут она замкнулась, но я сама догадываюсь. Хамоват наш папа.

И г о р ь (умылся, причесывается). Что, девочки, примемся за ленч? Только помните: воскресное утро — полная разрядка, кот должен сбросить с шерсти электричество. (Ушел.)

Л а р а. Эпизод с Пиотровским еще не выветрился. Кто его знает — он и так мог схватить инфаркт, но по времени это произошло после конфликта с папой…

Опять прислушались.

Послышалось, наверное.

Т а ш а. Мне тоже показалось… Вот здорово, если на будущей неделе ты поедешь в Японию, я начну подготовку к сборам, а папа получит назначение. (Усмехнулась.) Папа, мама, я — дружная семья?

И г о р ь. О чем беседуем под клавишу «интим»? О моем назначении? Будет полный порядок. Тс-с-с!.. Кот сбрасывает электричество.

Разливают чай, обмениваясь вполголоса: «Крепче», «Еще» и т. д. Отчетливо слышится кашель, надсаженный мужской голос.

Г о л о с. Прошу прощения. Хотелось бы побеседовать с хозяевами. Точнее, с ответственным съемщиком. Впрочем, не по жилищному вопросу.

Л а р а. Во всем свои ручейки и пригорки. Раньше кавалеры в горизонтальном положении поджидали на ступеньках. Поставили код — беседовать являются.

И г о р ь. Кого нелегкая? Нормальные люди знают: воскресенье — закрытый день. (Подошел к переговорному устройству.) Кто там?

Г о л о с (через секунду). Моя фамилия — Алгебров.

И г о р ь. Позвоните завтра по телефону сорок четыре — двадцать четыре…

Г о л о с. Хотелось бы побеседовать очно. Очень хочется очно. (Хмыкнул.)

И г о р ь. Ч-ч-черт. (Нажал кнопку.) Поднимайтесь. Ясно по тембру: из тех субъектов, которые, пока не изольют душу, не отвяжутся. Я с ним там поговорю. (Пошел к двери.)

Но уже входил  А л г е б р о в, человек в крепко потертом ратиновом пальто, на вид — тридцать четвертого, тридцать пятого года рождения. Лицо красноватое, на голове из скудного количества волос сооружена прическа,