Ткань наших душ (ЛП) - Моронова К. М.

В груди Уинн дырка от пули. Две у Лиама.

Меня охватывает паника, но я должна держать себя в руках. Все, что я сейчас делаю, имеет значение. Каждая секунда на счету.

Я достаю телефон и звоню в полицию, рассказываю, где мы находимся и кто преступник, все это по громкоговорителю, переходя в режим выживания.

Я разрываю толстовку Лиама и смотрю, куда попали пули. Они не задели сердце и аорту. Облегчение переполняет меня, когда я прижимаюсь к нему и слышу дыхание.

Перехожу к Уинн.

Мое сердце разбивается, пока я смотрю на нее. Ее бледно-розовые волосы покрыты кровью и грязью, лицо поцарапано и припорошено грязью с кровью.

Сухой след слез стекает по ее носу и щеке.

Почему я не пошел с ней? Почему я не пошёл? — спрашиваю я себя.

Ее свитер легко рвется, и вся боль в мире не может описать ту невыносимую агонию, которая разрывает меня, когда я смотрю на ее грудь.

Пуля попала в сердце.

Затаив дыхание, я прижимаю указательный и средний пальцы к ее сонной артерии. Пульс слабый, но быстро угасает.

Снимаю свитер и прижимаю ткань к ее груди, молюсь Богу, в которого не верю, и плачу, глядя на нее, не моргая.

— Пожалуйста, не уходи, Уинн. Ты это слышишь? Сирены приближаются. С нами всё будет хорошо. С нами…

Боль пронизывает мою спину. Ноги мгновенно теряют чувствительность. Я смотрю вверх затуманенным зрением и вижу Кросби, который смотрит на меня, кровь течет по его лицу, а в руке — пистолет.

Он подстрелил меня. Я ничего не чувствую…но знаю, что он стрелял в меня.

Сирены приближаются, и, несмотря на собственную рану и дрожащее тело, я продолжаю прижимать ткань к груди Уинн.

Все хорошо. Мы в безопасности. С нами все будет хорошо.

Пот покрывает все мое тело, когда я смотрю, как полицейский поднимается над холмом и стреляет в Кросби.

Он пытается отойти, но травма головы мешает ему. Он припадает к Лиаму, и я наблюдаю, как злой огонек в глазах Кросби меняется на свет более мягкой души.

Глаза округляются, когда он вглядывается в лицо Лиама. Он выглядит таким невинным и напуганным, что у меня чуть не разрывается сердце. Потом он начинает плакать.

— Лиам? Боже мой, что случилось? Лиам? Нил, помоги нам! Помоги нам, пожалуйста! — кричит он.

Меня тошнит от этого звука.

Это все такая хрень.

Полиция кричит и бежит к нам. Кросби кричит и плачет, как ребенок. Мир сейчас слишком громкий. Мои внутренности начинают гореть.

Надави на нее. Просто сосредоточься на давлении.

Глаза Лиама открываются — он услышал мольбу брата. Кросби замолкает, слезы все еще текут по его лицу. Он смотрит на старшего брата большими, умоляющими глазами.

Лиам едва заметно улыбается, успокаивая его, когда тот задыхается:

— Я всегда буду любить тебя, Перри.

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

Глаза Кросби лишь на мгновение расширяются, а затем становятся тусклыми и далекими.

Лиам прячет пистолет за спину и пытается притянуть брата к себе, чтобы обнять, но тот слишком слаб, потерял слишком много крови. Он держит свою забинтованную руку на плече Кросби.

— Лиам, — плачу я. У меня все внутри болит так сильно. Моя спина и ноги потеряли чувствительность. — Лиам, я здесь.

— Лэнстон, — кричит он, хрипло дыша. — Позаботься о Уинн.

Офицеры подбегают к нам и спешат забрать Лиама.

Я качаю головой и дрожу, пытаясь заставить свое тело удержать вес на ее груди, пока они не доедут до нас.

Я смотрю на Уинн, отбрасываю ее волосы со лба и прижимаюсь поцелуем к ее губам.

— Ты должна выстоять, Уинн. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе. Навсегда.

XLIV

Уинн

Я просыпаюсь в холодной комнате.

У меня болит грудь. И я одинока.

Ко мне прикреплены трубки. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, снова погружаюсь в вялый сон.

В следующий раз, когда я просыпаюсь, уже в более теплой комнате.

На мне не так много трубок. Есть и другие кровати, но они пустые.

Они все пустые.

Я знаю, что это неправильно. Часть моего разума подсказывает мне, что что-то не так. Где я?

Я…ищу кое-кого. Больше, чем одного человека.

Глаза закрываются.

Я так устала.

Я очень устала

.

XLV

Уинн

Я иду по улицам Бостона.

Холодный, пасмурный день, но это ничего — мы любим холодные дни.

Лэнстон улыбается мне, надвинув шапку на уши. Лиам закатывает глаза, глядя на нашего друга, но тоже улыбается. Мы идем по нашей любимой улице, на которой есть книжный магазин и кофейня. Это просто вниз по дороге от нашей квартиры. Это то, о чем мы мечтали вместе. Чего мы всегда хотели.

Я никогда не была так счастлива за всю свою жизнь.

— Уинн, ты помнишь, как мы впервые встретились? — радостно спрашивает Лэнстон.

Я наклоняю голову.

— Конечно, помню. Консультация Джерико.

Он кивает.

— Именно так. Я увидел твои розовые волосы и то, как ты была разбита, и сразу понял.

Я улыбаюсь и давлю на него:

— Понял что?

— Понял, что люблю тебя. Всегда тебя.

Он крепко обнимает меня.

Когда я смотрю на него, начинает накрапывать дождь. Он плачет, но его улыбка очаровательна.

— Я тоже тебя люблю. Ты же знаешь. — Я оглядываюсь на Лиама, который все еще идет впереди и отдаляется от нас. — Давай, нам надо его догнать, иначе мы отстанем.

Лэнстон качает головой.

— Не в этот раз, детка. Идите дальше без меня. Увидимся позже.

Я колеблюсь. Наши руки крепко сжаты. Я никогда не хочу его отпускать.

— Ты уверен? — спрашиваю я, проводя указательным пальцем по его щеке, запоминая прекрасные черты лица, эти ореховые глаза и высокие скулы.

— Да. Я уверен.

Я открываю глаза. Знакомый потолок больницы снова приветствует меня в жестоком мире.

Сажусь.

Сейчас ко мне не подключены трубки, только капельница в руке. Джеймс сидит в углу, ссутулившись и отдыхая.

Грудь все еще болит. И в отличие от моего размытого, вызванного наркотиками состояния, я помню, почему.

Кросби подстрелил нас.

Я смотрю на другие кровати в комнате. Все пустые.

— Лиам? — кричу я, мой голос хриплый от непривычки. Понятия не имею, сколько времени прошло, но мое сердце бьется быстрее, потому что меня охватывает отчаяние.

— Лэнстон?

Джеймс просыпается от моих криков и писка кардиомонитора. Спешит ко мне и шепчет нежные слова, которых я не слышу, потому что кричу.

— Лиам! Лэнстон!

Медсестры бросаются ко мне, чтобы помочь. Одна достает шприц, но кто-то кричит, чтобы она остановилась.

Все прекращают суетиться, когда я закрываю рот и замираю.

Его глаза первыми находят меня, затем он подбегает ко мне и обнимает так крепко, что я вскрикиваю от давления.

— Не так сильно, — яростно огрызается Джеймс с моей стороны.

— Извини, — бормочет Лиам, высвобождаясь из моих объятий, с обожанием гладя меня по щеке. Слезы наполняют его голубые глаза, и он прижимает длинный поцелуй к моему лбу.

— Я думал, что больше никогда не посмотрю в твои глаза.

Он начинает рыдать, а меня охватывает шок. Я никогда не видела, чтобы Лиам так плакал.

— Где Лэнстон? — спрашиваю я, ожидая, что он вот-вот войдет в дверь.

Я хочу рассказать ему обо всем, что он пропустил. Я так чертовски рада, что его там не было.

Глаза Лиама расширяются, и он плачет сильнее, тряся головой. Его руки дрожат так сильно, что одна из медсестер поддерживает его и пытается успокоить.

Почему он расстроен из-за Лэнстона? Его там не было. Его не было…

Джеймс берет меня за руку и смотрит мне в глаза. Он смахивает слезы, качая головой.

— Нет, — говорю я, убежденная, что они ошибаются. — Нет, его там не было. Он не поехал со мной.