Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

намного громче. Это был инструмент для профессиональных музыкантов, которым нужно было заявить о себе на публичной сцене[670]. Освоить кифару – даже просто захотеть это сделать – было весьма неаристократично и тем более не по-императорски. Во-вторых, и это было куда весомее: сама мысль о том, чтобы выступить перед публикой с музыкальным инструментом, будучи аристократом, была вопиющей, выходящей за все границы дозволенного. Актеры, музыканты, танцоры и все эти нищие любители щеголять на подмостках Рима обычно принадлежали к низшим слоям общества. Так и должно оставаться – зачем общаться с такими людьми?[671] В созданной Светонием биографии Нерона рассказ о приглашении Терпноса ко двору знаменует собой начало длинного списка проступков императора. Желание играть на кифаре, кажется, стало переломным моментом в жизни Нерона. Занятия с Терпносом выглядели как самая настоящая декларация о намерениях. Нерон продемонстрировал, к чему привели бы его интересы, не стань он императором[672].

Вероятно, многие современники уже знали о предпочтениях Нерона. Сенека, безусловно, был в курсе. В противном случае он вряд ли приблизил бы Нерона к покровителю муз Аполлону в уже упомянутом «Отыквлении», написанном в 54 году[673]. Эклоги Кальпурния Сицилийского 57 или 58 года также не случайно называют Нерона Аполлоном[674], поскольку панегирик всегда дает понять, что прославляемый им человек слышит и читает то, что ему нравится и льстит. Одной из причин убийства Британника в феврале 55 года Светоний называет глупую зависть, которую Нерон испытывал к звонкому голосу сводного брата, что дает читателю понять: амбиции Нерона уже на раннем этапе были направлены в сторону сцены[675].

Подобно тому, как последний пример вполне может быть лишь ретроспективной оценкой, в целом трудно выстроить хронологию из утверждений древних источников о музыкальных амбициях Нерона. Между 54 и 59 годами Нерон-артист еще не успел показать себя во всей красе[676]. В это время он встал на ноги, но путы, которыми Сенека и Бурр по-прежнему пытались его связывать, хотя и ослабевали, тем не менее все еще были на нем. Несомненно, и Агриппине по-прежнему удавалось оказывать сдерживающее влияние на сына. И все же первые годы его правления имели огромное значение для развития отношения Нерона к искусству. Молодой император, располагающий ворохом свободного времени, субъективно или объективно обладающий музыкальным талантом, страстно увлеченный греческой музыкальной практикой и сценическими представлениями и, что не менее важно, с растущим осознанием своего всевластия, которое его учитель Сенека, возможно, самый образованный человек своего поколения, передал ему золотыми буквами в сочинении «О милосердии» – все это стало той питательной почвой, на которой и произросли все те драматические события, что разворачивались на протяжении следующих 10 лет. Начиная с 58 года в этой драме появилась новая главная героиня.

Поппея Сабина

Запах женщины, которая вошла в жизнь Нерона в 58 году, можно было почувствовать задолго до того, как она представала взору. От нее хорошо пахло, так хорошо, что многие богатые римские женщины хотели пахнуть так же, как она: по словам поэта-сатирика Ювенала, в честь Поппеи Сабины был назван крем для лица[677]. Но и это еще не все: чтобы сохранить свою красоту, она ежедневно купалась в молоке 500 ослиц, сообщает Кассий Дион[678]. Разумеется, копыта мулов, которые должны были нести вещи Поппеи, украшали позолоченные башмаки[679]. И порой, когда в плохой день она была недовольна своим отражением в зеркале, девушка молилась, чтобы смерть пришла за ней, прежде чем она состарится[680].

Поппее Сабине было за 20, когда Нерон впервые встретил ее. Если верить Тациту, ее мать и полная тезка была самой красивой женщиной своего времени, и, по-видимому, яблоко от яблони недалеко упало[681]. Однако Поппея была не только красавицей, но и, благодаря своей начитанности, интересной собеседницей, и, кроме того, быстро соображала. Увы, этим ее портрет не ограничивался. Поппея была полной противоположностью добродетели, более того, распутной, расчетливой, чрезвычайно амбициозной и почти нимфоманкой – обо всем этом, что неудивительно, пишет и Тацит, дополняя свою панораму женщин с проблемным поведением из императорского окружения[682].

Поппея была замужем за всадником Руфрием Криспином, одним из командиров преторианской гвардии, пока в этой должности его не сменил Бурр, которого в свое время продвинула Агриппина. У Поппеи и Криспина родился сын. Вероятно, в 58 году Поппея познакомилась с другом Нерона Отоном. Его образ жизни и близость к императору, по-видимому, впечатлили ее куда больше, нежели то, что мог предложить супруге Криспин. Поппея развелась со своим всадником и вышла замуж за Отона. Так она попала в окружение Нерона. Поскольку Отон постоянно рассказывал императору о красоте и образованности своей новой жены, однажды Нерон решил встретиться с ней – без ее супруга.

С пропусками в нужных местах Тацит не оставляет никаких сомнений в том, что в итоге произошло в императорской спальне. Явно заинтересованная в Нероне, но в то же время жеманная и амбициозная, Поппея в конце концов разыграла козырную карту, чтобы расположить к себе императора. Она бросила вызов мужской гордости Нерона. Отон для нее – любовь всей ее жизни и способен дать ей все, что нужно. Пусть Нерон не питает никаких надежд. Вообще, император был довольно жалок, ведь науку любви он не познал (ночью и днем) дальше пошлых и скабрезных приемчиков вольнотпущенницы Акты. С другой стороны, действительно ли Отон способен дать ей больше, чем Нерон? Можно представить, как Поппея в этот момент испускала фальшивый вздох. Типичный Тацит! К сожалению, он не раскрывает своих источников[683].

Нерон, который, хоть и формально, но все же по-прежнему был женат на Октавии, без памяти влюбился в Поппею, и она, возможно, испытывала ответные чувства. Император больше не желал, чтобы Отон находился рядом. Он отправил своего неожиданного соперника, с которым на протяжении не менее двух лет устраивал бесчинства на улицах Рима, в качестве наместника в императорскую провинцию Лузитанию, на крайний запад Пиренейского полуострова, буквально за тридевять земель[684].

Плутарх в своей биографии недолговечного императора Гальбы удивляется весьма щедрому подарку, который Нерон преподнес Отону: последний был вынужден покинуть Рим, но в итоге в 26 лет, имея в послужном списке лишь скромную должность квестора, стал наместником провинции. В качестве объяснения Плутарх приводит мнение, что, возможно, за Отона замолвил слово Сенека. От самого Нерона Плутарх явно не ожидал каких-то милостей по отношению к Отону. Светоний считал получение Отоном должности наместника компенсацией с целью избежать широкой огласки истории с Поппеей – в этой интерпретации также торчат уши советников из окружения Нерона. Возможно, объяснение мягкого обращения императора с Отоном вообще выходит за рамки расчетов и