Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

политики. Отона, Нерона и Поппею связывали крепкие узы. В этом любовном треугольнике между всеми участниками, пусть даже временами, но все же были хорошие отношения. Так почему же теперь Нерон должен был хладнокровно отречься от Отона? Возможно, даже без участия Сенеки император решил не причинять вреда Отону и вместо этого перевел бывшего друга на весьма доходный административный пост, но достаточно далеко, чтобы не допустить повторной эскалации личного конфликта[685].

Отон исчез из Рима в 58 или 59 году[686]. После этого разговоры о нем надолго утихли. Лишь 10 лет спустя, в водовороте событий, приведших к падению Нерона, Отон всплывет в Лузитании, а в 69 году примерно на три месяца даже займет императорский трон. В конце повествования о любовном треугольнике Поппеи, Нерона и Отона Тацит находит положительные слова в адрес последнего. В своей провинции тот зарекомендовал себя как эффективный администратор и справедливый человек[687]. Возможно, здесь кроется и намек на то, что Отону пошел на пользу его отъезд из праздных стен Рима и освобождение от пагубного влияния Нерона.

Новая императрица для императора?

Негативный образ Поппеи, которая с ее пристрастием к роскоши, чрезмерными амбициями и изобретательностью выходила за все мыслимые рамки, сделал ее в глазах предвзятого наблюдателя идеальной партнершей для Нерона, который тоже не знал, что такое мера. Наиболее подробную характеристику Поппее дает прежде всего Тацит, и нельзя не заметить, что его Поппея имеет черты, сходные с чертами юной Агриппины. Однако это открытие интересно не столько для оценки Нерона, – с точки зрения диванной психологии напрашивается такой заманчивый вывод, – сколько в отношении взглядов Тацита на мир в целом и женщин в частности. Вероятно, настоящая Поппея похоронена под целым ворохом образов, атрибутов и предрассудков, которые сделали ее такой, какой она должна быть. Уже Тацит признал, что Поппея не была глупой. Из нескольких фрагментов сочинения древнееврейского писателя Иосифа Флавия следует, что Поппея обладала гораздо бо́льшим, чем просто привлекательной внешностью.

В 64 году в Риме состоялась личная встреча Иосифа Флавия и Поппеи, во время которой среди прочего обсуждалась судьба некоторых священников, арестованных префектом Иудеи. Поппея приняла близко к сердцу интересы евреев и добилась освобождения пострадавших[688]. Если не интерпретировать эту сцену как беспардонное вмешательство в политику скучающей императрицы, то она свидетельствует как минимум об определенной политической проницательности Поппеи и ее влиянии на принятие решений Нероном[689]. В «Иудейских древностях» Иосиф Флавий также упоминает о решениях и взглядах Поппеи, ввиду чего она предстает настоящим экспертом по еврейским вопросам при дворе Нерона[690]. Иосиф Флавий даже немного увлекается и называет Поппею богобоязненной и набожной[691]. Даже если бы это относилось только к богу евреев, что бы сказали Тацит или Кассий Дион о такой характеристике Поппеи?

Встреча Нерона с Поппеей и их очевидное увлечение друг другом начиная с 58 года подняли тему, которая назревала уже пять лет и не принесла счастья ни одному из причастных к ней лиц: брак Нерона с Октавией. Античные источники не оставляют сомнений в том, что император думал, будто нашел в Поппее свою императрицу. Однако у него уже была компаньонка за столом, хоть и не в постели, в лице родной дочери Клавдия.

Многоженство в Риме было запрещено, как и прелюбодеяние. Ни в качестве императора, ни в качестве женатого мужчины Нерон не мог свободно приглашать во дворец каких-либо матрон, не оскорбив их мужей и не нанеся серьезного ущерба своему публичному имиджу, который пока еще оставался незапятнанным. Секс с замужней свободной женщиной означал прелюбодеяние (adulterium). Изданные в прежние времена брачные законы Августа, в частности, вызывали повышенное внимание к этой теме и сулили их нарушителю суровые наказания, назначаемые в ходе публичных слушаний[692]. Речь шла не только о моральном падении, но и о том, что бо́льшая часть имущества причастных к этому лиц подлежала конфискации. Кроме того, существовала угроза ссылки на остров, причем супругов отправляли на разные острова. Осужденной женщине не разрешалось выходить замуж повторно[693]. Когда Агриппина была осуждена Калигулой за прелюбодеяние с Марком Эмилием Лепидом в 39 году и оказалась на Понтийских островах, это обернулось для нее немыслимой катастрофой. Она осталась буквально ни с чем. Таким образом, убийство ее брата Калигулы и помилование ее самой Клавдием были равносильны возрождению к новой жизни.

Римскому мужчине – женатому или холостому – в принципе разрешалось спать с кем угодно: рабыней, вольноотпущенницей, незамужней свободной – не важно. В таком случае необходимость неприятного разговора возникала в собственном доме, но не в суде. Однако замужние женщины были табу. Такая связь приравнивалась к преступлению, поскольку представляла собой посягательство на почти сакральную структуру римской семьи, которую Август намеревался укрепить своими брачными законами. Замужние римские женщины подвергались куда более строгим ограничениям, чем мужчины, когда дело касалось измен. Для них любой сексуальный контакт вне брака считался прелюбодеянием, независимо от социального статуса партнера[694].

Конечно, основной принцип гласил: где нет истца, там нет и судьи. Судебные процессы по обвинению в прелюбодеянии инициировались мужем провинившейся женщины. Но если, по мнению бдительных блюстителей морали, рогоносец не проявил должного внимания к своей проблеме, то через 60 дней любой свободный гражданин мог подать в суд. В этом случае мужу, который не принял должных мер, приходилось сталкиваться с обвинением в сводничестве[695].

В случае с Нероном и Поппеей можно с уверенностью предположить, что ни Отон, ни кто-либо другой не стали бы вмешиваться в это дело. Однако в 58 году Нерон не мог закрыть глаза на правила. Заигрывания с Поппеей, когда всем известно, что она замужем за Отоном, могли вызвать всеобщее негодование. Неясно, когда Поппея и Отон развелись, и вопрос о супружеской неверности был решен. Однако на момент отъезда Отона на Пиренейский полуостров они с Поппеей, по-видимому, все еще состояли в браке[696].

Взгляд на Октавию

Вдобавок ко всеобщему ожиданию безупречного с точки зрения нравственности поведения в первую очередь от императора существовал и второй, куда более конкретный фактор, который должен был учитывать Нерон, вступая в связь с Поппеей: его жена Октавия пользовалась серьезной популярностью у большей части населения, по крайней мере, после убийства Британника, и эти люди не одобряли того факта, что принцепс издевается над этой добропорядочной женщиной[697].

Получить четкое представление об Октавии на основе литературной традиции довольно трудно. Античные авторы приписывают дочери Клавдия безукоризненную добродетель и, таким образом, характеризуют ее как полную противоположность другим важным фигурам – Агриппине или Поппее. В частности, трагедия «Октавия», которая, скорее всего, была написана вскоре после смерти Нерона, представляет несчастную супругу императора именно так