Зверь выходит на охоту - Гульнара Черепашка

Накато рванулась следом, леденея от понимания – не успеет. Оглушенная ударом и болью, она плохо различала, что находится вокруг, где сейчас ее враг.

В глазах потемнело – она лишь смутно успела понять, что ее ударило что-то в висок. Что именно? Невидимая глина взметнулась, мягко толкнула в лицо, облепила тело. Накато попыталась отпихнуть ее руками. Ладони скользили. Пальцы увязли. Что же это, почему такая неподатливая! Накато толкнула настойчивее – бесполезно.

Да это не глина перегородила ей путь! Это она не удержалась на ногах, свалилась. И отпихивает землю, на которой лежит.

Ребенок! Ее сын остался возле самой воды, беспомощный.

Испуг взбодрил. Противница сшибла ее с ног – должно быть, чем-то швырнула. А сама… Накато, не обращая внимания на слабость и головокружение, вскочила на ноги. И ее ослепило вспышкой. Не удержавшись, отшатнулась назад, прикрывая рукой глаза. Чудом удержалась на ногах. Что это такое?! Вспышка чудовищно яркого пламени со стороны источника – там ведь находился ее малыш.

В грудь толкнуло плотным горячим порывом воздуха, и Накато все-таки свалилась. Что это – колдовство?! Ее противница оказалась колдуньей?

Девушка, оскальзываясь на сырой глине, моргая слезящимися глазами, не видя ничего от пляшущих перед ними пятен, кинулась к роднику. В ушах стоял звон. Колени тряслись, подламывались. Ей стоило труда преодолеть небольшое расстояние, отделявшее ее от места, где она оставила сына.

Боги и духи, только бы он не свалился в озерцо! Только бы не схватила его эта непонятно откуда явившаяся женщина.

Кто она?! Наверняка – посланница колдунов. Такая же, какой была когда-то сама Накато. Не так-то и давно это было.

Оскользнувшись, она упала на одно колено, угодила им в воду, и та расплескалась, намочила одежду и обрызгала лицо. Это немного взбодрило.

Туман перед глазами рассеялся, хотя в ушах по-прежнему звенело. Сквозь этот звон пробился визг. Совсем рядом. Накато заморгала. Ее малыш – вот же он, прямо возле нее! Угодил ручкой в воду и скользит, едва удерживаясь, чтобы не нырнуть в чашу с помутневшей водой. На миг уколол совершенно неуместный стыд – изгадили родник!

Бездумно подхватила ребенка, трясущимися руками попыталась усадить подальше от воды. Чуть не уронила. Визг стал сильнее.

Она встряхнулась. Так не пойдет!

Оскальзываясь и шипя сквозь зубы, перехватила ребенка поперек туловища, кое-как поднялась на ноги. Муть в чаше источника заклубилась сильнее – Накато не сразу удалось выбраться, и она еще потопталась там. Скользя мокрыми босыми ногами по глине, отнесла малыша подальше от воды. Он смолк, но теперь трясся от холода. Замерз. Сидел на сырой глине возле воды, а под конец – и вовсе свалился! Едва не утонул. Закутать бы – да не во что: туника намокла и порвалась.

Огляделась настороженно. Где напавшая на нее женщина? Исчезла – будто ее и не было, померещилась. Появилась из ниоткуда и пропала внезапно.

Ладно. Она успела выпить немного воды перед появлением незнакомки. Хочется пить еще, но, пока муть в источнике не осядет, здесь делать нечего. Да и преследовательница может вернуться, еще не одна, а с подмогой. Нужно уходить. Чем дальше и быстрее, тем лучше.

Накато стянула тунику, связала из нее мешок для ребенка и примотала сына за спину. Тот, очутившись на привычном месте, тут же успокоился.

Девушка помчалась прочь, не оглядываясь. Бежала быстро, но ровно. Дорогу выбирала по безлюдным местам, вдали от хоженых троп, забираясь все дальше в горы. Ребенок затих окончательно – заснул. На бегу Накато различала ровное сопение сынишки. Чему удивляться – замерз, испугался. Столько волнений и испытаний для крохи, которому не исполнилось года!

Ничего. Главное – оба они в этот раз остались живы. Она не позволила отобрать сына, и сможет и дальше заботиться о нем. До тех пор, пока он не окрепнет и не станет настоящим воином.

Овраги и лощины, крутые и пологие склоны оставались позади. По мере того, как солнце ползло к зениту, Накато углублялась в горы. Дальше и дальше. Не стоит обольщаться – если ее нашли единожды, то найдут снова. Ее преследовательница оказалась равной ей по силам, а умениями – пожалуй, превосходила. А значит – нужно уйти очень далеко. И замести следы.

Когда-то давно она видела, как заметают следы следопыты кочевья. Жаль только, она глядела на них издали. Кто бы стал ее учить?

Это ее тревожило. Не мешало бы замести следы как следует, как это делали умеющие люди. А ее умения исчерпываются тем, что подглядела когда-то давным-давно по случаю. Ничего. Следопытам кочевья приходилось заметать следы за добрым десятком мамонтов и огромным страусиным стадом, да еще и несколькими десятками людей. За нею – следы одной пары стремительных ног.

И эти ноги уносили ее дальше и дальше от обжитых мест. В этот день Накато не ела – она торопилась убраться подальше.

Кто знает, что заставило преследовательницу отступить так внезапно, и когда она вернется? Кто знает, действительно ли она была одна?

И Накато петляла, озиралась бесконечно по сторонам. Переходила вброд ручьи, карабкалась на голые склоны гор и пересекала каменистые пустоши. То бежала, то затаивалась где-нибудь в густом кустарнике и выжидала, насторожив слух: не следует ли кто за ней по пятам?

Видно и слышно никого не было. Но спокойнее от того не делалось: она уже поняла, что может столкнуться с куда более сильным, чем она, противником.

Остановилась, уже когда солнце село, и на горы спустились сумерки. Небольшой лесок оказался сухим и полным трухлявого сушняка: пройти по такому, не треснув сухой веточкой, будет сложно. А значит – меньше шансов, что к ней подберется кто-нибудь незамеченным.

*** ***

Эта полянка понравилась ей своей незаметностью.

Со всех сторон ее окружал густой колючий кустарник, уже покрытый листвой, несмотря на раннюю весну. Дело, должно быть, было в том, что лесок расположился среди высоких, защищающих от холодных ветров гор, в обширной низине. В горах большей частью деревья и кусты стояли в зеленой дымке, покрытые едва начавшими разворачиваться листочками. Здесь же и кустарник уже покрылся густой листвой, и трава выросла высокая. Поляна оказалась широкой, но с одной стороны небольшой закуток отгораживал ствол старого поваленного дерева.

Рухнувший исполин, должно быть, прожил не один десяток лет. Возможно, больше сотни. Лежащий ствол доходил Накато выше пояса.

Упало дерево не меньше, чем пару-тройку лет назад: часть ствола успел затянуть кустарник. Между стволом и кустарником оказался небольшой уголок – точно нарочно предназначенный для ночлега