Зверь выходит на охоту - Гульнара Черепашка

– торговом городке на самом севере Западного Подгорья – поклонов не могло быть много. Если говоришь с тем, кто выше тебя – не забудь поклониться. Лишним не станет. – Я скажу хозяину, чтобы сам пришел к тебе, - она выскользнула стремительно наружу.

Подождала пару мгновений – не окликнет ли торговец. Но нет. Значит, не передумал, и согласен с ее словами. Она быстро зашагала по узкой улочке, ведущей мимо построек торговой части города.

Слышала, что сын за спиной проснулся. Возня перестала быть бесцельной, теперь младенческие ручонки перебирали узелки кожаного ремешка, привязанного к ткани ему для забавы.

На ходу он никогда не плакал – знал: мать придет, куда направляется, и тогда покормит его.

Нужно будет покормить сразу, как вернется к хозяину в лавку. После станет некогда. Нужно полсотни мешков перетащить в складское помещение, что наняли перекупщики. И сделать это нынче же до заката. Все работницы в лавке сейчас заняты – придется ей одной. Немало. Если бы не нечеловеческая сила и выносливость, которую некогда получила Накато – задача оказалась бы тяжелой. Обычная работница после такого с ног бы свалилась на день-другой. Особенно – работница из светлокожих жителей равнины. Черные горцы и степняки были покрепче.

Хозяин выслушал Накато и махнул рукой – мол, перетаскивай краску. Сам он отправится к покупателям позже. Рыкнул вслед – мол, живо! Чтобы до заката управилась. Помощников не будет – все заняты.

Это она знала и сама. Покормила расхныкавшегося малыша, привязала снова за спину и взялась за работу.

У нынешнего хозяина – торговца, скупавшего краску – она прослужила всю прошлую осень и зиму. Тот поначалу не хотел брать девицу с новорожденным младенцем, но ему нужны были работники. Пригрозил тогда – мол, если не справится, тут же пойдет искать новую работу!

Однако с тех пор так и не вспоминал об этом. Накато работала на совесть, и хозяин платил полновесной монетой.

Таскать целый день тяжести, выполнять грязную работу было ей не в новинку. Сил хватало. Накато была куда сильнее обычного человека – даже самого сильного из воинов городской стражи. Спасибо за это колдуну, что когда-то увел ее из родного кочевья, а после – сгинул бесследно. Ее силы и стремительности хватало, чтобы придушить голыми руками степного льва – ей когда-то пришлось это сделать, чтобы доказать: она и правда стала сильной, и может теперь служить колдуну.

Любые раны – даже те, что считались смертельными – заживали на ней в считанные дни, не оставляя шрамов. И это делало ее почти неуязвимой. Болезни обходили стороной.

Впрочем, знать об этом не полагалось никому. О прошлом своем девушка не распространялась. Да и кому бы оно было интересно? У всех свои заботы. Хозяин считал ее просто крепкой горской девицей. Другие работники поглядывали с уважением, когда она одной рукой взваливала тяжеленный мешок себе на голову и без суеты, но быстро шагала с грузом по улице. А кроме груза, у нее за спиной постоянно находился младенец! Малыш рос крепким.

Помимо силы, Накато обладала и красотой. Чего уж – за годы, что прошли за пределами родного кочевья, она поняла: красотой обладает любая женщина, что не совсем уж уродлива и еще не состарилась. Ее просто нужно уметь показать.

Отрастить волосы чуть длиннее, уложить замысловатую косу – это она умела. Повесить в уши серьги, а на шею – бусы. Нарядиться. Она могла бы стать наложницей состоятельного человека.

Не пришлось бы работать от зари дотемна. Кормили бы сытно, спала бы на мягкой перине. Но все это – если бы не было ребенка. Сына могли отобрать, запретить видеть его. Ей не хотелось рисковать.

Она могла бы и забираться в богатые дома, выносить дорогие безделушки – и тем жить. Но это тоже риск. Одной – не страшно, но из-за ребенка приходилось вести себя осторожно. Не лезть лишний раз на рожон.

В конце концов, так ли уж хуже комнатушка, что она снимала в доме для бедноты, чем комната в богатом доме? Накато не была уверена, что разница имеет значение.

Работа ее не тяготила. Еды хватало. Она даже могла позволить себе купить сладость раз-другой в декаду. Когда-то и знать не знала, что сладости вообще бывают!

Чего ей еще нужно? Есть заработок. Есть кусок еды и крыша над головой. Есть теплая одежда – хотя даже на севере Желтого юга было достаточно тепло круглый год, чтобы не бояться замерзнуть. Она-то привыкла к суровым зимам северных степей! Рядом – ее малыш. Не нужно рисковать, выполняя опасные поручения. Не приходится зависеть от капризов и бесконечных выдумок хозяина-колдуна, которых ей в свое время с лихвой хватило.

С гор подул сырой ветер – в Рунду такое бывало в начале весны. Встречные прохожие кутались в накидки, но Накато бестрепетно шагала с очередным мешком на голове.

Она не мерзла от сырости. Здесь она не мерзла и зимой. Степи-то, должно, еще снегом засыпаны, в котором страусы чуть не на всю длину ног вязнут. В степи весна начиналась куда как позже, чем на равнине. Но здесь – юг, здесь и зимы коротки и мягки, и снег выпадает редко. Раз в несколько лет, для жителей это – диво. О малыше Накато тоже не беспокоилась: знала – если сын замерзнет, непременно примется возиться и недовольно кряхтеть. Молчит – значит, все хорошо.

Домой возвращалась по темноте.

Мешки перетаскала к закату, но пришлось торчать снова посреди склада, нанятого перекупщиками, слушать, как хозяин с ними торгуется. Окончили, когда солнце село.

Лишь тогда хозяин ее и отпустил. Она зашла в похлебочную, когда похлебочник собирался закрывать двери. Сумела купить лишь кусок мяса да лепешку. Что ж, горячей похлебки поест завтра поутру. Жуя на ходу, направилась к себе.

*** ***

Накато усадила малыша на матрас.

Сидеть он стал не так давно – всего пару-тройку декад. Но уже пытался переваливаться и ползать.

За стенкой слышались сдавленные рыдания. Что еще стряслось? Не то, чтобы девушка водила особенную дружбу с соседками и ее волновали их беды. Но звук раздражал и вселял смутную тревогу.

Она вручила сыну длинный плетеный ремешок с узелками и направилась в соседнюю комнату. На разворошенном матрасе сидела Аньян – молодая женщина, работавшая в похлебочной неподалеку. Белое рыхлое лицо ее покраснело, глаза опухли.

- Что это у тебя случилось? – осведомилась Накато, обводя взглядом комнатушку.

- Тебе что за дело?! – та вскинулась, подскочила взбешенной гиеной.