Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков

от каких бы то ни было крайностей и неудержимых порывов. По выражению одного современника, царь всю жизнь избывал мирской суеты и докуки, помышляя только о небесном. Обыкновенный его день начинался с молитвы, молитвой продолжался и молитвой же заканчивался. Если царь и садился на трон, чтобы принять иностранную делегацию или председательствовать в боярской думе, то по прошествии некоторого времени начинал беспокойно ёрзать, с нетерпением ожидая, когда можно будет пойти звонить к обедне. Это было любимейшее занятие Фёдора, и грозный отец под конец жизни бывало с горечью упрекал его, что он больше похож на сына церковного пономаря, нежели на царевича.

Иностранцы, видевшие нового московского государя, не стесняясь говорили, что он весьма скуден умом или даже вовсе лишён рассудка. Однако это было не совсем так. Фёдор страдал скорее отсутствием воли и практической смётки, но зато он умел приближать к себе способных и талантливых людей. Ведение важнейшими государственными делами он передал в руки брата своей жены, боярина Бориса Годунова, который руководил страной с отменной осторожностью и распорядительностью. Те же иностранцы, противореча сами себе, дивились, что после кровавого правления Грозного Московия как будто стала другим государством. Каждый человек, писали они, живёт мирно, уверенный в своём месте и в том, что ему принадлежит, везде торжествует справедливость. Но, позвольте спросить, разве это сказано о стране, которой правит недоумок?

Русский народ гораздо лучше разобрался в характере Фёдора Иоанновича, дав ему прозвание благоюродивого самодержца, блаженного и освятованного царя, то есть свыше предназначенного к святости, к небесному венцу. Наши предки увидели в тихом и богобоязненном отпрыске грозного царя нравственный образец государя, в котором, по словам современника, монашество с царствием соплетено без раздвоения и одно служит украшением другому. «Умилосердился Господь на людей своих, — читаем в одном сочинении того времени, — и даровал им благополучное время, позволил царю державствовать тихо и безмятежно, и всё православное христианство начало утешаться и жить тихо и безмятежно».

Не про всякого умника можно сказать такие слова!

При нём все нити управления государством сосредоточились в руках Бориса Годунова, царского шурина. Фёдор был бездетен, и Бориса подозревали в намерении захватить трон после смерти царя. Единственным препятствием на пути Бориса к престолу был царевич Дмитрий, и очень многие на Руси спрашивали себя: решится ли Борис на последний, страшный шаг?

В России сбываются только худшие ожидания. 15 мая 1591 года по Москве молнией разнеслась весть: царевича Дмитрия не стало!

В Углич была срочно направлена следственная комиссия во главе с боярином Василием Ивановичем Шуйским. Результатом её работы стало так называемое «Угличское следственное дело» — документ, сохранившийся до наших дней, хотя и в испорченном виде: у него отсутствуют начало и конец.

Угличское дело было зачитано перед государем и Земским собором. Из него вырисовывалась следующая картина. Царевич, страдавший «падучей» (так называли тогда эпилепсию), играл во дворе в тычку вместе с четырьмя мальчиками, его сверстниками. Игра эта заключалась в том, чтобы попасть ножиком в лежащее на земле кольцо. Вдруг Дмитрий забился в припадке и, падая, глубоко ранил себя ножом в шею. Такое объяснение случившегося несчастья удовлетворило тогда всех присутствующих на соборе.

Но можно ли доверять выводам угличской следственной комиссии?

Пожалуй, самым любопытным моментом в угличском деле является поведение одного из главных его фигурантов — Василия Шуйского, который поочерёдно заявил следующее:

— что царевич погиб в результате несчастного случая, наткнувшись на нож в припадке эпилепсии (версия 1591 года, оглашённая на Земском соборе);

— что Борис Годунов приказал убить царевича, но мать Дмитрия спасла ему жизнь, подменив сына другим ребёнком, а тот, кто въехал в Москву 20 июня 1605 года, есть самый настоящий, истинный царевич Дмитрий (версия 1605 года, при вступлении названого Дмитрия на престол);

— что не было ни несчастного случая, ни чудесного спасения, а на самом деле царевич Дмитрий был зарезан в 1591 году подосланными убийцами, по приказу Бориса Годунова (версия 1606 года, когда Шуйский примерил шапку Мономаха и обнародовал своё последнее слово в этом деле).

Поспешная канонизация царственного младенца официально закрепила это ручательство бесстыжего лжеца, и версия об убийстве Дмитрия получила статус исторического факта, за достоверность которого ручались Церковь, государство и официальная наука.

Очевидно, что в двух случаях из трёх Шуйский нагло солгал. Но когда именно?

Сильная сторона версии о несчастном случае состоит в том, что в 1591 году следствие велось по горячим следам, а его итоги были оглашены перед царём и Земским собором. Однако внимательное изучение материалов угличского дела показывает, что в нём нет ни одного подлинного свидетеля случившегося, а в отношении многих важных деталей господствует полная путаница и неразбериха. 94 человека из 152 опрошенных выступают в деле как очевидцы, между тем только один из них — стряпчий Семейка Юдин — говорит, что сам видел издалека, как царевич «накололся» на нож. Остальные свидетельствуют о его смерти с чужих слов. Отсутствуют какие-либо указания на осмотр следователями тела Дмитрия.

У версии об убийстве царевича сильных сторон нет вообще. Эта история шита белыми нитками, и ни один серьёзный историк ей никогда не верил. Уже Карамзин в своей «Истории государства Российского» хотел снять с Бориса «несправедливую охулку», как он выражался, и не сделал этого только потому, что побоялся выступить публично против официального мнения государства и Церкви.

Что касается версии о спасении царевича, то она совсем не так неправдоподобна, как может показаться на первый взгляд. У историков накоплено множество доказательств в её пользу.

Если не Гришка, то кто?

Почему Григорий Отрепьев не годится на роль названого Дмитрия?

Биография Григория Отрепьева известна по двум основным источникам. Первый — это окружная грамота патриарха Иова, изданная 14 января 1605 года, то есть ещё во время правления Бориса Годунова. Вторым является так называемый «Извет Варлаама», опубликованный в 1606 году правительством Василия Шуйского. Сразу заметим, что они далеко не во всём совпадают друг с другом. Но в целом рисуют следующую картину.

Григорий принадлежал к роду незнатных дворян Нелидовых, один