Восхождение - Пётр Азарэль

своей наготе, лежала рядом с ним, рассматривая его лицо и поглаживая его сильную грудь. Он поднялся, взял брошенную на кресле одежду и стал одеваться, не смотря на Женю, так как боялся не устоять под мощным зовом её привлекательности. Она тоже поднялась, осознав, что от страсти, как и всего в этом мире, требуется отдохновение, направилась в ванную, постояла под душем, запахнулась в махровый халат подруги и вернулась в спальню. Яков был уже одет и сидел в огромном кожаном кресле, ожидая её. Женя улыбнулась, подошла к нему, поцеловала и попросила его спуститься в гостиную. Он послушно поднялся и вышел на балкон. День сиял всеми красками лета, воздух был так чист и прозрачен, что корпуса авиазавода внизу по склону и университетский кампус и академия музыки по другую сторону долины хорошо просматривались, напоминая, что в жизни есть не только любовь. Он спустился по лестнице и стал с интересом рассматривать огромный дубовый стол, окружённый множеством таких же добротных деревянных стульев, большую люстру под высоким потолком и кресла и диваны вдоль стены. Вскоре появилась и она в безупречном блеске своей еврейской красоты и длинными распущенными волосами.

– Твой Дима, по-моему, полный идиот, или слепец, – сказал Яков, наблюдая за ней, грациозно и царственно идущей по ступенькам лестницы. – Как можно бросить такую женщину ради призрачных благ Америки?

– Наверное, я была предназначена не ему, а тебе. Не упусти меня.

Она подошла к нему и посмотрела в глаза своими омытыми любовью серыми глазами. Потом повернулась и направилась к выходу.

Ехали молча, утомлённые ночью безумной любви. Возле её дома в Гило Яков остановился, они обнялись, и Женя вышла из машины.

– Я приду тебя проводить, Яшенька. До скорого, любимый.

Она махнул ему рукой, он ответил ей и тронулся с места. Дома он поздоровался с родителями, прошёл в свою комнату, разделся и лёг на тахту. Родители с пониманием отнеслись к его исчезновению и отсутствию ночью: он молодой мужчина и желает любить и быть любимым, это нормально. Сын их, полагали они, стал самодостаточной личностью, не нуждающейся в опеке и руководстве. А что касается волнений и ожидания телефонных звонков, это их родительские проблемы и с ними нужно смириться. Когда он проснулся, они не выразили претензий, что он не позвонил и не предупредил их, что ночевать не придёт, и не задавали неуместных вопросов.

– Яша, у тебя всё в порядке? – спросила Ребекка Соломоновна.

– Конечно, мама. Извини, что не сообщил, не получилось.

– Ты счастлив, сынок?

– Думаю, да.

– Ну и прекрасно. Поешь, я приготовила хороший обед. Мы с папой уже поели.

– Спасибо, мама. Я голодный, как волк.

Яков оделся, помыл руки и стремительно прошёл на кухню. Времени оставалось в обрез.

10

Рано утром, когда ещё солнце не появилось из-за гребня гор Амона, шейх Юсуф вышел из дома и по пустынным каменистым улочкам деревни Бетуния направился к дому Башира. По дороге ему попадались мужчины, идущие к контрольно-пропускному пункту в полукилометре от деревни. Имея разрешение на работу в Израиле, они торопились стать в очередь, чтобы пройти проверку и занять места в машинах, которые присылали за ними подрядчики. Проходя мимо шейха, мужчины почтительно кланялись ему, и он кланялся им в ответ. Неделю назад от «совета шуры» – органа, состоящего из десяти членов и координирующего действия военных структур Исламского джихада, поступило распоряжение о подготовке террористического акта. Юсуф, возглавлявший в деревне ячейку боевиков, выбрал Башира, обладающего хладнокровием и неколебимой преданностью делу. Они уже не раз обсуждали полученное задание, разработали план, выбрали место и маршрут, по которому следовало выйти на исходную позицию. Башир хорошо владел автоматом Калашникова, который вместе с другим оружием хранился в тайнике во дворе шейха, и накануне ночью он получил его на руки. Юсуф шёл к нему, чтобы напутствовать, проверить готовность и дать последние указания. Боевик уже ждал его и открыл входную дверь, когда увидел его из окна и услышал шаги на пороге.

– Салам алейкум, сынок.

– Алейкум салам, Юсуф, – сказал Башир и поклонился вошедшему. – Садись, приготовлю кофе.

Шейх присел на стул возле стола и внимательно посмотрел на молодого крепкого мужчину лет двадцати, стоящего у газовой плиты.

– Как настроение?

– Самое наилучшее. Я верю в святое дело освобождения Эль-Кудса. Это наша земля и неверные должны быть уничтожены.

– Тебе ничего не грозит. У сионистов нет санкции стрелять на поражение. Если тебя потом схватят, то посадят, а со временем и освободят. Твоя семья будет обеспечена на всю жизнь и обретёт почёт и уважение.

Юсуф задумался на минуту, взял чашечку кофе и сделал маленький глоток.

– Хорошо кофе делаешь. Ну ладно, вернёмся к делу. Покажи, как ты пронесёшь оружие?

– Одену куртку. Она довольно свободная. Автомат будет без приклада, и я повешу его на плече под рукой.

Башир снял оружие со шкафа, поместил его подмышку и накинул куртку. Шейх посмотрел на него и спросил:

– Есть что-нибудь полегче? Одежда слишком тёплая, не по погоде.

– Другой нет, да и идти мне в городе всего минут пять.

– Хорошо, внезапность даёт большое преимущество. Теперь вот ещё. Выйдешь из дома в два часа, пройдёшь по тропе до дороги. Там сядешь на такси, которое будет ждать тебя в четверть третьего. Водителю уже заплачено. Скажешь, чтобы довёз тебя до «машбира23». А дальше ты действуешь по обстановке.

– Мне всё ясно, – промолвил Башир.

– Я вижу, что ты полон решимости. Но для полного успеха, чтобы нервы не подвели, на полпути проглоти этот порошок.

Он вынул из кармана брюк маленький свёрток и протянул юноше.

– Аллах акбар, – сказал Юсуф, поднимаясь из-за стола. – Удачи тебе, сынок.

Он вышел во двор и побрёл домой. Солнце уже поднялось над горизонтом и окрасило восток оранжевым утренним светом.

11

Дела в городском раввинате удалось быстро уладить, и свадьба была перенесена с ноября на конец сентября. Субботу Рахель и Хаим решили провести с детьми. Хаим обещал прийти с десятилетним сыном, а Рахель намеревалась привести Тамар и Давида. Всех детей им до сих собрать вместе не удавалось, и сегодняшний день должен был стать для неё очень важным – ей предстояло усыновить Матана, и его отношение к ней определило бы устойчивость и благополучие семьи. Они договорились встретиться в кафе на Бен Иегуда, пешеходной улице в центре города, и угостить детей шоколадным мороженным и лимонадом. Конечно, для Давида она приготовила его еду и захватила её с собой. От района Нахлаот, где она жила, добираться до места встречи было минут двадцать. Законы еврейской веры запрещали ей и Хаиму ездить в субботу, и ему предстояло идти минут сорок.

Рахель вышла из дома, толкая перед собой коляску, где после еды спал сын, а Тамар шагала рядом с ней. День