Восхождение - Пётр Азарэль

Яков закрыл машину и направился вместе с ней к подъезду дома.

– Спасибо тебе, Яша, за прекрасный вечер.

Она стала вплотную к нему, и он увидел её отражавшие свет окон чёрные глаза. Её откровенный взгляд задел потаённые струны его души. Его охватило волнение, лёгкая дрожь пробежала по всему телу. Вдруг она потянулась к нему, её влажные губы раскрылись, коснувшись его губ. Потом она повернулась, быстрыми шагами подошла к двери и скрылась за ней.

5

Они встретились снова через два дня, в субботу, у мельницы Монтефиори, побродили по живописным улочкам микрорайона Ямин Моше и спустились по каменным лестницам в Бассейн Султана. Над ними с одной стороны нависала, круто уходя ввысь, Сионская гора, с другой стороны виднелись стены и зубчатые крыши Мишкенот Шеананим, наверху по дороге, по краю широкой котловины проезжали автомобили, автобусы и грузовые машины, за деревьями парка скрывался подъём к деревне Давида. А здесь, внизу, они были одни на ровном настиле изумрудной травы.

– Я люблю сюда приходить на концерты, оперные спектакли и ярмарки художников. Но впервые, нахожусь тут, когда никого нет, кроме нас, – сказала Женя.

– Наверное, всему виной стадный инстинкт. Человек – социальное животное, ищущее защиты в толпе, которая является, по сути, стадом. Надо чаще отрываться от него, чтобы почувствовать себя личностью.

– Ты интересный человек, Яша. С тобой я готова отрываться, куда захочешь, – пошутила она.

Яков улыбнулся. Он всё больше убеждался в том, что она неравнодушна к нему, и это укрепляло его готовность к новому роману, который должен освободить от настойчивых мыслей о Рахель. Он взял её за руку и поцеловал, не отводя взгляда от её прекрасного зардевшегося лица.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Яков и, не дождавшись ответа, добавил. – В тут недалеко есть хорошее кафе, пойдём.

Они поднялись на Хевронскую дорогу, и через несколько минут, спустившись по широкой лестнице, вошли в здание Синематеки. В кафе, как всегда по субботам, было многолюдно, а тусклое освещение создавало атмосферу раскованности и откровения. Они прошли на балкон и заняли столик, стоявший напротив огромного окна. Наступал вечер, но ущелье внизу просматривалось хорошо. Девушка в бардовой рубашке и чёрных обтягивающих брюках разложила перед ними два увесистых кожаных меню. Они заказали пасту с грибами и капучино с мороженым, а когда девушка удалилась, налили в высокие стеклянные стаканы воды из графина и чокнулись, засмеявшись от простодушной выдумки.

– За нас, мой друг, – сказал Яков и отпил из стакана.

Женя смотрела на него с нескрываемым восторгом юности, и он опять увидел, что сидящая напротив молодая красивая женщина влюблена в него. Её взгляд смутил его своей прямотой и искренностью, и он отвёл глаза, боясь ещё ответить ей взаимностью.

– Ты знаешь, что это за овраг внизу? – спросил он, стараясь подавить охватившее его волнение.

– Нет, расскажи, – произнесла она.

Женя поняла его желание снизить эмоциональное напряжение и переключить сознание на какую-нибудь нейтральную тему.

– Гай Бен Гином, долина Гинном. Она берёт своё начало у бассейна Мамила и заканчивается в месте пересечения с долиной Кедрон, возле деревни Силуан. В период завоевания Ханаана коленами Израиля по ней проходила граница между владениями колена Биньямина и Иуды. В христианской традиции её называют Гееной огненной. Тебе это ничего не напоминает?

– Нет, но мне очень интересно. Ты, наверное, всю ночь не спал, готовился, – пошутила Женя.

– Просто, люблю историю, – улыбнулся Яков. – Так вот, долина эта – преддверье Ада, а там внизу на востоке в ущелье – Ад.

– А я всегда думала, что Ад – понятие мистическое, метафизическое, не имеющее никакого отношения к действительности.

– У язычников, наверное, с абстрактным мышлением были проблемы. Вот они и сотворили его тут неподалёку и приносили в жертву сыновей Молоху – своему богу преисподней, зажигали костры на сложенных из камней возвышениях. Археологи их находят ещё. Самое поразительное, что этот культ существовал одновременно с культом Яхве в городе, в храме. Даже цари иудейские Ахаз и Менассия отдали на сожжение своих сыновей. Но тогда было тяжелейшее для Иудеи время и они надеялись, что отдавая самое дорогое, что у них есть, отведут беду от страны.

– Я представляю, как трудно было этим царям, какая ответственность за страну.

– Да, но и ошибок они и народ тогда совершили немало, – задумавшись, сказал он и продолжил. – Статую Молоха делали из бронзы, и ребёнок скатывался по его рукам в печь. Жертвоприношение происходило ночью. Народ стоял вокруг, люди, игравшие на флейтах и барабанах, производили оглушающий шум, чтобы заглушить плач младенцев, а остальные сопровождали церемонию топаньем и воплями.

– Очень напоминает оркестр в Освенциме, – заметила Женя.

– Нацисты хорошо знали историю и Священное писание и наверняка воспользовались этой находкой, – сказал Яков.

– Ты замечательно всё рассказал, Яша. Но хватит о грустном, вернёмся в наш весёлый век. А вот и наш заказ.

Девушка с большим подносом поставила на стол огромные блюда, и они с аппетитом принялись за еду.

Выпив кофе и расплатившись, они вышли на улицу и поднялись на пешеходный мост, охватывающий дорогу под ним узкой железобетонной дугой.

– Я как-то проходил здесь и обратил внимание, что отсюда хорошо просматриваются стены Старого города, Сионская гора, долина Гинном и квартал Ямин Моше.

– Вау, какой великолепный вид! – восторженно произнесла Женя. – Если бы я была экскурсоводом, водила бы всех сюда.

Яков невольно залюбовался ею, его взволновала её искренняя жизнерадостность и естественность, и он почувствовал, что стоит на пороге новой неведомой ему прежде влюблённости.

– Ты славная девушка, Женя. Если бы я не нёс в себе груз прошлых ошибок и разочарований, а был наивным юношей лет восемнадцати, я бы втрескался в тебя по уши.

– А вот об этом подробней, – усмехнулась она, положив руки ему на плечи и взглянув в глаза.

Он притянул её к себе и поцеловал в губы, дрожавшие от охватившей её горячей волны. Она сразу же ответила ему страстным порывом.

– Яшенька, мои вчера уехали в гостиницу на Мёртвое море. Я не сказала тебе об этом раньше, боялась, чтобы ты не подумал обо мне плохо, – проговорила она чуть слышно, не отрывая от него взгляда.

Откровенные слова тронули его, и он нежно обнял её, зарывшись лицом в густые каштановые волосы. Плотина, сдерживавшая его чувства, стала рушиться, и сознание её крушения было для него неожиданным. Ещё несколько дней назад Яков не представлял себе, что это возможно и что какая-нибудь женщина сумеет заставить его забыть Рахель.

– Ты хочешь вернуться домой? – спросил он, не совсем уверенный в том, что правильно её понял.

– У меня есть бутылка хорошего вина. Ты любишь «Мерло»?

– Очень, – ответил он, постигая тайный смысл её слов. – Мне нравятся израильские вина.

– Ну, тогда поехали.

Женя потянула его за руку, и они быстрым шагом направились к машине, припаркованной