Канцлер. История жизни Ангелы Меркель - Кэти Мартон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меркель удивилась чуть меньше американских коллег. Она никогда не верила в то, что Путин закроет глаза на укрепление взаимоотношений между ЕС и Украиной. Однако надеялась, что его стремление к укреплению экономического благополучия и понимание, что этого можно, по примеру Запада, добиться инновациями, вдохновят его более открыто и дружелюбно общаться с ЕС. Вплоть до 2014 года Меркель надеялась на лучшее и позволяла ЕС влиять на украинскую политику — точнее, на ту её часть, что поддавалась влиянию. Канцлерин не слишком-то и переживала по поводу этого государства. События 2014 года пошатнули всеобщее представление о надёжности положения в Европе, закреплённого в многочисленных договорах и соглашениях, где страны обещают уважать границы и суверенитет друг друга. Они подписаны в том числе Россией. Заявив свои права на Крым[28], Путин ясно дал понять, что не только не собирается сотрудничать с Западом, но и будет противостоять ему, если потребуется.
Запад дрогнул, и российский лидер продолжил действовать. Если вспомнить, какой процент в Крыму составляло русскоязычное население, несложно понять причины этих действий. Практически, население Крыма само потребовало вмешательства со стороны России. Мнения западных государств о том, как поступать, разошлись. У президента Обамы не было ни терпения, ни желания вникать в происходящее, а потому он сделал довольно резкое заявление. «Если бы Путин был на самом деле уверен в себе, он бы не рвал на себе всё время рубашку», — цитировали его слова. Кроме того, он назвал Россию «региональной державой», что тоже не способствовало стабилизации отношений. Меркель, в отличие от Обамы, не могла позволить себе такую роскошь, как открытые высказывания в сторону российского президента. От Вашингтона до Киева было 8000 километров, а вот от Берлина — 1200.
Канцлерин, что неудивительно, выступила за попытку решить вопрос переговорами. «Меркель была невероятно уверена в том, что ей удастся поговорить с Путиным и даже переубедить его, — говорила Виктория Нуланд. — „Давайте я его немного урезоню“, — говорила она. Она часто нам напоминала: „Я учёная. Мне нравится разбивать сложные задачи на подзадачи попроще. И я не позволяю чувствам управлять мной. Важно в первую очередь искать решение“». Обама до сих пор был настроен скептически, однако сам ничего лучше не придумал, а потому позволил Меркель взять всё в свои руки и общаться с Путиным от имени Запада. В конце концов он и сам не любил взаимодействовать с российским лидером, предпочитая доверять упорству Меркель.
Мало кто из европейских лидеров был готов взять на себя столь сложное и ответственное дело, как переговоры с российской стороной. Единственным исключением была Меркель. Ей не то чтобы особенно хотелось стать посредником между Путиным и Западом. Меркель просто понимала, что никто не справится с этой задачей лучше. Председатель Европейского совета Херман Ван Ромпёй боялся Путина, а потому перспектива переговоров с российским лидером его не особо воодушевляла. Одна только Меркель казалась невосприимчивой к угрожающему молчанию Путина, как и к другим его приёмам.
Путин хотел победить в противостоянии не меньше Меркель, однако, в отличие от неё, готов был зайти гораздо дальше, чтобы добиться своего. Кроме того, он имел на руках ещё один аргумент — обеспечение безопасности границ собственной страны.
Меркель тихо кипела от ярости, однако за время обсуждения вопросов по поводу Украины говорила с Путиным целых тридцать восемь раз. «Они общались ежедневно. Она терпеливо убеждала его отказаться от своих требований», — рассказывал Вольфганг Ишингер, член группы переговоров канцлерин. Меркель упрямо давала Путину возможность отказаться от вмешательства в ситуацию, которое она считала в корне неверным и беспочвенным. Что бы Меркель ни испытывала в тот момент к Путину лично — слова «отвращение» здесь явно будет недостаточно, — она верила, что разговорами сумеет наконец спустить его с небес на землю. «Она буквально живёт логикой, а потому верила: Путин однажды очнётся и осознает, что для вмешательства в ситуацию в Украине в 2014 году не было никаких причин», — объяснял Ишингер.
Обычно Путин и Меркель начинали разговоры по-русски, но когда канцлерин хотела передать мысль как можно точнее, то переходила на родной язык. Сначала она пыталась апеллировать к содержанию договоров. «Это нарушение международного права», — говорила она ему, как всегда без вежливого «вы». Однако он не спешил соглашаться с тем, что для вмешательства не было причин.
В попытке надавить на российского лидера, Меркель отменила последующие беседы по телефону. Она знала, что Россия вряд ли выдержит, если оборвать её связь с важнейшим торговым партнером на континенте. Однако Путин и следующие полтора месяца не отступал от своей позиции, а тем временем вооруженные силы взяли под контроль крымский региональный парламент и два аэродрома. «Он живёт в собственном выдуманном мире, который далёк от действительности», — сказала Меркель Обаме с горечью.
«После разговора с Путиным она звонила Обаме, — вспоминал Энтони Блинкен, который был помощником Обамы. — „Я не знаю, что делать с человеком, который просто берёт — и возражает мне без остановки“, — говорила она, а Обама смеялся и отвечал: „Как я тебя понимаю“». Путин, скорее всего, и не ждал, что его точку зрения примут. Невозможно вести переговоры с тем, кто просто не признаёт твоей точки зрения.
Однако Меркель примерно представляла, как действовать дальше. Посол Германии в Вашингтоне Эмили Хабер наблюдала за переговорами Меркель и отмечала следующее: «Она сбивает собеседника, повторяя то, что он прямо сейчас сказал, простейшим — почти детским — языком. Когда оппонент громогласно заявляет о „национальных интересах“ или „исторических обидах“, Меркель сводит это к нескольким простым фразам — и всё уже звучит отнюдь не так блестяще». Она всегда стремилась заставить собеседника чётко изложить, чего именно он намерен добиться, без велеречивых излияний, чтобы наконец состоялись настоящие переговоры.
Те, кто видел Меркель в те напряжённые недели, сходятся во мнении, что она мастерски держала себя в руках. «Я все думал: она, должно быть, так зла на этот кошмарный кризис, — сказал Дэниел Бэр, бывший посол США в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). — Однако я ни разу не видел её сердитой. Её взгляд говорил: „Я не имею права злиться. Злиться можно тем, у кого проблемы попроще. А мне — нельзя“». Много лет назад Меркель сама пролила свет на то, что происходит с ней в подобных обстоятельствах. «Я полностью сосредоточена, как канатоходец, и думаю только о следующем шаге», — говорила она. Меркель не могла направить
