Девушка из колодца - Рин Чупеко

и восьмилетние, четырехлетние, одиннадцатилетние и даже пятнадцатилетние подростки. Они застенчиво улыбаются, показывая недостающие молочные зубы.

Светлячки собираются вокруг Келли, крошечные огненные шарики порхают у ее головы. Легкие и пушистые, точно крылья, они касаются ее щеки.

Откуда-то сверху их манит к себе другой огонь. Сначала он кажется далекой звездой, белой пыльной сферой на небесах. Но вскоре этот огонь увеличивается, становится ярче, пока вся ширь неба не покрывается белым светом, а ночь не превращается в день.

По какому-то невысказанному сигналу светлячки совершают последний круг, медленно и лениво кружа над Келли, а затем радостно взмывают ввысь. Они не останавливаются, пока не касаются яркого белого света и не исчезают в его сиянии.

Еще больше светлячков бьются крылышками о ее лоб, и Келли кажется, что в их сиянии можно различить улыбающиеся фигуры Амайи и даже старшей мико. Амайя кажется почти подростком, и даже седые волосы обасан теперь стали блестяще-черными. Морщины на ее лице разгладились, так что она выглядит молодой и умиротворенной. Они в последний раз облетают вокруг девушки, прежде чем расправить крылья и присоединиться к своим братьям и сестрам.

Две фигуры, сияющие как сразу сотня светлячков, двигаются к ней по воде. Одну из них Келли уже видела раньше. Йоко Танеда здесь явно счастливее: на ее лице нет морщин, оставленных суровостью времени, а плечи не обременены воспоминаниями о постигшем горе. Рядом с ней стоит высокая женщина, явно старше и поразительно похожая на сестру. Но в то время, как ее изуродованный дух, скованный демонами, предпочитал облачаться в черные одежды, Чио Танеда одета в мягкое белое одеяние, а на лице ее та же радость, что и у Йоко. Держась за руки, они улыбаются плавающей в воде Келли, и та чувствует нежнейшее прикосновение, словно невидимые пальцы касаются ее сознания.

– Спасибо, – шепчут сестры, прежде чем отвернуться.

Их свечение усиливается, и когда оно становится ослепительным, они присоединяются к детям в виде еще одной пары крошечных светлячков. Возможно, они светят чуть ярче, чем окружающие, когда начинают свое путешествие к белому свету.

Келли с благоговением наблюдает, как стаи душ продолжают свой круговорот в сияющем небе, пока большинство светлячков не растворяются в манящем тепле. Девушка чувствует чье-то присутствие позади себя и, обернувшись, видит, как я наблюдаю за полетом светлячков с ближайшего берега. На мне кимоно, которое я носила в юности, в те времена, когда чочин пускали по рекам моего родного города, когда я, одержимая юношеским невежеством, гналась за ними, по глупости надеясь, что смогу преследовать их вечно.

– Окику? – неожиданно для себя спрашивает Келли. Я молчу, и что-то в моих глазах – возможно, печаль или тоскливое сожаление – заставляет ее с большей настойчивостью повторить: – Окику? А как же ты? Почему ты не уходишь с ними?

Я не двигаюсь: не ступаю в воду, не мечтаю превратиться в летающий огонек.

Келли, борясь с темной водой, подплывает ко мне, веря, что каким-то образом сможет показать мне то, чего я раньше не замечала.

– Иди на свет, Окику! Отправляйся с ними!

Последние светлячки улетают, и небеса начинают тускнеть и терять свой блеск. Келли боится, что скоро они закроются, а я так и останусь стоять одна на берегу.

– Окику! Пожалуйста!

Когда Келли наконец касается края земли и поднимает глаза, чтобы еще раз попросить меня, она видит, как изменилась моя внешность. Больше нет кимоно и белого оби, повязанного вокруг моей талии, нет украшений, которые в прошлой жизни я вплетала в волосы на праздник чочин. Исчезло задумчивое выражение лица, желание присоединиться к этим маленьким светлячкам и раствориться в яркой неизвестности. Вместо этого на нее смотрит мой мертвый дух: в окровавленных одеждах, со спутанными прядями волос, искалеченной шеей и незрячими глазами. Келли отшатывается, пораженная.

– Они направляются туда, – срываются слова с моих бескровных, неподвижных губ, – куда я последовать не могу.

– Но почему бы тебе не попробовать? – кричит Келли. – Ты так же, как и они, заслуживаешь того, чтобы уйти!

Я опускаюсь на колени, чтобы она, все еще находящаяся в воде, смогла получше разглядеть мое страшное лицо, мои распухшие конечности.

– У меня есть еще одно незаконченное дело, – говорю я, прежде чем дотронуться до ее лица холодной, мертвой рукой.

Келли резко просыпается, внезапно осознавая, что над ней кто-то склонился. На мгновение ее охватывает паника, и она пытается освободиться.

– Она очнулась! – восклицает кто-то.

– Келли-сан! – кричит другой человек, и Келли смутно припоминает, что ей знаком этот голос.

– Келли-сан. Это Кагура. Вы меня помните? С вами все в порядке?

Келли открывает глаза и стонет от ослепительного света. Девушка чувствует, как несколько человек поднимают ее и укладывают на что-то, мягче и теплее, чем твердая земля, на которой она всего несколько мгновений назад лежала, свернувшись калачиком. Келли снова открывает глаза, быстро моргая. Свет уже не так беспокоит, но вместо деревянных стен и алтаря вокруг себя она видит только высокие деревья, сквозь кроны которых пробивается солнце. Она слышит звуки льющейся воды и видит, что место заполнено незнакомцами в белоснежных одеждах.

«Они пришли, чтобы забрать меня в лечебницу Ремни», – думает девушка и подавляет готовый сорваться с губ истерический смешок.

– Келли-сан, – снова зовет Кагура, и девушка цепляется за знакомые нотки ее голоса, неподдельное беспокойство в ее тоне. – Это медицинский персонал из Муцу. Они отвезут вас в больницу, где вам окажут помощь. Вы меня понимаете?

Келли чувствует, как к ее онемевшему боку что-то прижимают в попытке остановить кровь. Она видит, как Кагура склоняется над ней, бледная и измученная. На ее лице множество порезов, а левый глаз почернел и заплыл.

– Тарк, – бормочет Келли. – Где Тарк?

Рядом с Кагурой появляется еще одна голова. Тарквиний выглядит таким же измученным и встревоженным. Если не считать синяков и перевязанной шеи, других травм у него, похоже, нет.

– Келли, – выдыхает он.

Но Келли только улыбается, радуясь, что с ним все в порядке.

– А как остальные? Обасан, Сая и Амайя?

– У Саи сломаны рука и нога, а также у нее сильное сотрясение мозга, но врачи думают, что с ней все будет в порядке. Что касается остальных… – Кагура замолкает и печально качает головой.

– Мне жаль, – тихо произносит Келли. Тарквиний сжимает ее руку.

– Дело сделано. Дух Чио умиротворен, а именно этого они и хотели. Остается только надеяться, что их души тоже обрели покой.

– Как светлячки, – шепчет Келли.

– Это все моя вина, – говорит Тарк. На его руках и груди