Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

до «Разбойничьей» была написана «Грустная песня о Ванечке» (1974), в которой разрабатывалась во многом та же тема: поэт говорит о своих мытарствах, но при этом объективирует себя в образе другого человека.

Работая над этой песней, Высоцкий явно отталкивался от стихотворения Демьяна Бедного «Проводы» (1918): «Как родная меня мать / Провожала, / Тут и вся моя родня / Набежала: / “А куда ж ты, паренек? / А куда ты? / Не ходил бы ты, Ванек, / Да в солдаты! / В Красной Армии штыки, / Чай, найдутся. / Без тебя большевики / Обойдутся. / Поневоле ты идешь? / Аль с охоты? / Ваня, Ваня, пропадешь / Ни за что ты”». Сравним у Высоцкого: «Тело в эдакой ходьбе / Ты измучил, / А и, кажется, себе / Сам наскучил». Но наряду с этим в структуру песни вносятся изменения, которые «нарушают» размер первоисточника, затушевывая слишком буквальное сходство с ним, хотя лексические параллели все равно сохраняются: «Стал на беглого похож / Аль на странничка. — / Может, сядешь, отдохнешь, / Ваня-Ванечка?!».

И еще одна параллель «Проводов» с песней Высоцкого: «Утеснений прежних нет /Ив помине… / Лучше б ты женился, свет, / На Арине» ~ «Хорошо ли бобылём / Да без крова? / Это, Ваня, непутем, / Непутево!».

По свидетельству режиссера Александра Иванкина, Высоцкий исполнял песню на стихи Д. Бедного в 1971 году: «…впервые я увидел Высоцкого в фойе Театра на Таганке в прологе спектакля “10 дней, которые потрясли мир”. Он был в тельняшке, в матросских клешах, с гитарой в руках. <…> мы стояли совсем рядом, и он вместе с другими актерами громко пел: “Как родная меня мать провожала!..”. Пел залихватски, отчаянно»[2256] [2257]. В том же году на мотив этой песни Высоцкий написал больнично-лагерное стихотворение «Отпишите мне в Сибирь, я — в Сибири!».

Теперь сопоставим «Разбойничью» с «Грустной песней о Ванечке»: «Как во смутной волости / Лютой, злой губернии» = «Зла трава-осока сплошь» (АР-12-138); «Пей отраву, хоть залейся» (черновик: «Поят зельем, хоть залейся»; АР-13-114) = «Горе-горюшко мое — / Только зелие» (АР-12-13 8); «Сколько горюшка хватил — / Полные пригоршни» (АР-13-119) = «Ах ты, горюшко мое, / Ваня-Ванечка!»; «Выпадали молодцу / Всё шипы да тернии» = «На пути — каменья сплошь, — / Резвы ножки обобьешь, / Бедолага!» (если в последней песней герой назван бедолагой, то в первой — неудачником)', «Гонит неудачников / По миру с котомкою» = «Али по свету дошел / Ты до краюшка» (АР-12-142), «Стал на беглого похож / Аль на странничка» /4; 212/; «Шел без продыха, без сна» /5; 364/ = «Тело в эдакой ходьбе / Ты измучил», «Лучше ляг да обогрейся» = «Может, сядешь, отдохнешь, / Ваня-Ванечка?!».

Подобное обращение повторится в стихотворении «Расскажи, дорогой» (1976): «Притомился — приляг. <.. > Отдохни, не спеши». Здесь же сказано: «Сколько славных парней, загоняя коней, / Рвутся в мир, где не будет ни злобы, ни лжи!», — так же как в «Грустной песне о Ванечке»: «Ну а вдруг коней загнал / Понапрасну?!», — и в «Чужом доме»: «Я коней заморил, от волков ускакал».

Кроме того, в стихотворении «Расскажи, дорогой» герой назван бродягой: «Вся земля — для бродяг!» /5; 92/, «Как покоя хотят / Души вечных бродяг!» /5; 411/, а в «Грустной песне о Ванечке» — странником: «Стал на беглого похож / Аль на странничка». В свою очередь, строка «Души вечных бродяг» повторяет мотив из черновиков «Разбойничьей»: «Без одёжи да без сна / Вечно он в дороге» /5; 363/. Во всех этих цитатах поэт говорит о своей неприкаянности и «изгойстве» в советском обществе.

Перечислим еще несколько общих мотивов в «Разбойничьей» и «Грустной песне о Ванечке»: «Сколь веревочка ни вейся — / Все равно укоротят!» = «Вьется тропка меж корней, / До конца пройти по ней — / Жизни мало» (поэтому и в «Веселой покойницкой» будет сказано: «Трудно по жизни пройти до конца»); «И на лошадь он вскочил» /5; 361/ = «Ну а вдруг коней загнал / Понапрасну?!»; «Ночью думы муторней» = «Вон нахохленный сидишь / Да скукоженный, / Черной тучею глядишь, / Неухоженный» (АР-12-143) (с «черной тучей» сравнивал себя и лирический герой в черновиках песни «Про личность в штатском», 1965: «И вернулся я, как туча» /1; 446/). Этот же мотив — «нахохленный сидишь» — встречается в черновиках стихотворения «Расскажи, дорогой» (1976): «Почему ты сидишь сам не свой!» /5; 411/, - и в «Белом вальсе» (1977): «Так не стой же ты, руки сложа, сам не свой и ничей!»6°6. А в наброске 1975 года автор обращается к своему другу: «Что ж сидишь ты сиднем, / Да еще в исподнем? / Ну-ка, братка, выйдем / В хмеле прошлогоднем» (АР-3-102).

Герой «Грустной песни о Ванечке» назван непутевым: «Это Ваня не путем, / Непутёво'.», — как и герои песни «Этот день будет первым всегда и везде…» (1976): «И щадила судьба непутевых своих сыновей», — что, в свою очередь, напоминает «Мистерию хиппи» (1973): «Мы — сыновья своих отцов, / Но блудные мы сыновья».

А за несколько месяцев до «Грустной песни о Ванечке» появилась «Баллада о маленьком человеке» (1973), в черновиках которой встретился такой же образ главного героя — Мак-Кинли: «И неприкаянный, / И упрекаемый / Живет, такими же, как он, не замечаемый» /4; 361/ = «Али ходишь бобылём / неприкаянным» (АР-12-140).

Чуть позже этот мотив повторится в «Балладе о вольных стрелках» (1975), где поэт будет говорить о людях, близких себе по духу: «Все, кто загнан, неприкаян, / В этот вольный лес бегут». А его собственную неприкаянность заметил, в частности, Александр Межиров. Приведем фрагмент из воспоминаний поэта Владимира Мощен-ко: «Однажды, спустя очень много лет, я приехал к нему в Переделкино (он тогда обретался там в двухэтажном жэковском доме в тесноватой коммуналке); у него — Владимир Высоцкий, который очень высоко ставил Межирова. А.П. как-то говорил мне о нем: “Володя, как все великие люди, по сути, одинок”. Уж он-то, автор строк: “Одиночество гонит меня от порога к порогу…”, понимал, что это такое. И продолжал в том смысле, что это состояние пугает Высоцкого, не дает ему покоя, заставляет одолевать свой главный, неотступный недуг, что-то корежит его, не дает уснуть, держит в постоянном напряжении, и он звонит даже среди ночи: “Можно приехать?” “К-ко-нечно!” — отвечал ему Межиров, и тот ловил такси, ехал через всю Москву и