Сумерки Европы - Григорий Ландау

Такъ сходятся, расходятся и сталкиваются ряды организаціонныхъ послѣдствій основного факта — коалиціонности побѣдоносной стороны. Сообразно основной моей темѣ надлежитъ разсмотрѣть одинъ изъ этихъ рядовъ, имѣющій рѣшающее значеніе не только въ продолжающемся разгромѣ побѣжденныхъ, но — шире того — въ продолжающемся и послѣ войны разгромѣ Европы.

II. ТРАГЕДІЯ ФРАНЦІИ

1. ПОБѢЖДЕННЫЙ ПОБѢДИТЕЛЬ

Войну вела съ обѣихъ сторонъ коалиція и коалиція одержала побѣду. Европейско-внѣевропейская коалиція побѣдила коалицію чисто европейскую. Первая сложилась для войны; для опредѣленной задачи въ опредѣленный историческій моментъ сблизились и объединились различныя и независимыя линіи державныхъ судебъ. Но державы эти, пройдя ту точку, въ которой онѣ объединились, дальше не могутъ не идти по своимъ самостоятельнымъ путямъ. Таково положеніе въ міровой плоскости. Въ предѣлахъ Европы лицомъ къ лицу остаются только нѣкоторыя изъ сражавшихся государствъ — коалиція побѣжденная и часть побѣдителей. Упрощая вопросъ къ основному рѣшающему пункту: лицомъ къ лицу остаются Франція и Германія. Побѣдила Германію коалиція міровыхъ державъ, лицомъ къ лицу съ ней осталась одна Франція. Америка лежитъ въ недосягаемости для Германіи и Европы; ея интересы, конечно, съ Европой связаны тѣсно, но съ одной стороны, принципіально не больше, чѣмъ со всякой другой частью свѣта; съ другой стороны, остріе опасности обращено для нея именно въ другомъ направленіи; и Наконецъ, съ третьей стороны, въ томъ интересѣ, который представляетъ для Америки Европа, различіе внутриевропейскихъ странъ отходить на второй планъ. Въ сущности и самая война имѣла для Америки основной интересъ въ томъ, что она охватила всю Европу, сдѣлавъ ее — ея, Америки, данницей. Безразличное и слѣдовательно подлинно нейтральное отношеніе диктовалось Америкѣ именно основной ея заинтересованостью въ ослабленіи всей Европы; и только сравнительно уже на второмъ мѣстѣ — географическая близость и сохраненная связь съ Западной Европой при отрѣзанности благодаря военнымъ дѣйствіямъ отъ Европы средней — глубже заинтересовывало и тѣснѣе связывало ее именно съ Антантой, — и тѣмъ вызвало окончательное съ ней сближеніе (въ цѣляхъ покончить войну). Но съ окончаніемъ войны эта специфическая связанность вновь слабѣетъ и отношеніе къ Франціи и — Германіи опредѣляется уже не военнотранспортной возможностью сношеній съ одной и невозможностью сношеній съ другой, а хозяйственными и производство-обмѣнными основаніями. А потому мирная заинтересованность Америки Европою ни въ какой степени не является продолженіемъ ея заинтересованности военной: для мирнаго продолженія военной коалиціи здѣсь не остается больше основаній.

Въ иномъ положеніи находится Англія. И по своей близости, и по своимъ исконнымъ традиціямъ, и по своимъ экономическимъ связямъ она несравненно тѣснѣе остается связанной съ европейскимъ материкомъ, нежели Америка. Но опять таки хозяйственный ея интересъ нисколько не предрѣшенъ отношеніями военной коалиціи; политическая же традиціонная задача англійской политики искони заключалась въ обезсиленіи сильнѣйшей европейской державы. Но эта цѣль свыше мѣры достигнута Англіей по отношенію къ Германіи и Россіи; и посколько пораженіе использовано, посколько отнято въ свою пользу, что можетъ быть отнято (а это сдѣлано) — у Англіи собственно не остается мотивовъ сохранять свою позицію неизмѣнной; наоборотъ, у нея даже могутъ появиться стимулы ту самую свою исконную политику обратить остріемъ противъ новой сильнѣйшей континентальной державы, побѣдительницы и союзницы. Опасенія подъема Германіи для нея не существуетъ въ томъ смыслѣ, что не такъ скоро онъ можетъ сказаться и есть не мало средствъ ему противодѣйствовать, или отъ него оберечься и, наконецъ, еще и въ томъ смыслѣ, что противъ подобной опасности сохраняется достаточная гарантія въ лицѣ Франціи. Пока же опасности нѣтъ и пока единственная опасность въ чрезмѣрной слабости страны — работника и потребителя, всѣ основанія заботиться отнюдь не о направленіи своего острія противъ нея. И наконецъ, существеннѣе всего то, что и вообще важнѣйшія задачи, опасности и приманки для Англіи — не въ Европѣ, а внѣ ея; и потому для постояннаго или длительнаго объединенія повоенныхъ судебъ Франціи и Англіи нѣтъ достаточныхъ основаній. Практически это и сказалось въ свое время въ отказѣ Америки и Англіи заключить съ Франціей союзный договоръ и въ повторныхъ трудностяхъ этихъ соглашеній въ послѣдующее время. Такъ главные три союзника-побѣдителя въ войнѣ естественно и неизбѣжно по заключеніи мира расходятся по разнымъ путямъ своихъ историческихъ судебъ. Франція остается на европейскомъ континентѣ лицомъ къ лицу съ Германіей. И если бы даже поддержка и была ей обѣщана, то — не говоря объ ея цѣнѣ — кто поручится за ея длительность.

Но и еще усугубляется ея одиночество. Россія, какъ держава, исчезла на неопредѣленное время съ міровой арены. Австро-Венгрія распалась и исчезла. Италія выросла и обѣщаетъ и впредь продолжать свой ростъ, совершающійся ужъ болѣе полувѣка, — ростъ и государственный, и хозяйственный, и культурный; и менѣе всего она можетъ послужить опорой для Франціи въ ея противоположеніи съ Германіей, ибо съ Германіей Италіи нечего дѣлить. Противникомъ, угнетателемъ и жертвой Италіи была Австрія; Германія никогда не была и по своему географическому положенію и хозяйственному укладу и не могла быть противникомъ Италіи, скорѣе онѣ въ нѣкоторой степени одна другую дополняютъ и поддерживаютъ. Наоборотъ съ Франціей у Италіи не только сосѣдство географическое, но и общая сфера распространенія — бассейнъ Средиземнаго моря; и потому здѣсь имѣются или въ любую минуту могутъ разгорѣться соревнованіе, соперничество и борьба. Такъ, въ составѣ мощной коалиціи, исчезнувшей вмѣстѣ съ побѣдой и подавленіемъ противника, Франція, побѣдивъ Германію, осталась съ ней послѣ побѣды одинъ на одинъ — болѣе одинокой, чѣмъ она когда либо была.

Побѣдитель неизмѣнно бываетъ сильнѣе побѣжденнаго; онъ бываетъ сильнѣе не только своей мощью военной, но совокупной мощью соціально-культурной. Соотвѣтственно міровая коалиція была сильнѣе коалиціи германской. Но оставшаяся въ результатѣ побѣды одинокой въ Европѣ побѣдоносная Франція — потенціально слабѣе побѣжденной Германіи. Вотъ въ этой парадоксальной на первый взглядъ формулѣ: побѣдитель слабѣе побѣжденнаго — ключъ къ современному европейскому положенію.

Менѣе всего этимъ хочу отрицать блестящія военныя доблести и мощь Франціи, столь ярко проявившіяся на войнѣ, гдѣ она дала Антантѣ и рѣшающій командный составъ и наиболѣе упругую борющуюся массу. Менѣе всего хочу отрицать глубину и тонкость прославленной общегражданской культуры, еще до войны сызнова получившей и новый напоръ и новый расцвѣтъ. Но факты все же таковы, что съ величайшимъ трудомъ была одержана побѣда надъ герман-ской коалиціей послѣ безчисленныхъ усилій; а между тѣмъ на одной сторонѣ вмѣстѣ съ Франціей были такія державы самостоятельной мощи, какъ Англія и Америка; большую часть войны вмѣстѣ съ ними была и русская безбрежность; вмѣстѣ съ ними была и Италія, не говоря о малыхъ силахъ Сербіи и Бельгіи и далекой, мало дѣйствовавшей Японіи. Между тѣмъ съ Германіей шла одна только явно находившаяся на склонѣ, изнутри подорванная и еле державшаяся, Австрія и страны малой культуры, уставшія уже отъ предшествовавшихъ войнъ — Болгарія и Турція. Франція стояла на ряду съ великими державами, вносившими въ войну независимый, самостоятельный, своеобразный вкладъ; Германія руководила своими союзниками и поддерживала ихъ. Это различіе имѣло и выгодныя и невыгодныя для каждой стороны послѣдствія; самодовлѣніе независимыхъ мощныхъ державъ создавало основу для независимыхъ центровъ распоряженія и, слѣдовательно, затрудняло единство воли и руководства, создавало возможность треній и неопредѣленности. Наоборотъ единство руководства въ германской коалиціи создавало сосредоточенность и напряженіе, особенно сказывавшіяся, пока Германія сохраняла свою самостоятельную силу. Но зато ко времени упадка отношенія оборачиваются на противоположныя: по мѣрѣ общаго ослабленія и утомленія каждая изъ странъ высокой культуры и сильной государственности въ большей степени сохраняетъ свою разную и независимую отъ другихъ иниціативу и напряженіе, и тѣмъ самымъ служитъ другимъ поддержкой; наоборотъ, страны слабыя и менѣе культурныя, раньше подчинявшіяся сильной волѣ, скорѣе слабѣютъ, теряются и отпадаютъ, или во всякомъ случаѣ требуютъ все большей поддержки отъ своего руководящаго союзника. Такимъ образомъ сила односторонняго культурнаго превосходства, закрѣпляющая устойчивость при непочатости силъ, оборачивается обезсиливаніемъ и отпадомъ по мѣрѣ ихъ израсходованія; и наоборотъ — независимая мощь, затрудняющая согласованіе, — при утомленіи и ослабленіи благотворно сказывается самостоятельностью продолжающихся усилій.