Косарев - Николай Владимирович Трущенко

Своими размышлениями Саша и поделился с Яковом, ставшим вскоре заместителем главного редактора «Комсомольской правды». Оба сошлись на едином выводе:

— На комсомольских собраниях мы все больше о международной революции толкуем. Слов нет, международное и внутреннее положение молодежь должна знать хорошо. Послушаешь ее, она лорда Керзона и Чан Кайши к позорному столбу не хуже любого лектора-краснобая «пригвоздит». А если взять обыденную жизнь? Здесь, пожалуй, комса за деревьями леса не видит. Далеки еще комсомольские собрания от насущных вопросов жизни молодежи.

— Надо изучить, о чем спорят между собой комсомольцы, что волнует их, что интересует не на заорганизованных собраниях, а в домашней обстановке. О чем они говорят между собой по дороге с работы, в общежитиях? Важно знать, что из таких разговоров — от жизни то есть — можно вынести на обсуждение собрания.

— А почему бы и не помечтать на комсомольском собрании? — загорелся Ильин. — Разве нельзя на собрании поговорить с комсомольцами о том, каким будет их завод через десять лет?!

Вот тогда-то и договорились друзья провести свой первый эксперимент. Послали работников МК и корреспондентов «Комсомольской правды» на фабрики, в учреждения и учебные заведения послушать: о чем же толкует молодежь в обыденной обстановке? Как и предполагали, самые злободневные вопросы молодежь обсуждает в комнатах общежитий. У станков на обеденных перерывах. а самые скучные, трафаретные — на собраниях ячеек. К тому же выяснилось, что докладчики часто приходят на них неподготовленными, оповещение о дне и времени созыва собрания, о его повестке дня поставлено — хуже некуда! Все это еще больше снимало воспитательное значение комсомольских сборов.

Те выходы в молодежные коллективы по времени совпали со смотром ячейки «Краснохолмской мануфактуры». Тридцать пять дней «Комсомольская правда» изучала труд, быт и досуг молодежи этой фабрики, а свои наблюдения журналисты регулярно направляли в редакцию, рассказывали о них на полосах газеты. В «Комсомольской правде» даже появилась рубрика «Дела и дни одной комсомольской ячейки». Косарев не только внимательно читал их. Он изо дня в день анализировал все материалы «редакционного портфеля» об этой ячейке.

Как-то Ильин позвонил поздно вечером:

— Саша, готовь статью о Краснохолмской фабрике. Дня через три о ней «разворот» дадим. Твою статью — передовицей, жирным шрифтом, понял?!

Назавтра у Косарева дел было невпроворот. Но отказаться от статьи на эту тему он не мог.

В коридоре уборщица гремела ведрами, мыла полы и собирала в бумажные мешки накопившийся за день мусор. В приемной дежурный настраивал детекторный приемник — подарок москвичам от комсомольцев Нижегородского телефонного завода.

— Разошелся народ? — И, не дожидаясь ответа, Косарев бросил дежурному: — Я тут еще задержусь, поработаю малость…

Заголовок к статье пришел на ум сразу — «Модель комсомольской работы».

Слабый узел этой модели Саша усмотрел в пренебрежительном отношении комсомольцев к таким фактам и явлениям в жизни молодежи, которые незаслуженно относились ими к «мелочам жизни». Не такими уж невинными и несущественными оказались на самом деле такие мелочи, как личная гигиена рабочего, игра в карты в общежитиях, неразборчивые отношения в интимной жизни парней и девушек, чтобы комсомольская ячейка равнодушно взирала на них, проходила мимо.

«Мы очень часто все наше внимание к мелочам жизни подменяем рассуждениями о больших делах и формальным пережевыванием тезисов и циркуляров», — написал Косарев с ходу корявым и размашистым почерком. Ну что тут поделаешь? Вожак московской молодежи политически и культурно рос стремительно, а почерк, поставленный дьячком в короткие месяцы учебы в церковноприходской школе, остался одним и тем же на всю жизнь.

Первые и, как показалось, нужные слова пришли сами, а дальше, подумал Саша, надо, пожалуй, выйти на хорошее обобщение: «Отсутствие интереса к «мелочам жизни» неизбежно влечет за собой невнимательность к товарищу по борьбе, по учебе, по работе». И снова наступила пауза. Косарев мучительно искал продолжения. Чувствовал, что дальше надо написать что-то очень важное, очень существенное, без чего статья — не статья, а так — очередной треск комсомольский будет, и только! Шли минуты, а рука с пером все равно что застыла, повисла над бумагой. Взгляд упал на брошюру Ленина «Задачи союзов молодежи». Тут и вспомнил Саша, как глубокой осенью двадцатого года делегация питерского комсомола вернулась с III съезда РКСМ. на котором Ленин произнес эту речь, как хлопцы и девчата зачитывали октябрьские номера «Правды» с публикацией Ильича. а потом от руки переписывали ее. Сейчас же будто наяву прозвучали для Косарева ленинские слова о том, что идейность революционера, строителя нового общества проявляется во многих конкретных делах: в верности идеалам Коммунистической партии, готовности защищать власть Советов, социалистическую Отчизну, в повседневном будничном труде. «Ну да. — конечно же, — встрепенулся Саша, — идейность это — умение с коммунистических позиций оценить вчерашнее, сегодняшнее и будущее, увидеть в повседневных будничных делах ростки коммунизма, а главное — о них заботиться, взращивать, охранять от мещанского верхоглядства и пустопорожнего скепсиса. Как же я сразу-то не догадался с Лениным посоветоваться. Безусловно, комсомольцы должны уметь связывать высокие и прекрасные цели с повседневной практикой, трудными буднями борьбы за коммунизм и не рассматривать их как увлечение «малыми делами» или «отказ от великих революционных стремлений».

До рассвета просидел Косарев над брошюрой, размышляя над ленинским подходом к «великому» и «малому». Но выразил он ее в статье своим лексиконом, типичным Косареву в те годы:

— Мы боремся с таким «чистоплюйством», которое отрицает «малые дела», с такими комсомольскими работниками, которые за ежедневными буднями не видят пафоса созидания. Но, борясь с их «чистоплюйством», мы должны давать отпор и узколобому делячеству тех работников, которые не видят связи «малых дел» с нашими общими задачами, теряют революционную перспективу, или же, наоборот, «малые дела» из орудия строительства социализма превращают в самоцель.

Своими впечатлениями о комсомольской жизни на Краснохолмской фабрике Яков Ильин вскоре поделился в книге «Жители фабричного двора» с интригующим подзаголовком «Разве личная жизнь нас касается?».

Косарев воспользовался накопленным материалом по-своему.

Нет сомнения, что именно с этих пор стал отчетливо и ярко проявляться косаревский стиль в комсомольской работе.

Обсудив итоги смотра в МК на собрании комсомольского актива Замоскворецкого района, Саша помог комсомольским работникам по-иному взглянуть на привычное положение дел в ячейке: на заорганизованность, оторванность от жизни. Собрания молодежи стали интереснее, ближе к ее быту, производственным вопросам. На