Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

Он извлек из сумки еще две буханки, и бросил их Вальтеру, а сам направился своим путем: то выступая – как видение, посетившее Вальтера на причалах Лангтона, – а иногда подпрыгивая и катясь, словно брошенный мальчишкой мяч или же шустря вперед на всех четверых как какой-то злобный зверек, не забывая по временам издавать тот резкий и яростный вопль.

Потрясенный ужасом и отвращением, Вальтер некоторое время оставался на месте, пока неожиданный собеседник не удалился, не смея шевельнуться от страха перед неведомо чем. А потом, набравшись отваги, он проверил свое оружие и уложил хлеб в ранец. И направился дальше – удивляясь, ужасаясь, не ведая, на кого наткнется теперь. Истинно казалось ему, что лучше умереть, если все здешние жители окажутся подобными этому; ну а раз так придется убивать, а потом и самому быть убиту.

Глава X. Вальтер натыкается на другое создание в незнакомой земле

Однако, шагая по земле, прекрасной и сладостной, озаренной ярким солнцем, он, сытый и отдохнувший, растерял по дороге все страхи и шел вперед с радостью… Так что в тот день с Вальтером ничего не случилось, а когда наступила ночь, молодой человек провел ее под раскидистым дубом, положив возле себя обнаженный клинок; уснул он немедленно и не просыпался, пока солнце не поднялось высоко.

Тогда он поднялся и вновь продолжил путь, и край вокруг отнюдь не сделался хуже со вчерашнего дня. Напротив, он даже похорошел, если такое возможно. На лугах появилось больше цветов, дубы и каштаны сделались более высокими. Он видел самых разных оленей и легко мог бы добыть себе мяса, однако не стал возиться, ибо теперь у него был хлеб, а еще – потому что побаивался разводить здесь огонь. Тем не менее он не сомневался в том, что получит некоторое развлечение и, быть может, не претерпит зла, потому что даже страшный карлик был с ним на свой лад любезен и не навредил, а, наоборот, помог. Однако же он несколько опасался той Несчастной Твари, о которой упоминал Гном.

Пройдя некоторый путь, когда летнее утро сделалось совершенно светлым, он увидел впереди невдалеке серую скалу, окруженную кольцом дубов, и направился прямо к ней, потому что еще не видел камней на этой равнине. Приблизившись, Вальтер заметил фонтан, бивший из-под основания глыбы; вода убегала от нее, превращаясь в прозрачный ручеек. А потом разглядел он скалу, фонтан и чистый ручей, и… о! возле струи в тени камня обнаружилось дитя Адама. Приблизившись еще более, он увидел женщину в зеленых, словно окружающая лужайка, одеждах. Она играла с бьющей струей и до плеча закатала рукава, чтобы, не замочив платья, погружать в воду руки. Возле ручья на траве лежали ботинки из черной кожи, а ступни и голени ее просвечивали сквозь воду.

Должно быть, посреди шума и плеска воды она не расслышала его шагов и обратила к Вальтеру свое лицо, лишь когда он оказался рядом. Увидев ее, Вальтер понял, что перед ним Дева из трижды виденного представления. Заметив его, она покраснела, торопливо укрыла ноги подолом, спустила рукава, но более не шевельнулась. Сам же Вальтер замер на месте, стремясь заговорить с ней, но не мог произнести и слова, а сердце его отчаянно колотилось.

Но Дева наконец произнесла чистым и ласковым голосом, в котором не было и нотки тревоги:

– Ты здесь чужеземец, не так ли? Ибо прежде я не видела тебя.

– Да, – ответил он, – я здесь чужак, будешь ли ты добра со мной?

Она сказала:

– А почему нет? Я сперва испугалась, потому что приняла тебя за Сына Короля, ибо до твоего появления в сих землях не было среди нас другого настоящего мужчины.

Вальтер спросил:

– А не ждала ли ты моего появления?

– О, нет, – отвечала она, – откуда я могла узнать о тебе?

Молвил Вальтер:

– Это неведомо мне, но тот, другой, ждал меня и знал обо мне, он же принес хлеб, чтобы я поел.

Дева тревожно поглядела на него, и, чуть побледнев, спросила:

– Что еще за другой?

Поскольку Вальтер не знал, кем приходится Деве тот карла, служит он ей или нет, то не стал выказывать своего отвращения, а мудро ответил:

– Человечек в желтых одеждах.

Но, услыхав эти слова, Дева весьма побледнела, запрокинула голову назад, всплеснула руками, а потом молвила совсем тихим голосом:

– Молю тебя, не упоминай о нем, когда я рядом; даже не думай, если сумеешь.

Вальтер не стал отвечать, и спустя какое-то время девица пришла в себя: открыла глаза и поглядела на него с доброй улыбкой, словно бы моля о прощении за то, что испугала. А потом встала перед молодым человеком, и стояли они друг против друга, ибо узок был ручей между ними.

Тревожно поглядев на нее, он спросил:

– Я причинил тебе боль? Молю о прощении.

Поглядев на него с еще большей лаской, она ответила:

– О, нет. Ты не способен этого сделать!

И залилась алым румянцем, а Вальтер последовал ее примеру; однако же скоро она побледнела, положила ладонь на свою грудь, и Вальтер торопливо вскричал:

– Ах, я неловкий! Я вновь причинил тебе боль. Что же вышло не так на сей раз?

– Ничего, ничего, – молвила она в ответ, – но я встревожена, потому что овладела мной некая мысль, которой я прежде не знала. А теперь, прошу тебя, удались ненадолго, я же останусь здесь; когда ты вернешься, я или пойму себя, или нет, и о том в обоих случаях поведаю тебе.

Улыбнувшись Деве, Вальтер направился прочь – на другую сторону кольца дубов, – но так, чтобы видеть ее. Там обретался он, и вот показалось ему, что минуло уже достаточно времени, однако Вальтер заставил себя терпеть, потому что сказал себе: иначе она опять отошлет меня прочь. Так выжидал он, пока опять не протекло много времени, но Дева все не звала его, и он еще раз запретил себе трогаться с места. После же наконец встал и, трепеща душою и телом, быстро вернулся к Деве, все еще стоявшей возле ручья, потупив глаза и опустив руки. Когда Вальтер приблизился, она посмотрела на него; выражение на лице ее немедленно изменилось, и она сказала:

– Рада, что ты вернулся, хотя ушел совсем недавно (надобно сказать, что с тех пор миновала едва ли половина часа). Тем не менее я успела многое передумать и о том поведаю тебе.

Вальтер же молвил:

– Дева, нас разделяет речка, хотя и неширокая.