Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис

востока до запада. Ну, а что касается их душ и разумения, этого я не ведаю, потому что они язычники, не знающие ни Бога, ни Святых Его.

Спросил корабельщик:

– А не веруют ли они Бахмуту?

– Нет, – ответствовал старик. – Не поручусь, что смогли они додуматься до ложного бога; впрочем, известно мне, что великим поклонением поклоняются они некой женщине.

Тут заговорил Вальтер:

– Так, добрый сэр, а откуда это ведомо вам? Общаетесь ли вы с ними?

Молвил в ответ старик:

– Кое-кто из народа этого приходит ко мне за тем, что я могу уделить им: за одним или парой телят, полудюжиной ягнят или поросят, мехом моего вина или сидра. Взамен они приносят мне кое-что полезное: шкуры оленей, медведей и другие меха, – ибо я теперь стар и не способен к охоте. Иногда мне приносят и слитки меди; давали они мне и золото, только мало от него пользы в этом одиноком краю. На мое утешение они не грубы и не распущены на руку. Однако я рад и тому, что они были у меня недавно и нескоро появятся вновь. Ибо ужасны эти люди обликом, и встретившись с чужаками – такими, как вы, – возможно, и не удержат руку; потому что есть у вас оружие и другие предметы, которые они захотят отобрать.

Рек тогда корабельщик:

– Раз меняешься ты с этими дикарями, не захочешь ли поторговать с нами? Ибо приплыли мы сюда издалека, рады свежим припасам, а на борту есть многое, что может пригодиться тебе.

Сказал старик:

– Все, что есть у меня, ваше, только оставьте, чтобы хватило мне до следующего урожая: вина и сидра у меня немало, пейте, пока все не выпьете, если угодно; зерна же и круп у меня не в достатке, но берите и это, ибо в поле моем уже стоит пшеница и колосится. Есть у меня и мясо, сыры и сушеная рыба. Что же касается говяд и овец, если велика нужда ваша, я не скажу «нет», но молю вас обойтись без них и не забирать у меня молочный скот вместе с потомством, ибо, как уже говорил я, Медвежий народ недавно был здесь и забрал у меня все, что я мог выделить. Только скажу вам, если ищете вы мяса: здесь – на равнине этой и в том леске изобилуют олени и косули, бычки и оленухи. Они не слишком сторожки, я на них не охочусь и не пугаю, как и Медведи, ибо они являются прямо к моему дому, а потом кратчайшим путем уходят к себе. Но я подведу вас поближе к угодьям, где легко добыть оленину. Что касается ваших товаров, охотно приму все, что дадите, в особенности если найдется у вас пара добрых ножей и штука полотняной ткани, которая была бы приятна моему телу. Но сами берите, что нужно, я буду рад.

Корабельщик расхохотался:

– Друг, великая благодарность тебе за все предложенное. Только знай, что мы не грабители и не морские разбойники, чтобы отбирать у тебя то, чем живешь ты. Посему завтра, если угодно тебе, мы направимся вместе с тобой на охоту, а тем временем сойдем на землю – походить по зеленой траве и наполнить корабельные бочки твоей чистой водой.

Тогда старый кметь вернулся домой, чтобы приготовить посильное угощение, а мореходы, числом двадцать и один вместе со слугами Арнольда и Вальтера, ступили на землю, оставив двоих на борту – сторожить судно и ждать своей очереди. Все были хорошо вооружены, ибо и корабельщик, и Вальтер почитали осторожность добродетелью. Они взяли на берег несколько парусов и расстелили их на лугу между домом и кораблем; кметь же принес им необходимое: свежие плоды, сыр, молоко, вино, сидр и мед; и пир получился отменным, и все было прекрасно.

Глава VI. Старик рассказывает Вальтеру о себе. Вальтер замечает брешь в каменной стене

Но когда закончили они с мясами и питием, корабельщик вместе с мореходами отправился набирать воды, прочие же разбрелись по лугу, так что оставшись наедине с кметем, Вальтер разговорился с ним и спросил:

– Отче, кажется мне, будто ты способен рассказать нам странное, хотя до сих пор интересовало одно только мясо для наших чревес… Что расскажешь ты о своей жизни, и о том, как попал сюда и остался, если я попрошу тебя?

Старик улыбнулся ему и ответил:

– Сыне, повесть моя долга, и многое уже успела утратить моя память… кроется в прошлом и горе, которого не хотелось бы пробудить. Тем не менее, если ты попросишь, я отвечу, как умею, а это значит, не скажу ничего, кроме правды.

Рек тогда Вальтер:

– Ну, что ж, давно ли ты здесь?

– Давно, – молвил кметь, – попал я сюда молодым человеком, крепким рыцарем.

И вопросил Вальтер:

– Сам ли ты построил сей дом, устроил поля, наладил сад и виноградник, собрал в стадо говяд и овец – или же все это сделал кто-то другой?

Ответствовал кметь:

– Ничего этого я не делал. Здесь до меня жил один человек, и сие – во всем изобилии – я унаследовал от него как владение, достойное лорда, с прекрасным замком на нем.

Спросил тогда Вальтер:

– Увидел ли ты своего предшественника живым?

– Да, – ответил старик, – но недолго прожил он после нашего знакомства. – И, помолчав недолго, добавил: – Я убил его, и он хотел этого, хотя я предлагал ему лучшую участь.

Вновь спросил Вальтер:

– Явился ли ты сюда по собственной воле?

– Возможно, – отозвался кметь, – кто способен понять это. Сейчас я не испытываю желания сделать то или это и что-либо предпринимаю или воздерживаюсь от поступков согласно одной только необходимости.

Рек Вальтер тогда:

– Почему же ты убил этого человека? Угрожал ли он тебе?

Ответил старик:

– Убивая, я предполагал, что предотвращаю угрозу, но теперь я знаю, что это не так. Так случилось сие: возжелал я пройти туда, где был этот человек, но он воспрепятствовал мне; я низверг его и отправился туда.

– И что же из этого вышло? – спросил Вальтер.

– Зло вышло, – молвил кметь.

Тут Вальтер на некоторое время умолк, не отверзал уст и старец, только была на лице его улыбка – одновременно лукавая и печальная. Поглядев на него, Вальтер спросил:

– Случилось ли так оттого, что ты направился сей дорогой?

– Так, – согласился кметь.

Сказал тогда Вальтер:

– А теперь скажи мне, какова была та дорога, куда шла она, куда направлялась, и почему возжелал ты ее так сильно, что переступил тело убитого человека?

– Этого я тебе не скажу, – молвил кметь.

Тут оба они умолкли, а потом