Гайда! - Нина Николаевна Колядина

Теперь уже большинство красноармейцев оглянулись и с удивлением на него посмотрели. Новенький-то – мальчишка совсем, а уже трибуналом кому-то грозит.

Даже Орджоникидзе, вскинув вверх брови, с интересом посмотрел в сторону, откуда раздавались голоса. Увидев среди красноармейцев молодых парней, одежда которых не была еще такой потрепанной, а лица не казались такими изможденными, как у остальных, товарищ Серго улыбнулся и, показав на них рукой, продолжил:

– Я знаю, что наши ряды пополнились новыми бойцами. И не просто бойцами, а молодыми командирами Красной армии, которые недавно прошли обучение на командных курсах РККА. Они заменят товарищей, отдавших свои жизни за нашу родную Советскую власть – власть трудового народа. Уверен, что они оправдают оказанное им доверие: не дадут спуску интервентам и будут беспощадны к врагам социализма…

– Ты почему мне сразу не сказал? – набросился на Сомова Аркадий, как только митинг закончился, и красноармейцы начали расходиться.

– О чем? – не понял его Виктор.

– О Михееве с Жабиным, о чем же еще!

– Вчера вечером ты посты проверял, а утром я про них и забыл. Вспомнил только сейчас, когда Орджоникидзе сказал, что белые к Москве подходят.

Аркадий остановился, резко развернулся и оказался с Сомовым лицом к лицу.

– Во-первых, товарищ Серго такого не говорил! – снова накинулся он на Виктора. – Он говорил, что белые подходят к Курску, а не к Москве. А, во-вторых, от Курска до Москвы знаешь сколько верст?

– Точно не знаю, – пожал плечами Сомов. – С полтыщи, наверное.

– Вот именно – полтыщи! – подтвердил Аркадий. – И на этом пути еще много городов и сел, где Советская власть крепко держится. Чтобы белым к Москве подойти, им сначала надо тот же Курск взять, потом Орел, потом Тулу. Да там все рабочие против деникинцев встанут и Красной армии на помощь придут. И крестьяне в губерниях их поддержат!

Он снова развернулся и быстрым шагом направился в сторону улицы, где размещался их взвод.

«Насчет рабочих не знаю, а вот крестьяне навряд ли красных поддержат, – подумал последовавший за Аркадием Сомов. – Слышал бы Голиков, о чем Михеев с Жабиным разговаривали до того, как деникинское наступление начали обсуждать… Продразверстку и тех, кто ее придумал, такими словами поминали, что и повторить неудобно…»

Виктор уже давно понял, что большинство деревенских сейчас не за Советы, а против них. А то, что газеты пишут – будто крестьяне Советскую власть как мать родную почитают, – так это все вранье. Сначала, вроде, многие большевиков поддерживали – когда те землю мужикам наделяли. А как только новое налогообложение ввели, так крестьяне и озлобились. Хлебушек-то чуть ли не задарма отдавать неохота. До того доходит, что некоторые за ружья берутся, советских работников убивают похлеще тех же поляков.

Кто тут прав, кто виноват – и не разберешься. Слушаешь мужиков, и жалко их становится. Ведь на самом деле деревню обирают! А с другой стороны – горожанам-то что делать? Они бы не выжили, если б не продразверстка…

«Таким, как Голиков, хорошо, – бросив взгляд на уверенно шагающего рядом с ним Аркадия, подумал Виктор. – Никаких сомнений у них нет. Кто против Советской власти – тот буржуйский прихвостень и контра, к стенке его…»

Сомов вспомнил их разговор на станции, во время митинга. Когда он сказал Аркадию, что думают Михеев с Жабиным о наступлении белых, тот грозился трибуналом.

«Не надо было об этом ему рассказывать. Ну кто меня за язык тянул? – отругал себя Виктор. – Еще, и правда, до трибунала дело дойдет…»

– Аркаш, ну куда ты так торопишься? – остановил он товарища. – Дождь кончился, давай прогуляемся. На позицию еще рано – только сменились перед митингом. Кстати, я там, на митинге, не все тебе рассказал…

Аркадий замедлил шаг.

– Когда Жабин сказал, что Советской власти, видно, конец пришел, – начал на ходу придумывать «продолжение разговора» Виктор, – Михеев ему и говорит: «Да не будет этого никогда! Есть еще у Красной армии силы, чтобы врага разбить».

– А Жабин что?

– Что-что… Согласился с ним и больше ничего не сказал. – выдохнул Сомов.

– Ну? А я что говорил? – обрадовался Аркадий. – Красная армия непобедима!

Он поднял голову вверх, посмотрел на образовавшийся среди облаков просвет, потом на Виктора и предложил:

– А пойдем-ка, Витек, к речке. Тут недалеко, за хутором. Поглядим, что там за места. Может, как-нибудь на рыбалку выберемся – хоть на часок. Ох, до чего ж я это дело люблю!

– Пойдем, – согласился Сомов и подумал: «Эх, Голиков, Голиков… Какой же все-таки ты еще дурачок…»

Последние два дня было относительно спокойно. Разве что случались короткие бои и перестрелки с поляками где-то за Мужанкой – той самой речкой, в которой Аркадий собирался ловить рыбу.

Речка оказалась тихой, неширокой и неглубокой. Оба ее берега были довольно плотно заселены: хутора, села, большие и маленькие деревеньки попадались чуть ли не на каждой версте. Некоторые из них и названия получили от самой речки: одну деревню называли Мужанкой, другую – Замужаньем. Были еще какие-то Ратутичи, Негновичи, Аскерки… Не сразу и запомнишь.

Впрочем, запоминать названия всех населенных пунктов, находящихся в долине реки, Аркадию было незачем. Рота стрелкового батальона, к которому он был приписан, охраняла станцию, участок железнодорожного полотна от платформы до передовых позиций и примыкающие к нему с двух сторон территории. А в разных там Мужанках и Замужаньях размещались другие части 16-й армии РККА, контролировавшие оба берега реки, которая протекала в полутора верстах от Приямина…

Позавтракав холодным – из варывни – молоком и хлебом, Аркадий подошел к стоявшему под старой грушей деревянному столу, разложил на нем небольшой отрезок темно-красного сукна и задумался. Хватит ли этого кусочка на пятерых, было непонятно. Но комвзвода Нечай, неизвестно где и как раздобывший столь добротную материю, считал, что, если подойти к делу с умом, то должно хватить. Свою долю, перед тем как уехать по делам в Крупки, он уже отрезал.

На станции Крупки, расположенной в пятнадцати верстах восточнее Приямина, теперь находился Ревком, который после оккупации Борисова поляками осуществлял власть в незахваченных врагом волостях на левом берегу Березины.

«Небось, уже с новенькими нашивками поехал, – подумал Аркадий. – Во всей красе перед начальством предстанет…»

Он тоже решил поскорее приладить к своей форме введенные для строевых командиров и их заместителей знаки различия, но не знал, как разделить ткань, чтобы хватило четырем командирам отделений и ему самому. Аркадий собрался было разрезать сукно на пять равных частей, но вовремя остановился – сообразил, что из тех полосок, которые у него получатся, звезды нужного диаметра никак не вырежешь.

– Погода-то разгулялась! Прям лето на дворе, – услышал он за спиной голос хозяйки дома Оксаны. – Тепло, сухо, ни ветерка, ни облачка. Хоть бы дня три такое вёдро постояло, мы бы с дочкой всю