Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

Девушки надевают каждый день что-то новое, – объясняет Люсиль и дергает за веревку. Оглушительно звучит гонг.

Дверь открывает пышная женщина в тонких шароварах и расшитом бисером корсаже, подчеркивающем пышную грудь, посыпанную мерцающей слюдяной пудрой.

– Мадам Поммери, позвольте вам представить мадам Шахерезаду.

Шахерезада удивляет меня реверансом.

– Для меня большая честь познакомиться с вами лично, мадам Поммери. Я вижу вас только в Сен-Реми.

Я удивленно поднимаю брови.

– В церкви я закрываю лицо мантильей, чтобы меня не узнали. – Ее рука загораживает нижнюю половину лица, оставив лишь огромные глаза цвета барвинка, подведенные углем.

– Да, конечно. Теперь я припоминаю. Я видела, как вы молились Улыбающемуся Ангелу, – говорю я.

– Мой святой покровитель, – говорит она. Из ее дома веет голубоватый дымок, приторно-сладкий.

– Мой тоже. – Я прижимаю ладонь к груди, стараясь не кашлять.

– Вы зайдете в дом? – Она поворачивается и жестом приглашает меня в салон. Наряженные в шифон женщины, полуприкрыв веки, сосут трубку наргиле, вздыхают, хихикают и выпускают клубы дыма. Черные кошки бродят по салону и трутся об их ноги. Босой евнух берет уд, и я вздрагиваю от пронзительных звуков.

– Если вы не возражаете, мы останемся за порогом. – Люсиль сжимает мою руку, подбадривая меня. – У мадам Поммери к вам просьба.

Шахерезада выставляет ладонь, на которой видны полоски хны.

– Мы и так каждый месяц жертвуем деньги на приют – спросите отца Питера. Мы высоко ценим все, что вы делаете там для наших детей.

– Я знаю о ваших щедрых пожертвованиях, – отвечаю я, страдая от некомфортного прилива. – Вообще-то, я пришла к вам с предложением, которое может быть выгодно нам обеим. На виноградниках достаточно крестьян, чтобы собрать урожай, но винодельня «Поммери» нуждается в помощи для изготовления вина. Иначе мы потеряем весь урожай.

– Вы хотите, чтобы мои девочки делали физическую работу? – Она морщится.

Я хмыкаю.

– Разве они не этим занимаются постоянно?

– Сколько? – Она щурит глаза.

– Я заплачу им столько же, сколько получали мои мужчины.

Она выпячивает нижнюю губу.

– Девочки ничего не знают о реальной работе.

За занавеской визжит куртизанка.

– Ты-ты-ты извращенец! – После этого она швыряет мужские туфли, и они кувыркаются вниз по лестнице.

Клиент бежит за ними в исподнем, поскальзывается на ступеньках и кубарем падает вниз, рыча и ругаясь. Это Вольф собственной персоной. Куртизанка швыряет вслед ему сюртук, панталоны, рубашку и жилет, и они падают на него.

Мне надо поскорее уйти отсюда, пока он меня не увидел, и я торопливо говорю на ухо Шахерезаде:

– Пришлите девочек в «Поммери» утром в понедельник к девяти часам.

* * *

Наши старые амбарные двери распахнуты настежь под нескончаемым дождем, который последовал за месяцем палящего солнца. Повозка за повозкой, груженые виноградом, приезжают с виноградников в ужасном состоянии. Такого я еще не видела. Гроздья покрыты плесенью и пятнами гнили, а для вина это катастрофа.

Я записываю прибывающие повозки в бухгалтерскую книгу и выдаю платежный чек, который будет оплачен в банке. Ивонна и Шанталь предлагают возчикам горячий сидр из кухни и полотенца, чтобы они вытерли перед обратной дорогой промокшую одежду.

На этот раз возчики – не те давно знакомые нам мужчины, а молодые крестьянки. Вместо того чтобы взбивать масло, собирать яйца, стирать белье, они помогают нам с уборкой.

Куртизанок мы тоже не знаем. Они явились, одетые в свои старые платья и с банданами на голове. Тринадцатилетняя Луиза вернулась домой из монастырской школы и учит их сортировать виноград. Девицы не сразу берут в толк, что от них хотят, медленно работают, и этот участок работы тормозит. Тогда для ускорения темпа Луиза запевает песенку «Братец Жак» и каждый следующий куплет поет быстрее предыдущего. Поют все вместе, и их руки теперь движутся в ритме песни.

Старшие дети из приюта относят гнилые ягоды в компост на удобрение, которое мы используем в следующем сезоне.

Когда куртизанки наконец наполняют тачку хорошим виноградом, Люсиль везет ее к виноградному прессу, где ее ждет Дамá.

Наш парнишка с лохматыми белыми космами, выбившимися из-под фригийского колпака, орудует прессом так, словно делал это всю жизнь. Он старается не нажимать слишком сильно, иначе колесо раздавит зернышки и гребни и высвободит горькие танины.

Жгучий комок возникает где-то в середине моей головы, растет и воспламеняет мое лицо. Снова эти приливы. Я обмахиваю лицо ладонью.

Старательный Дамá переливает новое вино в бочки для первой ферментации. На каждой бочке он аккуратно записывает дату, виноградник, сорт винограда и заметки о качестве. Он умеет читать и писать и понимает сложные задачи; меня поражает его прогресс. Этот парнишка рос на моих глазах, но я никогда по-настоящему не понимала его способности. Теперь я вижу, что без Дамá я бы пропала.

* * *

В конце изнурительной недели куртизанки выстраиваются в очередь у моего стола, и я плачу им столько же, сколько заплатила бы моим работникам, хотя мы получили после давильни только половину вина. Они не замена опытной команде. Пока я раздаю деньги последним девушкам, Дамá чистит пресс и готовит его к новой неделе. Нам предстоит нелегкая задача – приготовить и перевезти гигантские бочки, в которых будет идти брожение в зимние месяцы.

Дамá машет мне рукой возле двери, прощаясь.

– Не забудьте свою плату. – Я подзываю его жестом к себе и вручаю заработанные деньги. – Вот для вас, Дамá, пять франков сверх обычной платы. Вы будете получать их и дальше. Вы безропотно взяли на себя работу, которую обычно делали Анри и Луи. – Я жму ему руку, стараясь заглянуть в его здоровый глаз, но он, как всегда, глядит в сторону, краснеет, отрывисто кивает и выскакивает на улицу. А я гадаю, что он сделает с лишними деньгами, если живет у монахов в Сен-Реми. Возможно, купит хлеб и будет кормить голубей на площади.

Тут я слышу, что кто-то входит в боковую дверь, и запираю бухгалтерскую книгу. Может, Дамá что-нибудь забыл? По дощатому полу стучат каблуки.

– Мадам Поммери, вы здесь? – Из-за угла моей конторы высовывается голова Вольфа. – А-а, я надеялся застать вас до ужина. – Он принюхивается к соблазнительному аромату, доносящемуся из соседней кухни. – Похоже, у вас говядина по-бургундски. Угадал? – Он роняет широкую задницу в кожаное кресло, стоящее по другую сторону моего рабочего стола. На нем панталоны в клетку и жилет с поясом; он гладко выбрит и причесан, словно сейчас утро понедельника.

– У вас срочное дело, месье Вольф? Его можно отложить? У меня была очень тяжелая неделя, и я смертельно устала.

– Как я догадываюсь, вы были слишком заняты и не читали газеты. – Он протягивает