Затерянный книжный - Иви Вудс

– Ага. Правда, не уверен, что в данный момент это еще актуально…

– Как, черт подери, мне вести машину? Я даже не вижу толком, все как в тумане! Это вообще нормально?..

За руль сел я. Мама и Нил сидели по обе стороны от Люсинды, надувая щеки и шумно выдыхая сквозь сжатые губы, словно два свихнувшихся иглобрюха. Не уверен, что это очень помогало, но, судя по всему, Люсинда просто радовалась тишине. Все лучше, чем вопли. Я молча поздравил себя с тем, что в сложившейся ситуации продемонстрировал твердость характера, и притормозил возле входа в приемное отделение.

– Ну вот мы и приехали, – сообщил я с таким видом, будто подбросил их в аэропорт, откуда они на две недели улетали в Коста-Рику.

– Это… не… родильное отделение… – пробормотала Люсинда очень тихим угрожающим голосом, а потом издала звук, похожий на мычание коровы. Я надавил на газ, проследовал по указателям «Для беременных» и снова затормозил у дверей. Потом помог вытащить сестру наружу, припарковал машину, а когда вернулся, все уже было кончено.

– Это девочка, – прошептала мама сквозь слезы, и я крепко обнял ее в неровном мерцании фонаря над головой. Я не мог поверить, что мы уезжали из дома вчетвером, а вернемся уже впятером. – Сейчас уже выходит послед.

– Мам, прошу, давай без подробностей.

– Ой, ради бога! – Она легонько хлопнула меня по руке. – Однажды и тебе это предстоит!

Да ну? Я не был уверен, что хочу стать отцом. Не хотелось, чтобы все мои травмы в итоге отразились на ком-то еще.

– Можете заходить! – Нил высунулся в дверь. Поверх одежды на нем был одноразовый халат, будто он сам принимал роды. А еще он плакал.

– Слезы счастья. – Нил развел руками, и я, не удержавшись, обнял его. Было чертовски мило видеть его таким уязвимым.

Вся комната гудела, наполненная чувством, что только что здесь случилось нечто важное. Я увидел сестру: темная челка откинута с мокрого лба, голое тело прикрыто простыней, а на сгибе руки покоится маленькая темная головка.

– Фелисити, познакомься с твоим дядей Генри!

И я сам почему-то расплакался, но это было неважно, потому что заревел и ребенок. Потом заплакали и засмеялись вообще все, а после медсестра велела нам выметаться из палаты, потому что ей нужно показать Лу, как прикладывать Фелисити. Ей теперь будет не до отдыха. Наверное, уже никогда.

Мы провели ночь в больнице все вместе: никому не хотелось покидать этот маленький пузырь радости, который мы создали. Ну точнее, его создали Нил и Лу. В нашей семье появился новый человек, и все мы были убеждены, что ее жизнь сложится куда лучше наших. Мы станем ей самыми близкими людьми. Уже становимся. Возможно, именно это и имеют в виду, когда говорят о чуде новой жизни: она обладает силой изменить все.

Внезапно меня охватило непреодолимое желание увидеть Марту, рассказать ей обо всем, что произошло. Я хотел, чтобы она была здесь, с моей семьей. Чтобы она разделила это с нами. Я сходил позавтракать и купил еще кое-что для Лу – просто предлог, чтобы позвонить Марте, но в трубке даже не раздалось гудков. Я сказал себе: наверное, она выключила телефон. Это самое простое объяснение. Дожидаясь кофе, я отправил ей несколько сообщений, снабдив их идиотскими смайликами, – вещь настолько для меня нехарактерная, что она могла предположить, будто меня похитили, и я пытаюсь передать тайное послание о том, где меня держат. Однако шло время, а ответа по-прежнему не было, и я начал подозревать недоброе. Я постарался все объяснить в письме, которое оставил на пороге, но, может, она передумала? Может, я слишком навязываюсь? Терзаясь сомнениями, я вернулся в палату и чуть не столкнулся с кем-то на входе.

Какой-то мужчина. Отец.

– Что он здесь делает?

– Генри, все в порядке, – сказала Лу.

Нет, совсем не в порядке, максимально далеко от понятия «в порядке». Однако если ты только что родила нового человека, то имеешь полное право игнорировать чувства окружающих и думать только о себе.

– Я подожду снаружи, – сказал я и вышел, оставив купленную еду в палате.

На улице я наворачивал круги возле мест для курения. Зачем она позвала его? Почему захотела, чтобы он был с нами в этот момент? Стоило мне увидеть отца, как все старые обиды вспыхивали в мозгу. «Мой сын не вырастет неженкой», – вот что он сказал, когда я в первый раз упал с велосипеда. А потом отвесил такую затрещину, что я снова рухнул на землю. «Тебе нужно стать жестче». Мне определенно следовало быть жестче с ним, моим отцом. Какой из него получится дед? Я подумал об этом и разозлился пуще прежнего. Наверное, дедушка из него будет образцовый – на этот раз все правильно, без ошибок, ведь все ошибки он уже совершил со мной. Он не прессовал Лу так, как меня, наверное, потому что она девочка. Порой это раздражало меня, но по большей части я радовался, что ей не приходится переживать все это.

Я снова подумал о Марте. Столько лет я скрывал все, что было сломано и искорежено во мне, все, что, казалось, не подлежало восстановлению. Но она увидела меня настоящего – сквозь призму моих слабых попыток быть тем, кто понравится людям, скрыть пустоту внутри, из-за которой я всегда оставался неудачником. Мой отец дал мне только одно – непроходящее чувство собственной неполноценности. Теперь я понимал, что это наследство неизменно передавалось по мужской линии в нашей семье. Всю жизнь мы тратили на то, чтоб выглядеть сильными. Однако это – не более чем строительные леса, костыли, нечто временное. Требовалось исправить что-то внутри меня, но мне это оказалось не под силу. Одна Марта увидела мой внутренний излом и приняла его как должное. Она не требовала совершенства – только честности. Доброты. После всего, через что ей пришлось пройти, она была готова довериться мне. Набраться храбрости и привязаться к кому-то.

Я снова проверил телефон. Ничего. Если я хотел быть с Мартой, сначала я должен был убедиться, что заслуживаю ее.

Глава 28. Опалин

Дублин, 1922

Приближалось Рождество. Мэттью привез несколько веточек остролиста, чтобы украсить магазин, и маленькие свертки с ветчиной, печеньем и тортами. Я знала, что если он покупает что-то домой, то непременно откладывает немного на мою долю, и от этой доброты щемило сердце. Я была не в том положении, чтобы отказываться от помощи. Хотя книги из моего каталога хорошо продавались в Ирландии и даже в Штатах, с деньгами по-прежнему было туго, и я