Затерянный книжный - Иви Вудс

– Нет, мы не знакомы, но я надеялась пообщаться с вашим мужем. Речь пойдет о его книжном магазине и его тетушке Марте Браун.

Женщина печально улыбнулась.

– О, давненько их не заходило, а, Реджинальд?

Рядом с нами никого не было, но я предположила, что Реджинальд наверху, потому что она посмотрела куда-то в небо.

– Кого это – их?

– Поклонников Бронте. Входите, прошу вас.

Приглашение пришлось очень кстати, потому что на улице начало накрапывать. Мы поднялись по лестнице и оказались в симпатичной маленькой гостиной, выходившей окнами на улицу. Все поверхности были устланы кружевными салфетками, но ни одной книги я не заметила. Не лучшее начало. Она жестом предложила мне сесть за круглый столик у камина.

– Мы выпьем чаю, – громко заявила женщина, снова обращаясь куда-то в пространство. Через пару минут появилась мрачного вида девушка, которая принесла на подносе чашки, блюдца и серебряный чайник.

– Спасибо, – поблагодарила я, но ответа так и не прозвучало.

– Не стоит, – печально махнула рукой миссис Браун. – Она злится, потому что мне придется рассчитать ее и переехать к сестре в Корнуолл. Я просто больше не могу позволить себе содержать эту квартиру.

Из вежливости выждав пару минут, я осведомилась, когда же смогу поговорить с мистером Брауном.

– О, моя дорогая, вы припозднились недели на две. Реджинальд скончался, вот в этом самом кресле. – Она указала на искомый предмет мебели в углу. – Потому я и переезжаю.

– О, понимаю, – пробормотала я, жалея, что не догадалась приехать раньше. – Примите мои соболезнования, миссис Браун. Не хочу отнимать у вас время своим глупым расследованием.

Однако она попросила меня задержаться, хотя бы пока не утихнет дождь, который уже превратился из легкой мороси в настоящий ливень.

– К тому же я буду рада поговорить о нашем старом магазине. Когда-то мне очень нравилось работать там.

– Могу я спросить, что стало с книгами? Вы все распродали?

– Все, что вы бы сочли ценным, да. О, в те времена многие мечтали заполучить все, что связано с семейством Бронте… Даже книгу о птицах, которых держали в доме старого проповедника! Знаете, по-моему, всему должен быть предел.

О, если бы она знала! Искатели редких книг не признавали пределов. Все, что имело хотя бы отдаленное отношение к автору и его жизни, возбуждало жадный интерес.

– К тому же, будь у меня хоть что-то, достойное продажи, я была бы рада сбыть это с рук. В моем возрасте, знаете ли, никакие деньги не будут лишними.

Да, одинокой женщине нелегко – это я могла подтвердить по собственному опыту. Я рассказала миссис Браун о моем магазине в Дублине и с удовольствием выслушала комплименты собственной независимости (хотя, пожалуй, это звучало чересчур высокопарно).

– Мне жаль покидать вас, миссис Браун, но я должна. – Я взглянула на часы. Нужно было успеть на поезд до Ливерпуля, чтобы к вечеру добраться до парохода.

– А мне жаль, что вы проделали такой путь в надежде отыскать что-то, а я ничем не смогла вам помочь, – покачала головой миссис Браун, с трудом приподнимаясь, чтобы проводить меня. – Хотя постойте минутку, возможно, у меня все же есть кое-что для вас.

Она удалилась в соседнюю комнату, а потом вернулась с маленькой жестянкой в руках.

– Эта вещица выставлялась у нас в магазине, но мы так и не продали ее. – И протянула жестянку мне.

– Что это?

– Старая шкатулка для шитья. Она принадлежала Шарлотте.

Я с трепетом взяла коробочку и открыла. Трудно было поверить, что я держу в руках нечто столь обыденное, но глубоко личное, что-то, к чему Шарлотта Бронте прикасалась каждый день. Внутри аккуратно лежали несколько катушек темных ниток и вышитая подушечка с иголками.

– По словам моего мужа – а он повторял слова своей тети Марты, – шкатулку подарил Шарлотте ее брат Бренуэлл. Хотя, видит бог, кто же назовет такую мелочь подарком! Но бедолага любил иногда приложиться к бутылке, так что большего ждать от него…

Однако я много читала и знала, что дело было куда серьезнее. В течение всей жизни Бренуэлл боролся с алкогольной и наркотической зависимостью. Я часто задавалась вопросом: может, прототипом наркомана и игрока Хинди Эрншо из «Грозового перевала» был Бренуэлл Бронте, который метался между белой горячкой и попытками протрезветь?

– Два фунта – и она ваша, – сказала миссис Браун.

В любой другой ситуации я захотела бы подтвердить подлинность, но сейчас решила просто поверить. К тому же будет даже забавно, если миссис Браун на самом деле окажется мошенницей, продавшей мне собственную шкатулку для шитья под видом шкатулки Шарлотты Бронте.

Я заплатила два фунта («В мой пенсионный фонд», – сказала она) и направилась домой, в Дублин, где ощущала себя в большей безопасности, оставаясь анонимной. Может, я просто перенервничала, но в Лондоне мне все время казалось, что кто-то наблюдает за мной.

Прошло три месяца. Я не очень-то ждала, что Арман будет мне писать, но каждый визит почтальона оставлял легкое чувство обиды. Утешение я находила в мыслях о магазине: дела шли неплохо, книг становилось все больше, и они все еще умещались на полках. Я подозревала, что объяснение лежит в области сверхъестественного. Может, мистер Фитцпатрик наложил на магазин какое-нибудь заклятие? По ночам, мучимая бессонницей, я готовила себе какао и садилась на пол, завернувшись в одеяло. Дыхание книг, знакомое с детства, успокаивало: мне чудился шепот историй, прячущихся между страниц. Правда, теперь к ним добавлялся и другой звук. Я подходила к стене и, чувствуя себя очень глупо, прикладывала к ней ухо. Казалось, я могу слышать скрип, будто ветви гнутся от ветра. Я улыбалась и часто засыпала прямо так, прижавшись к дереву, а над головой у меня шумело темно-зеленое море.

Когда я проснулась, еще не рассвело; нежный персиковый свет струился в окна. Мне снился очень яркий сон, из тех, которые оставляют после себя чувство незавершенности, будто ты не в состоянии до конца постичь их смысл. Я видела отца: он слушал книги и улыбался. Потом велел и мне тоже прислушаться. Я поднесла книгу к уху и услышала сердцебиение. Сильный удар, а за ним легкий, слабый, и так снова и снова. Понимание пришло ко мне внезапно, будто свалилось с неба. Я положила руку на живот и ощутила толчок.

С тех пор как я вернулась домой, у меня не было месячных, и я списывала все на стресс, на последствия путешествия – одним словом, искала любое объяснение, кроме самого очевидного. Теперь я касалась живота и понимала, в чем действительно было дело. По щеке скатилась слезинка.

– Да уж, будет непросто, – прошептала я, обращаясь не то к себе самой, не то к стенам магазина. Однако