Затерянный книжный - Иви Вудс

Мадам Боуден предложила поехать со мной, но я отказалась. Я стыдилась этого маленького городка, как и тех, кто обитал в нем. Мне просто нужно было пережить один день – и все кончится.

Я ехала в черной машине с матерью Шейна.

– Что ж, я надеюсь, работа в Дублине того стоила.

– Извините?

– Что за жена ставит работу выше своего мужа?

Все это время она глядела прямо перед собой, на дорогу, но сейчас устремила взгляд покрасневших глаз на меня.

– Я не ставила.

– О, мой бедный Шейн! Он не пошел бы поперек твоих желаний, нет, конечно! Сказал, что не возражает, что ты уехала на несколько месяцев, но, ох, он так хотел забрать тебя к себе домой!

Он не сказал матери, что я ушла от него. Я глубоко вздохнула. Конечно, не сказал. Как бы он объяснил это? Может, она понятия не имела, что Шейн бьет меня, но, вероятнее всего, она не могла смириться с правдой. Нет, только не ее сын.

– Если бы не этот глупый несчастный случай… – Она замолчала, разом проглотив остаток фразы, и прижала к носу платок. – Почему тебя там не было, Марта?

– Я… – Мой голос дрогнул. – Мне жаль.

Она схватила меня за руку и стиснула так крепко, что я была готова вот-вот услышать треск костей.

– Знаю, люди говорят, что это было самоубийство, но я не верю!

Я кивнула и ощутила одновременно вину и огромное облегчение. Нет, никто ни о чем не подозревает.

День пролетел в одно мгновение, как в артхаусном фильме. Дядя Шейна произносит речь в церкви. Открытый гроб. Холодное белое лицо, невинное, как у ребенка. Кладбище и рыдания матери Шейна, когда гроб опускают в землю. Поминки в отеле и его друзья, рассказывающие историю нашего с Шейном знакомства. Любовь с первого взгляда, говорят они. Два моих брата опрокидывают пинту за пинтой, вспоминая, какой он был классный парень. Всегда брался чинить их машины и делал семейную скидку. Всегда платил за выпивку, когда была его очередь.

Будто именно эти качества делали его хорошим человеком.

Я ни разу не заплакала и волновалась, что людям это покажется подозрительным. Однако священник в церкви уверил меня, что все выражают горе по-разному.

Родители предложили подвезти меня домой. В квартиру, что я делила с человеком, который чуть не убил меня, а сейчас был мертв и сам виновен в своей гибели. Это был несчастный случай, повторяла я, словно мантру. Если скажешь себе что-нибудь много-много раз, то в какой-то момент это станет правдой – по крайней мере, таков был план.

Я повернула ключ в замке, но, переступив порог, поняла, что не могу здесь оставаться. Куда бы я ни посмотрела, везде меня поджидали воспоминания о том, как он угрожал мне, кричал на меня, избивал меня. Я никогда не помнила, что послужило причиной скандала, и, даже когда пыталась проследить до какой-нибудь логичной отправной точки, не находила ее. Его гнев могло вызвать что угодно, и раз за разом я отсекала от себя то, что могло спровоцировать его, пока от меня почти ничего не осталось. Я просто существовала в его мире, на его условиях, стараясь выжить в лучах этой «любви с первого взгляда».

Я повернулась обратно к матери, и та без слов поняла, что я хочу сказать. Мы молча отправились в родительский дом.

Я не спала. Просто лежала в своей детской кровати, гадая, как оказалась в этой точке. К утру, когда за тонкими занавесками забрезжил рассвет, я приняла несколько важных решений. Никогда больше я не вернусь в этот город. Что бы там ни произошло, но мне дали второй шанс, возможность начать все с нуля. Я быстро оделась, на цыпочках прокралась к задней двери и услышала слова, в которые едва могла поверить.

– Я рада, что он мертв, – сказала моя мать.

Я обернулась и увидела, что мама стоит позади меня, в своем старом халате, крепко обхватив себя руками. Это были первые слова, сказанные мне за все это время, произнесенные хриплым полушепотом и подтверждающие то, что я подозревала с самого начала: она заставляла себя молчать. Но почему?..

Наконец-то мы смогли обнять друг друга и дать волю слезам, которые так долго сдерживали.

– Поехали со мной, – в конце концов сказала я.

Но я знала, что она не бросит отца. Он был хорошим человеком, только вот каждый вкладывает в эти слова свой смысл. Мама согласилась лишь с тем, что уехать должна я, чтобы быть свободной, чтобы наслаждаться жизнью. Только этого она всегда и хотела для меня.

– Я должна была защитить тебя.

Она стояла белая как полотно. Только сейчас я начинала понимать, как сильно она винила себя все это время.

– Ты бы не смогла. Он заставил меня отгородиться от всех, заставил чувствовать, будто я сама во всем виновата. Я не могла никому рассказать, мне было так стыдно!

– Ох, доченька, а я думала, что ты стыдишься меня! Именно поэтому и держалась на расстоянии.

Я снова обняла ее, очень крепко. Теперь я ясно видела, что Шейн манипулировал мной, и ни за что я не смогла бы простить ему это. Никогда.

Глава 27. Генри

Фелисити Грейс Филд решила появиться на этот свет на две недели раньше срока. Люсинда убедила меня остаться в Лондоне еще на пару дней, пока Нил заканчивает отделку детской. В три ночи я услышал панические вопли под дверью моей спальни: мама кричала на Нила из-за сумки с вещами, Нил стенал, что не может найти ключи от машины, а сестра требовала, чтобы они перестали нагнетать обстановку и провоцировать стресс у ребенка. Я вскочил с кровати и бросился в прихожую. Люсинда стояла босиком в какой-то луже.

– Что происходит? – глупо осведомился я.

– У меня будет ребенок, – не теряя и толики сарказма, ответила Люсинда.

– Типа прямо сейчас?

– Типа да, прямо сейчас, – фыркнула она, копируя мое бестолковое блеяние.

Тут в коридоре появилась мама, у которой в руках были шлепанцы и пальто. Я стоял, глядя, как они пытаются одеть Люсинду, чтобы она могла уже поехать в больницу.

– Генри! – окликнула меня мама. – Либо ты помогаешь, либо перестаешь мешать!

Она послала меня к Нилу – на помощь с поисками ключей от машины. Я повиновался и нашел их на кухонном столе, на виду у всех, в тот самый момент, когда Нил в сотый раз проходил мимо, ничего не замечая.

– Господи Исусе, – сказал Нил. В глазах у него сквозила бесконечная паника. – Не думаю, что