Затерянный книжный - Иви Вудс

вдоволь налакавшаяся сметаны? – спросила мадам Боуден, пока я заправляла ее постель. Я ничего не могла с собой поделать: руки были заняты делом, но я продолжала вспоминать, как целовал меня Генри, и невольно улыбалась.

– Наверное, я просто счастлива.

– Чушь! Девушка может так раскраснеться разве что из-за мужчины! Это тот ученый, не так ли?

Из книжного мы поехали к нему, в отель, но оказалось, что у хозяйки день рождения, и на ее сюрприз-вечеринку прикатила куча народу.

– Возможно.

Тогда Генри проводил меня до дома, но я не пригласила его зайти. Между нами все только-только зарождалось, и фиаско с внезапной вечеринкой я решила считать знаком, что нам не стоит торопиться. И все-таки на прощание поцеловала его. Когда я вспоминала тот момент, то улыбалась так, что щеки начинали болеть. Самый романтичный поцелуй в моей жизни. Под уличным фонарем, его руки в карманах моего пальто, мои скользнули ему под свитер, и он медленно выцеловывает дорожку вниз по моей шее к ключицам. Никогда меня не целовали так соблазнительно нежно, будто обещая все, что еще только будет. От воспоминаний в животе порхали бабочки, и я расплывалась, как желе. Нет, нужно сосредоточиться на чем-то обыденном.

– Вам нужно что-нибудь постирать? – спросила я, понимая, что все это время мадам Боуден с озорной ухмылкой смотрела на меня.

Я собрала белье, отнесла его в подсобку рядом с кухней и, сортируя на белое и черное, подумала о матери. Мы жили в доме, полном избалованных мужчин, и всю домашнюю работу делили на двоих. Именно тогда я преуспела в искусстве понимать людей без слов. Ей, правда, это не слишком пришлось по душе: по ее мнению, дочери не полагалось так много знать о жизни матери. Я не спрашивала, почему она так думает, но однажды, уже будучи старше, попыталась вторгнуться в ее личное пространство, однако, в отличие от прочих людей, мама была готова и держалась настороже. Она скрывала от меня что-то, в ответ и у меня возникли свои тайны. Когда в моей жизни появился Шейн, мы с матерью отдалились друг от друга, а потом между нами и вовсе установилось молчание – правда, уже по другой причине. Она говорила, что я совершаю ошибку, что она не доверяет этому парню, но я все игнорировала. Может, я хотела доказать свою правоту, а может, наказать ее (или же себя), но я вышла за него замуж – так резко, будто выруливала на встречку. И винить, кроме себя, мне было некого.

Я разжигала камин в гостиной и заметила какое-то движение за окном. Генри! Я бросилась к входной двери, распахнула ее и только в этот момент поняла, что Генри ни разу еще не заходил в дом традиционным образом: он всегда стучал в мое полуподвальное окошко.

Жаль, что я вспомнила об этом так поздно и не успела среагировать. Сильный удар кулаком в лицо отбросил меня к стене. Шейн. Я увидела, как он скомкал какую-то бумажку, швырнул за порог, а потом захлопнул дверь. Прикоснувшись к лицу, я ощутила влагу. Кровь. Жесткое выражение его лица, плотно сжатые челюсти ясно демонстрировали, что теперь он хозяин положения.

– У тебя что, совсем память отшибло, а, Марта?

– Ч-что?..

– Забыла, что ты замужем, а?

– Я не…

– Я, мать твою, видел тебя, тварь!

– О чем ты говоришь?

– Прошлой ночью! Припоминаешь, а? Обжималась с этим парнем, как последняя шлюха! Так, значит, ты мне отплатила, а?

Отплатила за что? От Шейна пахло спиртным, и невозможно было предположить, что он выкинет в следующий момент. Я начала мысленно искать самый безопасный выход: пойти с ним сейчас, покорно принять любое наказание, которое придет ему в голову, и потом попытаться сбежать снова… если получится. Как же так? Как я снова оказалась в этом положении?

Он отпихнул мою ногу, мешавшую ему, и прошелся по коридору. В эту секунду я вдруг ясно увидела будущее, в котором тщательно взвешиваю каждый шаг, каждое движение и слово, выбираю самый безопасный способ существовать бок о бок с этим мужчиной. Моя жизнь свелась бы к выживанию, попыткам пережить насилие.

– Не будь со мной Митча, я прямо там убил бы голыми руками этого урода, с которым ты сосалась!

– Генри?.. О, пожалуйста, скажи, что ты ничего ему не сделал!

Я уже видела, как Шейн из темноты набрасывается на Генри, который возвращается от меня прошлой ночью.

– «Генри»! Что, мать твою, за имя! – Шейн дернул меня за руку, но я не хотела подниматься с пола. – Ты моя жена, Марта! Ты моя!

– Я своя собственная, – сказала я, потому что устала успокаивать его гнев. Какая разница? Что бы я ни сказала, он все равно взбесится еще сильнее. Теперь я ясно видела, что причина никогда не была во мне.

– Не помню, чтобы приглашала вас в мой дом, – внезапно произнес кто-то позади нас.

О боже. Мадам Боуден. Мне хотелось провалиться сквозь землю и умереть, лишь бы она не видела меня в таком виде.

Жертвой.

– Я говорил вам! У ее матери рак, и она хочет, чтоб Марта вернулась домой.

– Ты чертов лжец! – Ко мне вернулся дар речи. – Как ты можешь врать о таких вещах? Даже будь моя мать при смерти, я все равно не вернусь туда!

Это, кажется, поколебало его уверенность в себе, но лишь на секунду.

– Тем не менее сейчас я забираю тебя домой!

– Так она ваша жена или цветок в горшке? – с сарказмом осведомилась мадам Боуден. Вряд ли это хорошая мысль. Из-за нее он прикончит нас обеих.

– Я с тобой никуда не поеду, – пробормотала я, отползая в сторону и прячась за мадам Боуден. Ногам я сейчас не слишком доверяла.

Шейн недоверчиво тряхнул головой.

– Ты неблагодарная сука… Я все тебе отдал! – Он резко подался вперед и вцепился мне в волосы, но я ухватилась за перила.

– Зачем тебе это, Шейн? – крикнула я. – Зачем ты хочешь, чтоб я вернулась? Мы несчастны… Будь у нас все хорошо, ты бы не поднял на меня руку!

Я никогда раньше не спрашивала его об этом – не хватало смелости. Но сейчас голос будто существовал отдельно от тела, и, кажется, это сработало, потому что он прекратил тянуть, хотя все еще стискивал мое запястье.

– Ты меня сама довела, Марта! Сама нарвалась!

Я была виновата во всем, что пошло наперекосяк в его жизни. Никогда он не признавал проблему открыто, и даже сейчас, обвиняя меня, перечислял все подряд. Я повернула голову, но мадам Боуден уже куда-то исчезла из поля моего зрения.

– И ты продолжаешь нарываться…

И тут его что-то толкнуло, да так мощно, что Шейн по инерции качнулся вперед, впечатался в деревянные перила лестницы, ведущей в подвал, проломил