Польское Наследство - Владимир Романовский

– Donnerwetter15, – ворчал Дир. – Столько ключей, столько … А от чего они все, кто ж вспомнит теперь … Да. Вот он.

Он вставил ключ в замок и попробовал повернуть. Ключ не поворачивался. Дир надавил сильнее, и ключ сломался.

– Ладно, – сказал Дир, и, ухватив замок, без усилий отодрал его от двери вместе с засовом. – Потом Годрик другой поставит. Будет ему наконец-то чем заняться, а то скоро от безделья оплывет и заболотится совсем. Заходи!

Хелье прошел в проем и оказался в оранжерее с косой крышей, сделанной из тонких деревянных перекрытий с листами слюды, а может это было стекло, а только какие стеклодувы в Ростоцке? Да и слюда – откуда она?

Ровные ряды грядок и кадок. Растения. Несколько молодых деревьев. И почему-то тепло.

– Годрик, скотина, давеча запамятовал топить, так не поверишь, Хелье, сколько всего погибло. Здесь четыре печи, и под полом специальное устройство. А когда солнце светит, никакого обогрева не нужно – даже зимой бывает жарко иногда.

– Да ну!

– Бывает. Не часто. А печи-то особенные, мне печник тут делал, из Магдебурга. Их чем хочешь можно топить – хоть отходами, хоть чем. Ну, смотри.

Хелье посмотрел. Вроде бы розы, но какие-то необычные, и цвет необычный – бледно-лиловый. Тюльпаны – вроде бы. А эта дрянь называется, вроде бы, хризантемы. В цветах Хелье разбирался плохо.

– Вот это мне один парень из дальних странствий привез, – гордо сказал Дир.

Миниатюрное дерево – похоже на дуб, с толстым стволом и раскидистыми ветвями, но только в тысячи раз меньше дуба.

– А здесь у меня травки всякие, – сказал Дир.

Трава как трава, подумал Хелье. Осока да клевер. Но вообще-то оранжерея произвела на него впечатление.

– Ты сам все это посадил? – спросил он.

– Ага. Два года назад – как начал, так и понравилось. Приглашал к себе одного гартнера … как гартнер по-славянски?

– Садовник.

– Вот. Садовника к себе приглашал. Он мне много разного втолковывал – и, знаешь, интересно. И саме … самен … семена давал, и объяснял, как … спатен … хаке … ухаживать … совком … и лопаткой … Э! Это никуда не годится!

Он подошел к какому-то кусту, а может быть и дереву – да, скорее дереву, с густыми ветвями и шипами, и поправил что-то, какие-то ветки. Посмотрел на прозрачный потолок и опять поправил.

– Не приживется, сволочь, – сказал он. – А жаль. Малум медикум, южная грунка, с самого юга бывшей Римской Империи. В рот взять нельзя – горечь, но, бывает, после пива отрежешь тонко, лизнешь – приятно делается. Вот, попробуй.

Он сорвал один из плодов, срезал верх лежащим тут же ножом, и еще срезал – получился тонкий круг с ярко-желтой коркой, а внутри круга какая-то слизистая мякоть. Хелье лизнул, и язык защипало, а глаза заслезились. Дир улыбался.

– Какой забористый, а?

– Мерзость.

– Нет, привыкаешь. Особенно после пива хорошо. Садовник говорит – цитрус, но слово дурацкое, я предпочитаю говорить малум медикум, как у Плини-старшего написано.

– Ты читал Плини-старшего?

– Что ж я, по твоему, совсем невежа, что ли? Конечно читал.

А я даже не знаю, кто это такой, подумал Хелье. Надо будет у Нестора спросить. Или у Гостемила. Кого первого из них увижу, у того и спрошу.

– Я здесь целыми днями пропадаю, Хелье, и, заметь, хорошо здесь. У меня к фланцен … к растениям понятие есть, а у растений ко мне. Они меня понимают, а я их.

Некоторое время Хелье смотрел, как Дир что-то перекапывает, пересаживает, поливает из небольшой деревянной лейки.

– Воду Годрик таскает, – сказал Дир, – но надо бы устроить водосборник по новгородскому образцу. Столько воды задаром пропадает – тут дождь основная достопримечательность. Даже обидно как-то. И смешно – жажда замучила, хвить – а воды нет, нужно к колодцу тащиться – даже в дождь! А поставил бы водосборник, так вода всегда бы была. Правда здесь хорошо, а, Хелье?

У грядки с какими-то подозрительными овощами стоял ховлебенк, и Хелье на него присел. Потрогал рукой поверхность. Слой пыли, смешанный с землей, но почему-то приятно на ощупь.

– Дир, а Дир.

– Ага, сейчас, сейчас.

Дир закончил возиться с кустом и тяжело опустился рядом с Хелье.

– Ты ведь хранишь какое-то золото?

– Годрик болтает? Не верь ему.

– Кое-что я знаю сам, помимо Годрика. Мне Рикса сказала.

Дир смущенно повертел головой.

– Да? Сама сказала?

– Сама.

– Ну, что уж там. Ну, храню.

– Видишь ли, оно понадобилось наследнику.

– Да? Хмм … Зачем? Он женится?

Хелье слегка побледнел.

– Нет, не в этом дело. Он хочет вернуть себе престол.

– Я думал, он постригся в монахи.

– Да, так говорят. Но уверяю тебя, что это неправда.

– Вот же … – Дир вздохнул. – Эх, друг мой Хелье … Ты видел его? Каков он собой?

Хелье промолчал.

– Надо же … А когда ему нужны деньги?

– Да в общем-то прямо сейчас.

– Зачем?

– Ему нужно собрать войско.

– Стало быть, будет драка?

– Скорее всего да.

– Эх!

Дир поморщился, погладил лысый лоб. Остаточные волосы у него были длинные, серо-блондинистые с густой сединой. Такие волосы надо в хвост завязывать, наверное. Как-то опрятнее.

– Ну, что ж … Пусть берет … всё. Слотт нужно будет продать, у меня есть на примете один … знакомый … да … Что ж. Послужим снова. Сейчас пойду найду сверд … Жалко оранжерею только…

– Нет, ему только деньги нужны.

– Ну, это он так говорит. А хорошие воины никогда не мешают. Тем более, что платы я с него за службу не возьму. А Рикса болтает много, вот что. Это нынче она остепенилась, а раньше была … Годрику, помню, залепила по лбу сапогом, схватила с полу и кинула, когда он, дурак, в спальню…

Дир замолчал, прикусил язык. Хелье строго на него посмотрел.

И неожиданно понял, что такое положение грунок в корне меняет дело! Ему сразу стало легче. Не он отбирает у Дира средства и жилье – не Хелье! Коли Дир и Рикса бывшие любовники (а Дир врать не умеет, и придумывать тоже) – вот пусть и разбираются! Если Рикса непременно хочет видеть очередного сына на троне (двух убийств, мужа и старшего сына, ей, видимо, мало) – это полностью снимает ответственность с Хелье! Правда, я замешан во всем этом сам, подумал Хелье, и еще неизвестно, как велика в этом деле моя роль, что еще мне придется сделать, дабы ублажить Марию – ну да мое дело маленькое, я всего лишь исполнитель! Хотя вообще-то надо бы мое исполнительство как-нибудь … управиться и поставить на службу друзьям.

– Дир, – сказал он. – Хочешь, я сделаю тебя королем Венгрии? У тебя будет оранжерея в десять раз больше этой!

– Хлопот много, – серьезно ответил Дир.

Хелье удивленно на него посмотрел. Похоже, Дир поверил, причем сразу, что, раз Хелье сказал, что сделает – значит сделает. Было бы забавно, подумал Хелье. Дир Первый Венгерский. Звучит.

***

Мысль, что он будет снова участвовать в важном походе, вскоре прижилась в голове у Дира и начала ему нравиться, и воодушевила его. Он действительно раскопал где-то свой старый сверд и пришел с ним в столовую. Годрик как раз собирал обед и что-то рассказывал Хелье.

– Вот, – сказал Дир, гордясь. – Вот он, старый друг.

– Очень ржавый друг, – заметил Хелье.

– Откуда ты знаешь? Он в ножнах.

– По рукоятке.

Дир вынул сверд из ножен. Действительно, лезвие было полностью покрыто ржавчиной.

– Да, ну, ничего, почистим и поточим, – заверил Дир. – Эх, вспомним былое!

– Осторожно, не маши им так, – предупредил Хелье.

– Что ж я, сверд в руках не держал никогда, что ли? – обиделся Дир.

Он встал в боевую позицию, приподнял клинок, и уже собирался сделать выпад, но неудачно качнул рукой, рукоять выскользнула, и он стал ловить сверд обеими руками – за лезвие. Хелье метнулся прямо из сидячего положения к Диру и молниеносно ударил ногой по лезвию – сверд отлетел вбок.

– Ты спятил! – сказал Хелье. – Ты чуть себе руку не отрезал! Что ты делаешь!

– Давно не упражнялся, – ответил пристыженный Дир.

– Давно? Когда ты последний раз держал оружие в руках?

– Ну…

– Дир, ни в какой поход ты не пойдешь, ну тебя к лешему.

– Пойду! Не смей мной командовать!

– Дир, ты не обижайся, Дир, друг мой, ну, пожалуйста…

– Я не обижаюсь. Мне нужно упражняться.

Он пошел к сверду, наклонился с трудом, подобрал. Хелье оглянулся на Годрика.

– Пусть отрежет себе хоть обе руки, – сказал Годрик. – Мне с ним нянчиться надоело. Сколько можно!

Дир сделал несколько взмахов свердом. Хелье на всякий случай не отворачивался, следил. Затем Дир произвел полуоборот, сделал пробный выпад, принял исходное положение, парировал воображаемый удар, и слегка растянул себе кисть.

– А, хорла, да что же это такое! – пробасил он возмущенно. – Совсем я сноровку потерял, из формы вышел.

– Давно бы тебе догадаться, – сказал Годрик.

– Заткнись, бриттская морда! Мне скоро в поход выступать!

– Какой поход? – спросил Годрик.