В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Глянули на компас – точно, идем в строго обратном направлении, незаметно сделав петлю!

– Да это не сигарета! Это булочка из Хэмптон-Кортского лабиринта, – присвистнул я.

– Что? Какая булочка?

– Джером Джером, «Трое в лодке, не считая собаки». Читал?

– А-а, не помню… Может, и читал.

Мы наддали из последних сил, пытаясь настичь Костю. Но он уже сам поджидал нас на выступе очередного речного обрыва.

– Ну вот, теперь это точно Зева. Каньон-то с другой стороны. Остается лишь спуститься!

– Костя, а как ты объяснишь, что… – звенящим от напряжения голосом начал я.

– Молчи, не нагнетай, и так все на взводе, – дернул меня за рукав мудрый Юра. И миролюбиво предложил: – А давайте уже бросим кости здесь, сил вовсе не осталось, а завтра видно будет, что за каньон, что за река… Может, и погода наладится.

Наверху все оказалось завалено густым буреломом, пришлось все-таки немного спуститься до распадка небольшого ручья. Разбивать палатку было решительно негде, готовить нормальный ужин не стали, просто попили чаю, незаметно сожрав для восполнения потраченной энергии и успокоения нервов весь конфитюр и шоколадный крем, купленный вчера. Долго устраивались с ковриками и спальниками порознь, стараясь по возможности выбрать более пологие места, чтобы не скатиться во сне вниз по крутому склону. Как не похожа была эта ночевка на комфортабельный ночлег в Фунтах накануне! Ну да не впервой укладываться в спартанских условиях.

Конечно, мертвого сна с полным восстановлением сил не получилось. Хотя дождя не было, спальники порядком отсырели от тумана, мы извертелись, стараясь принять максимально удобное положение между кочками и ямами. Кусал мокрец, в утренних сумерках над ухом заладил свистеть пестрый дрозд. Уже к пяти часам мы снова были на ногах, собрались (да что там собирать-то было!), наскоро позавтракали и двинули дальше на юг через захламленный лес. По компасу, ибо навигатор по-прежнему не ловил сигнала. Скрытая туманом излучина каньона осталась позади, и Костя по-прежнему полагал, что мы ночевали над Зевой, хотя остальные были уверены – над верховьями Малой Светлой. Разубеждать его никто уже не стремился, это был бы удар по самолюбию нашего лидера. Да и бесполезно – Костя никогда не признавал своих ошибок сразу.

Ориентация на местности

Навигаторы GPS в те годы только-только начали входить в обиход полевых исследований, и еще мало кто мог уверенно работать с ними. Случались казусы, особенно когда требовалась точность в пределах десятков метров. Как-то на маршруте по окраине мари я почти наступил на гнездо пегого луня, хорошо замаскированное в поросли карликовой ивы. Прямо из-под сапога неожиданно слетела пестрая самка, открыв пять белых яиц в ямке почти без подстилки. Яйца оказались сильно насиженными, пока мы проводили измерения, родители с истерическими криками летали вокруг. Костя решил вернуться через день-другой, чтобы, подкравшись, поснимать самку на гнезде, а вдруг и птенцы к этому времени вылупятся! Он засек точку по навигатору, но Алексей скептически покачал головой и незаметно повесил на куст неподалеку пустую сигаретную пачку.

Два дня спустя мы подходили к этой точке с другой стороны. Костя, глядя в экранчик GPS, уверенно заявил, что гнездо должно находиться в 100 м впереди, за небольшой рёлкой. И тут Алексей указал налево – там в 30 м маячила красно-белая пачка. С таким убойным аргументом спорить не мог даже наш доверяющий технике предводитель! Крупно снять насиживающую луниху все-таки не удалось – спугнули раньше. Птенцы еще не вылупились, а другого случая, увы, не представилось – пора было перебазироваться на другое место. Эпизод, в общем, не в укор Косте – он честно и с энтузиазмом осваивал новую полезную аппаратуру, не то что я со своей технической дремучестью!

На самом деле приступы топографического кретинизма время от времени случались у всех нас и без GPS, особенно в первые сезоны. Один раз мы двигались на юг по гребню безымянного кряжа, начинающегося на левом берегу Бикина напротив Верхнего Перевала и разделяющего Силаньшаньскую и Нёдихезскую мари. Переход вышел нелегким: мы то ныряли в лесистые пади седловин, то обходили каменные нагромождения и окна ветровала на «пупырях». Но это все же было лучше, чем продираться сквозь чащу на склонах или шлепать по топким болотинам у подножия. Наконец в густом тумане свернули с хребтика влево и разбили палатки на ручье, под большим дубом со старым неряшливым гнездом белогрудого медведя. Однако предпринятая мной и Шурой на следующий день разведка показала, что к западу от лагеря простираются лиственничные редколесья и мари, выходящие к довольно большой речке, а вовсе не кряж, по которому мы шли.

Костя искренне негодовал – как такое может быть, если мы спускались на восточную сторону хребта! – и поверил нам, только когда сам убедился в странной аномалии. Кряж действительно начинался к востоку, а не к западу от лагеря. Единственным правдоподобным объяснением было, что в условиях плохой видимости мы незаметно для себя забрались на один из выдающихся к западу отрогов и спустились с него вслепую, полагая, что сошли с основного кряжа на восток – к ручьям в истоках Кедровой (Нёдихезы). А на самом деле очутились в верховьях Ульяновки (Силаншани).

На этом блуждания не кончились. На другой день мы с Костей заплутали в лабиринте водотоков, пойдя вверх не по тому ручью, и, кабы не выстрелы Шуры от лагеря, заблудились бы окончательно. Следующим вечером с маршрута не вернулся Шура. Мы до часу ночи жгли костер размером с Большой лондонский пожар, орали и стреляли, пока не поняли, что в кромешной тьме по дождю наш соратник счел за благо не трогаться с места до утра. Шура появился к полудню, двигаясь вверх по течению реки и тщательно считая стрелки ручьев. Вчера он до глубоких сумерек пилил по заросшей просеке, надеясь выйти к Ульяновке. Но вышел к старице Бикина, где и заночевал в рыбацком шалаше, имея в активе две сухие спички в коробке.

В ближайшую ночь все повторилось с Костей по той же схеме. Уже посветлу Шура и я проснулись от его ориентировочных «хоп», «о-оу», а если бы проспали и не ответили – он легко проскочил бы мимо палаток. Какое-то заколдованное место оказалось, и мы от греха подальше перебазировались, перевалив через кряж, в «парковый» кедрово-кленовый лес на Нёдихезе. Там хоть были вполне внятные ориентиры, а в подлеске обильно и живописно цвела дикая слива, поднимая общее настроение.

Мари со сложной мозаикой кустарников, кочкарников, трясин,