Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

– то ли по причине временного просветления ума, то ли из желания сделать красивый жест – и слушать об этом не стал.

– Действуй дальше, дружище! – произнес он угрюмым и героическим тоном, пожимая Моргану руку через прутья решетки. – Цирюльник до сих пор на свободе, и ты обязан его найти. Кроме того, Пегги собиралась помочь дяде с его марионетками. Действуй, и мы еще прищучим этого Кайла.

То, что Уистлер не согласился посадить их под замок в ответ на их требования, выдвинутые в запальчивости, позже Морган списывал исключительно на желание капитана представить их лорду Стертону в качестве свидетелей вероломного нападения. В тот момент эта мысль не пришла ему в голову, иначе он попытался бы пригрозить Уистлеру отказом; и тогда капитан Уистлер был бы избавлен, как станет понятно позже, от неприятного разговора с желчным пэром. Трое заговорщиков сознавали лишь то, что их сотоварищ заперт в недрах корабля, куда вел темный трап, в конце обитого стальными пластинами коридора, пропахшего машинным маслом и освещенного одинокой электрической лампочкой, которая сотрясалась в ритме работающих двигателей, за дверью со стальной решеткой, словно король Ричард в изгнании. На стуле перед дверью восседал невозмутимый матрос со свистком, читавший выпуск «Голливудских романов», так что шансы бежать из тюрьмы равнялись нулю.

Впрочем, имелось и одно утешение. Язвительно-насмешливый судовой врач – который нисколько не верил в безумие Уоррена, однако, исходя из своего долгого опыта, предпочитал не злить капитана Уистлера еще больше, а дождаться, пока тот успокоится, – не возражал, чтобы маньяка снабдили сигаретами и чтивом. Если он и заметил бутылку виски, которую Пегги просунула через решетку, завернув в журналы, то не подал виду.

Морган преподнес узнику сигареты «Золотая чешуйка» и экземпляр одного из ранних своих детективов под названием «Дело в шляпе, партнер!». Если вы весьма плодовитый сочинитель детективных романов, вам прекрасно известно, что подробности более ранних произведений стираются из вашей памяти еще быстрее, чем из памяти читателя. Морган в общих чертах помнил содержание своей книжки. Это была история о лорде Джеральде Дерревале, известном в клубах Вест-Энда богатом бездельнике, дилетанте и спортсмене; впрочем, в Скотленд-Ярде он проходил под таинственной и жутковатой кличкой Блуждающий Огонек. В качестве благородного грабителя лорд Джеральд не знал себе равных. На фоне его леденящих кровь побегов из-под стражи мистер Гарри Гудини выглядел жалким неумехой, способным выбраться из тюрьмы только по амнистии. И разумеется, на самом деле лорд Джеральд не был злодеем. Он всего-навсего обирал до нитки старых распутников, имевших наглость разбогатеть, и посему образ лорда Джеральда получил высокую оценку у писателей-социалистов, столь популярных в наши дни. Кроме того, все грешки лорда искупала его любовь к прекрасной Сардинии Трелони. А в итоге он вообще заманил в ловушку истинного негодяя, попытавшегося его подставить, и даже помирился с инспектором Дэниелсом, который клялся его посадить и в целом отличался таким слабоумием и так часто оставался с носом, что, даже изо всех сил сочувствуя ему, читатель невольно задавался вопросом, как этот инспектор ухитряется не вылететь с работы.

Все эти подробности Морган успел позабыть, но именно такую бомбу он вручил мистеру Кёртису Уоррену заодно с имперской квартой[31] «Старого Роб Роя». Вероятно, разумнее было бы принести ему расписание движения поездов или сборник проповедей, но что сделано, то сделано, кроме того, философские рассуждения на эту тему уже были. После того как Пегги распрощалась с ним, обливаясь слезами, а Морган с Вальвиком пожали ему руку, все в пасмурном настроении двинулись в сторону каюты капитана.

– А если сказать начистоту, – довольно задумчиво начал Вальвик, пока они пересекали шлюпочную палубу, залитую солнцем, наслаждаться которым Уоррену было запрещено, – вы думаете, мы правы или же это ошибка? Они ведь не шутили, когда говорили с нами. Если они утверждают, что никто не пропал, то йа не понимаю, как кто-то мог пропасть. Может, мы говорим об убийстве, а убийства-то и нет.

– Говорю вам, мы правы! – отрезал Морган. – Мы правы, и это необходимо каким-то образом доказать. Прежде всего, я постараюсь как можно хладнокровнее побеседовать с Уистлером. Я заставлю его отправить на анализ кровь с бритвы и кровь с койки. Такой анализ вполне может сделать судовой врач или, скажем, доктор Кайл…

– Кайл? – изумилась Пегги, впиваясь в него взглядом. – Но ведь доктор Кайл…

– Давайте выбросим, наконец, из головы эту ерунду, – устало произнес Морган. – Давайте поставим в этом вопросе точку. Неужели ты не понимаешь, что этот Кайл – единственный человек на всем судне, который точно не может быть виновен?

– Почему это?

– Да потому, что он единственный человек с алиби, старушка. Послушайте, шкипер. Вы ведь уверены, что ваш приятель, тот, с зубной болью, Кошмар Бермондси, был совершенно честен? Отлично. А что он сказал? Он сказал, что всю ночь глаз не спускал с двери Кайла и слышал стычку на палубе с самого начала… Не перебивай меня, Пегги. Ты же об этом не знала, верно? – Он вкратце передал слова Кошмара Бермондси, а заодно пересказал Вальвику то, что сообщили Перригоры. – Так что же получается? Слепой Цирюльник украл остаток кинопленки и убил девушку, пока на палубе снаружи шла драка. И никто на протяжении всей ночи не входил и не выходил из каюты Кайла. Так как же в таком случае вышел и вошел Кайл? Говорю же, не сходится.

– Да это ты слепой, Хэнк, – насмешливо возразила она. – Ему вообще необязательно было находиться в каюте, понимаешь? Алиби! Вот еще! Какой прок в алиби? Вечно они в итоге оказываются липовыми.

Морган всплеснул руками:

– Ладно. Это решаемый вопрос. Мы начинаем действовать незамедлительно и, с Божьей помощью, докажем свою правоту. Шкипер, вот задание для вас. Спуститесь и разыщите вашего боксера, расспросите его еще раз. Заодно поговорите с его стюардом, задавайте любые вопросы, какие только сочтете нужными…

– Прямо сейчас? – уточнил Вальвик, почесывая затылок.

– Сейчас. Мы докажем это так или иначе. Далее, – обратился он к Пегги, пока шкипер, задумчиво бормоча себе что-то под нос, шаркал прочь. – Я заставлю Уистлера заняться анализом крови. Клянусь, это человеческая кровь; и если так, мы сумеем втолковать ему, что человек не может потерять столько крови, а наутро казаться совершенно здоровым. Ни один человек, старушка! Затем мы сами обойдем весь лайнер, если потребуется. И мы ему докажем.

Он окинул шлюпочную палубу, где было шумно и многолюдно, весьма недобрым взглядом. Триумфальное шествие Уоррена к месту заточения проходило в подпалубных помещениях и окольными путями, однако новость уже разлетелась по кораблю, и в гомоне голосов