Слепой цирюльник - Джон Диксон Карр

– В таком случае я постараюсь быть беспристрастным, молодой человек. Но миндальничать с вами и дальше не стану. Вы выдвинули обвинение, и, похоже – я сказал похоже, – вы правы. На каком основании вы обвиняете доктора Кайла?

Уоррен взъерошил волосы. Яростно скрипнул зубами.

– Ладно, капитан, – произнес он после паузы. – Я это знал! Он выглядел виноватым. Он… у него был виноватый вид, когда сегодня за завтраком он сидел такой довольный и утверждал, что кого-то изнасиловали ночью, именно поэтому… Вы ведь мне не верите, так? Значит, я вам покажу, докажу, что его необходимо посадить под замок! И я скажу вам, почему сегодня пришел сюда. Накануне ночью на борту произошло убийство, старый вы лосось! Хэнк, – потребовал Уоррен, крутанувшись на каблуках, – дай мне бритву.

Капитан Уистлер действительно подскочил на месте, по меньшей мере дюймов на шесть. Несомненно, одна из причин – необычайная сила его привыкших к качке ног, выбросивших капитана из кресла, словно мощная пружина; однако за этим вполне прозаическим объяснением скрывалось нахлынувшее на него мощнейшее душевное волнение. Но он не забыл, что делать. Когда он еще только приземлялся, его рука метнулась к ящику стола и выхватила автоматический пистолет.

– Ладно, – произнес он. – Ну, берегитесь…

– Капитан, это чистая правда, – воскликнул Морган, перехватывая его руку. – Он не сумасшедший, и он не шутит. Этот человек действительно совершил убийство, я имею в виду самозванца, который находится на борту. Если вы дадите мне всего минуту, я это докажу. Вальвик, помогите. Не позволяйте ему размахивать пистолетом. Усадите обратно в кресло, если придется, сядьте на него, чтобы мы могли втолковать ему правду. К этому времени ваш старпом уже успеет обойти все судно и выяснить, какая из женщин пропала. Эту женщину вчера ночью убили, она теперь уже покоится на дне…

Раздался стук в дверь.

Все окаменели, сами не зная почему, разве что из-за смутного ощущения, что они выставили себя сейчас первостатейными ослами. Наступила тишина, пока Уистлер не отдал команду входить.

– Разрешите доложить, сэр, – начал четким голосом старший помощник. – И… – он кинул на Моргана быстрый взгляд, – и мистеру Моргану, как вы и приказывали. Два человека обошли лайнер полностью. Мы расспросили всех пассажиров до единого, как и членов экипажа. Никого вчера ночью не били по голове.

На виске у Моргана начала пульсировать жилка. Он постарался овладеть своим голосом:

– Все верно, мистер Болдуин. Но мы же ищем не просто человека, которого ударили по голове. Мы ищем женщину, которая была убита и исчезла…

Болдуин напрягся.

– Да, сэр, возможно, вы ищите, – произнес он с сожалением. – Только вы ее не найдете. Я лично проверил всех и каждого на нашем лайнере, и ни одного пропавшего нет.

– Это так, мистер Болдуин? – уточнил Уистлер едва ли не с радостью. – Ну-ну.

Ровно в 11:45 по восточному летнему времени Уоррен под надежной охраной был препровожден в судовой карцер.

Интерлюдия

Замечания доктора Фелла

В просторной, заставленной книгами комнате на Адельфи-Террас, в свете теплого майского солнца по полу тянулись короткие тени, и река за окном искрилась в его лучах. В открытые окна вливался далекий бой часов с башни Вестминстерского дворца, отбивавших двенадцать. В пепельнице скопилась куча сигарных окурков, а Морган заметно осип от своего повествования.

Доктор Фелл сидел, развалившись в кресле, глаза за стеклами пенсне на ленте были полузакрыты, многочисленные подбородки под разбойничьими усами подрагивали от сдерживаемого смеха; затем он перевел взгляд на поток машин на далекой набережной Виктории.

– Полдень, – произнес доктор Фелл. – Давайте-ка прервемся на минутку, и я организую нам ланч. А вам сейчас не повредит хороший глоток холодного пива. – С присвистом дыша, он дернул шнурок колокольчика. – Прежде всего, мальчик мой, позвольте заметить, что я отдал бы год своей уже клонящейся к закату жизни, чтобы отправиться вместе с вами в этот вояж. Хе! Хе-хе-хе! И в данный момент у меня один вопрос. Продолжение будет? Неужели несколько человек способны угодить в еще большее число неприятностей, чем уже угодила ваша блистательная компания?

Морган слабо хмыкнул.

– Сэр, – произнес он со всей серьезностью, – то, что я успел рассказать, – микроскопический атом, невидимая песчинка, микроб, затаившийся в капле воды, по сравнению с бескрайним океаном бед, разразившихся потом. Вы еще ничего не услышали, ничего. Я готов признать, что я не сошел с ума, только не понимаю почему. После кошмарного эпизода с золотыми часами… однако это еще впереди.

Он замялся:

– Послушайте, сэр. Мне известно, что вы большой любитель детективных сюжетов, и раз я пришел просить вашей помощи, то хотел бы сначала изложить все по порядку. Я и сам люблю, когда мои детективы четко выстроены. Если это действительно будет история с убийством, несмотря на всю путаницу и чепуху, я хочу подготовиться, чтобы все это не обрушилось на меня словно гром среди ясного неба. Я желаю увидеть мертвое тело на полу. Когда же в детективе кто-то исчезает, то нет основы, от которой можно оттолкнуться. Вероятно – и чаще всего так и есть, – это подлый прием, чтобы доказать, что убийства не было, или же убили не того человека, или что-нибудь еще, и это только выводит читателя из себя… С точки зрения анализа, как вы понимаете, а не гуманизма. Однако, что касается нашего убийства, если вы сейчас меня спросите, было ли оно на самом деле, вынужден признать, что у меня нет ответа.

Доктор Фелл пробурчал что-то. Он держал в руке карандаш, которым все это время делал какие-то заметки.

– Ну что ж, – произнес он, моргая поверх стекол пенсне, – в таком случае, почему бы не спросить меня?

– А вы… э… считаете…

– Да, убийство было, – отозвался доктор Фелл. Он нахмурился. – Мне неприятно говорить вам об этом. Мне неприятно об этом думать, и я надеюсь, что мог ошибиться. Вы обязательно должны мне рассказать кое-что еще, чтобы разрешить любые сомнения. Но я настаиваю на одном. Не нужно бояться глупостей. Не извиняйтесь за вполне правомерный радостный хохот, когда адмирал поскальзывается на куске мыла и шлепается на собственную треуголку. Не говорите, что это недостойно упоминания, когда дело касается убийства, или что убийца не может смеяться. Ведь стоит вам превратить его в кошмарную восковую фигуру, которая зловеще ухмыляется, глядя на собственные окровавленные руки, и вы ни за что не сможете его понять и, вероятно, никогда не вычислите его. Проклинайте его, если угодно, но только не говорите, что он не человек или что в настоящей жизни никогда