Ленинский. Неизбежность бури. - Василий Александрович Бурцев

свинца, впрочем, скоро иссяк. Расстояние между домом и позицией «Беретов» не позволяло быстро сменить магазин для перезарядки и дальнейшего ведения огня.

Закинув оружие за спину, Эванс одним движением смахнул из ножен крепкий армейский нож. Он с широким клинком и эргономичной рукоятью сразу лег в ладонь как влитой, становясь смертельным продолжением руки. Миллер, скидывая с шеи винторез, ничего другого не успел, кроме как снова, словно веслом, наотмашь рубануть ближайшего пса, осмелившегося броситься на бойца, взобравшись на капот легковушки. Массивная челюсть собаки вылетела вбок, закручивая в воздухе туловище животного против часовой стрелки. Мутант, влетев в салон автомобиля через окно, ударился головой о приборную панель, отлетел на асфальт и затих.

Еще один мутант вскарабкался на легковушку, после чего прыгнул с нее на Эванса, стоявшего к нему вполоборота. Но боец краем глаза заметил движение и, пригнувшись, отступил в сторону, уходя с линии атаки. Пес, пролетев мимо, неудачно приземлился и, подогнув лапы, кувырком прокатился по инерции вперед, поскуливая. Ридпат, уходя с линии атаки, по инерции закружился и остановился, ударившись спиной о кабину «газели». Та, жалобно скрипнув, покачнулась, сбросив с себя ржавые металлические хлопья.

Удар был несильным, но отрезвляющим. В голове прояснилось. Время снова понеслось со своей обычной скоростью.

Вот Миллер роняет под ноги винторез, у него отломан приклад. «Домахался все-таки, сломал, – думает Ридпат. – Это тебе не дубина все же». Тем временем напарник поднимает болтающийся на груди «Кедр» и поливает свинцом двух собак, оказавшихся на крыше автомобиля над его головой. Пули веером разлетаются, выбивая кровавые фонтанчики из тел мутантов. Но вскоре магазин пустеет и стрельба смолкает.

Тут из-за остова автобуса появляется долговязая фигура горожанина и кидается в сторону Эванса. Мутант тянет свои непропорционально длинные руки с кривыми ногтями-когтями на пальцах. Неожиданно быстро замахивается и наносит удар. Когти ударяют по кузову «газели», сбивая ржавчину, издавая противный скрежещущий звук в том месте, где только что стоял человек. Эванс, уворачиваясь от удара, поднырнул под руку и вогнал клинок ножа горожанину под мышку. Мутант взвыл, зажимая рану руками, и, выплевывая сочившуюся изо рта кровь, скрылся за остовами машин.

Ногу стиснула резкая боль. И прежде чем Ридпат смог понять, в чем тут дело, неведомая сила сдернула его на землю, глухо рыча. Эванс ударился головой о кузов машины и выронил нож. Мутант вцепился в него словно тисками. Мотая из стороны в сторону своей мощной шеей, он явно норовил оторвать человеку конечность. Эванс не смог вынести боль и закричал.

Напарник обернулся на крик. Он увидел, как пес рвет ногу Эвансу, но прямо сейчас никак не мог помочь. Еще один горожанин обошел укрытие Миллера по дуге и, воспользовавшись тем, что он отвлекся, ударил наотмашь когтистой лапой.

Удар пришелся в лицо по касательной. Крепкие когти на пальцах горожанина сорвали маску противогаза с головы Миллера, оставив три глубокие рваные раны через левый глаз сверху вниз. Кровавые борозды вспыхнули огнем, жгучая боль отдалась в поясницу. Миллер упал назад, уперся в кузов легковушки спиной и сполз под ноги горожанину, который уже занес когтистую конечность для сокрушающего удара.

Но Миллер ударил первым. Выхватив нож, он со всего размаху воткнул лезвие в коленку мутанту. Горожанин взвыл и, потеряв от боли координацию движений, ударил куда-то выше головы. Нэш, резко перевернувшись на спину, обхватил ноги горожанина в коленках своими ногами в захват, после чего прокрутился по оси, увлекая за собой потерявшегося мутанта. Горожанин ухнул как подкошенный, широко раскинув руки и сильно припечатавшись головой о капот легковушки. Гулкий удар – и мутант безвольной куклой лежит подле машины. Миллер не стал дожидаться, когда противник очнется и прямо так, на карачках, раздирая перчатки на ладонях об острые маленькие камешки на асфальте, подполз к голове горожанина и вогнал лезвие ножа в правую глазницу. Липкое брызнуло в лицо. Миллер зажмурился. Голые раны вновь обожгло. Стиснув зубы, Нэш пополз к напарнику, который, казалось, уже терял сознание. Пес, по-прежнему не ослабляя хватку, терзал ногу Эванса.

Собака не проявляла к подползающему человеку никакого интереса. Казалось, что она полностью отдавала себя в попытке отгрызть, отломить, оторвать человеку ногу. А зря. Нэш, тяжело дыша, шаркая лезвием ножа по асфальту, дополз до нее и ударил из последних сил, наваливаясь всем корпусом.

Напарник открыл глаза. В голове гудело. Тело потряхивало. Навалилась усталость. Приподнявшись на локте, он осмотрел себя. Защитный комбинезон истерт, весь в крови и грязи, правая нога полыхает огнем, штанина в месте укуса разодрана, кровь маленькими толчками, вторя стуку сердца, пульсируя, выплескивается наружу.

Рядом, прислонившись к остову автомобиля спиной, сидит Нэш и тяжело дышит. На него страшно смотреть. Лицо изодрано – посечено глубокими бороздами, все в крови. Противогаз лежит в стороне, превращенный в лохмотья.

– В глотке пересохло, – тихо сказал Нэш и тяжело вздохнул.

Эванс не ответил. У него и самого драло горло и появился горьковато-металлический привкус во рту. Он стянул с себя противогаз, осмотрел его. Порван. Теперь бесполезная вещь. Отшвырнул в сторону. Устало откинул голову на асфальт, закрыл глаза, чувствуя, как с кровью уходит желание бороться за жизнь дальше. Для чего? Человечество – вымирающий вид. Может, оставить все как есть для этих новых хозяев планеты? Люди уже упустили свою возможность. На протяжении всей своей истории они изобретали все новые способы для уничтожения самих себя…

***

…Какой-то любитель музыки в стиле кантри закинул монету в музыкальный автомат, и теперь в баре тихо играла ковбойская мелодия. Пьяно переговаривались поддатые завсегдатаи. Было далеко за полночь, и оттого большинство столиков уже пустовало. Девушки в коротких юбках, сверкая красивыми длинными ножками, лавировали между ними, собирая пустые бутылки и вытирая опустевшие столики чистыми салфетками. Свет в помещении почти отсутствовал. Горели бра у стен, декоративные лампы, свисающие над барной стойкой, где бармен услужливо подавал заказываемые напитки и до блеска натирал бокалы белым полотенцем. Так же тускло светились маленькие настольные лампы на столиках посетителей. В дальнем углу вяло гоняли шары на бильярде два бородатых ковбоя в широких шляпах и цветных клетчатых рубашках. Рядом с ними дремали в глубоких креслах с бутылочками пива в руке их приятели.

Гилберт Ханакен, капрал из саперного батальона, позвонил Эвансу накануне того вечера и предложил пропустить по стаканчику виски в местном баре. Братья по оружию, знакомые еще по Афганской кампании, весело проводили время, выпили пива, потом виски, вспомнили павших сослуживцев. Разговор протекал легко и непринужденно, с взаимными подшучиваниями и воспоминаниями о былых подвигах. Потом выпили еще, уже изрядно надравшись алкоголем, Гилберт вдруг поменялся