Ленинский. Неизбежность бури. - Василий Александрович Бурцев

– Осторожно, горячая.

Напарник взял банку в ладонь и, не обращая внимания на приятно обжигающую боль, зачерпнул содержимое клинком своего ножа.

Тем временем Миллер срезал крышку мясного салата. Принюхался.

– Душок вроде есть небольшой, – посмотрел он с сомнением на содержимое банки, потом махнул рукой. – Да ладно, хуже не будет. – Принялся есть.

Расправившись с едой и запив ее водой из фляжки, усталые и разморенные горячей пищей, обезболив раны очередной порцией промедола, «Береты» завороженно уставились на ровное пламя догорающей третьей таблетки сухого горючего, переводя дыхание. Тяжелый день. Клонило в сон. Один раз ровное пламя сбилось и, покачнувшись, едва не погасло, но удержалось и продолжило гореть, освещая скудное пространство вокруг себя. Никто и не обратил внимания на резко изменившуюся обстановку в коллекторе. Воздух вдруг перестал циркулировать, остановившись.

В тишине просидели какое-то время, набираясь сил. Эванс подкинул четвертую, последнюю таблетку горючего и уставился в стену напротив себя. Бугристая старая кладка коллектора при неверном тусклом свете маленького языка пламени отбрасывала неровные колеблющиеся тени, завораживая своей пляской и увлекая уставшего человека в мир грез.

***

«…Черт, как я мог снова тут оказаться?» – в ужасе подумал Эванс и посмотрел по сторонам. Все вокруг охвачено пожаром. Горят дома, деревья, даже воздух, кажется, и тот пылает. Ветер вьюжит дым. Дым въедается в глаза, заставляя их слезиться. Картинка из-за слез смазанная. Но все же он знает. Он снова на крыше надстройки завода «Искра», снова выцеливает голову человекообразной машины, которая только что без труда уничтожила всех членов отряда. В гневе Ридпат раз за разом нажимает на спусковой крючок. Пули врезаются в стальную голову врага, высекая искры, рикошетят в разные стороны, не причиняя вреда. А машина, набирая темп, приближается, скалясь человеческими зубами, челюстями, лишенными губ, щек и лица в целом. Кожа обгорела, лопнула. Она рваными лохмотьями свисает по сторонам, сочась свежей кровью и смердя паленым мясом. Машина несет неминуемую смерть. Надо бежать. Бежать куда угодно, спрятаться, забиться в угол и переждать. Лишь бы не тронула, лишь бы… Животный ужас скверной пропитал все тело, ноги отказывались слушаться, тело стало неповоротливым. Бежать, бежать… Машина безмолвно приближается, тянет руку и скалится. Просто выполняет программу, а вместо глаз мертвые красные огни…

Эванс дернулся, пробуждаясь от быстрого сна. Тревога не улетучилась с пробуждением, она застыла в мышцах, плавая по венам вперемешку с кровью, и не спешила покидать тело. Мертвые красные огни машины-убийцы мерещились перед глазами, с каждым буханьем сердца они потихоньку отдалялись за барьер тусклого света, отбрасываемого горящей таблеткой.

Ридпат некоторое время смотрел в темноту, наблюдая, как тускнеют за барьером света мертвые огни из сна. Вот только что они были ярко-красные, но теперь тускнеют и становятся цвета ртути, тускло отсвечивая в темноте. Бешеный ритм сердцебиения, с которым он пробудился, стал замедляться. В горле пересохло. Тряхнув головой, отгоняя остатки сна, Эванс потянулся за фляжкой и замер. Ледяной ужас молнией скользнул вдоль позвоночника, уткнувшись, кольнул затылок.

Мертвые огни глаз и сна с поворотом его головы никуда не исчезли, не поменяли своего положения, но остались на месте, там, во мраке, за скудным барьером света.

Вот они, глаза существа, затаившегося в темноте, которое выжидает, когда что?.. Погаснет огонь? Люди забудутся сном? Или оно только что появилось и просто решает, кто из людей первое, а кто второе блюдо?

Наблюдая за огнями периферийным зрением, Ридпат медленно взялся за рукоять ножа и потянулся к подставке с догорающим горючим.

Миллер через полузакрытые веки взглянул на Эванса. Неестественное положение напарника, пропитанное напряжением, сразу отогнало сон. Нэш встрепенулся и завертел головой по сторонам, высматривая опасность.

– Что такое, бой? – зашептал он, также медленно хватаясь за рукоять оружия. В его голосе чувствовалось напряжение. Оно передалось Миллеру через странное поведение напарника, но вот в чем именно оно заключалось, еще не понял. Казалось, что Эванс просто тянется клинком ножа к огню. Он смотрит на огонь, но как будто и не на него вовсе. Голова чуть повернута влево, в сторону туннеля коллектора. Движения осторожные, медленные, выверенные.

Ответа не последовало. Вместо него напарник, наконец-то подцепивший на острие ножа подставку с огоньком, резким движением через плечо метнул его в глубину левого тоннеля коллектора, туда, откуда они недавно пришли.

Горящий уголек, взлетев вверх и описав в воздухе неровную дугу, ударился о выступающий кирпичный блок свода тоннеля и, вспыхнув, разлетелся десятками искр, осыпав ими существо, затаившееся в коллекторе в нескольких метрах от людей.

Горящие остатки сухого горючего крошкой рассыпались на полу, догорая и отражаясь в фасеточных глазах существа. Света было недостаточно. Но в тот краткий миг вспышки горючего под потолком диверсанты заметили, что мутант заполнил собой весь тоннель коллектора, словно пробка – горлышко бутылки.

Подпрыгнув на месте, бойцы отступили, попятились по коллектору. Эванс уложил на сгиб локтя ствол оружия, а во вторую руку обратным хватом взял фонарь, направив луч света на тварь.

Больше всего мутант был похож на личинку майского жука. Его черное одутловатое тело, похожее на застывшую резину, заполняло собой все пространство туннеля. Большие фасеточные глаза на маленькой голове, покрытой небольшими хитиновыми отростками. Округлый рот, покрытый несколькими рядами острых мелких зубов.

От света фонаря тварь заерзала и начала отползать назад.

– Откуда ты взялась, тварь? – ошеломленно спросил Миллер.

– Я слышал всплеск перед едой. Думаю, тварь из того обвала с подземной рекой, – озвучил свою догадку Эванс.

– А чего ты молчал тогда?

– Думал, что послышалось.

– Думал он. Ну-ка, бой, посвети назад.

Эванс быстро перенаправил луч фонаря в другую сторону и, убедившись в отсутствии препятствия впереди, вернул обратно. Однако за это время тварь непозволительно сократила расстояние, при этом не издав ни одного звука.

– Ах ты ж сука! – от неожиданности воскликнул Ридпат, отшатнувшись назад, нажав на спусковой крючок.

Грохот рвущихся пистолетных патронов, выпущенных очередью в замкнутом пространстве, чуть не взорвал барабанные перепонки. В голове зазвенело, оглушив. Из-за грохота бойцы не слышали, как пули с чавкающим звуков впиваются в тело мутанта, впрочем, не причиняя ему видимых неудобств.

– Что ты творишь, придурок?! – отвешивая со злости пинка напарнику, прокричал Миллер. – Давай потихоньку двигай назад и держи эту тварь на свету.

Вдруг луч фонаря, пару раз моргнув, потух.

– Сука! – выругался Эванс и постучал им о ладонь.

И фонарь, снова моргнув несколько раз, вспыхнул светом.

За это время тварь приблизилась к диверсантам почти вплотную, раззявив пасть и обнажив ряды острых зубов.

Вскрикнув, Эванс вновь отступил, чуть было не споткнувшись о напарника.