ОСКОЛКИ ЧЕСТИ - Лоис Буджолд

- У него не слишком хорошая репутация.

- Да, я слышала кое-что. Это все ложь.

- Так значит… он не убийца?

- Ну… - Корделия попыталась подыскать наиболее правдивый ответ. - Наверное, он убил н-немало народу. Он же солдат, понимаешь? Это его работа. Он не виноват, если иногда хватает через край. Хотя мне известны только трое людей, которых он убил не по долгу службы.

- Только трое? - слабо повторила ее мать.

Повисла пауза.

- Так значит, он не… преступник? Не извращенец?

- Конечно, нет! Хотя, насколько я понимаю, у него был немного странный период - после того, как его жена покончила с собой… Вряд ли он догадывается, насколько много мне известно. Не то что бы я поверила всему, что рассказывал этот маньяк Форратьер. Подозреваю, что отчасти это правда, по крайней мере насчет их отношений. Форратьер явно был просто помешан на нем. А Эйрел отвечал ужасно уклончиво, когда я спросила его об этом.

Глядя в лицо перепуганной матери, Корделия порадовалась, что никогда не хотела стать адвокатом. «Все мои подзащитные навечно остались бы на принудительном лечении».

- Это стало бы гораздо понятней, если бы ты познакомилась с ним, - с надеждой добавила она.

Мать неуверенно рассмеялась:

- Похоже, он тебя просто околдовал. Так что же ты в нем нашла? Интересно говорит? Хорош собой?

- Не знаю. Говорит он в основном о барраярской политике. Утверждает, то питает к ней отвращение, хотя мне кажется, что это скорее одержимость. Он не может забыть о ней даже на пять минут. Словно она в нем самом.

- А что, это такая интересная тема?

- Ужасная, - честно ответила Корделия. - От его сказок на ночь неделю не заснешь.

- И уж точно дело не во внешности, - вздохнула мать. - Я видела его в новостях.

- Ой, ты их записала? - сразу же оживилась Корделия. - Где они?

- Помнится, я оставила кое-что в файлах видео, - ответила та, ошеломленно уставившись на дочь. - Но право же, Корделия… твой Рег Роузмонт был раз в десять симпатичнее.

- Наверное, симпатичнее, - согласилась Корделия. - С объективной точки зрения.

- Так что же в нем все-таки есть?

- Не знаю. Наверное, достоинства его недостатков. Отвага. Сила. Энергия. Он всегда может дать мне десять очков вперед. У него есть власть над людьми. Не совсем то, что называют лидерством, хотя и это тоже. К нему нельзя относиться равнодушно. Самый странный человек, которого я когда-либо встречала, и боготворит и ненавидит его одновременно. Но рядом с ним никто не скучает.

- А к какой категории относишься ты, Корделия? - поинтересовалась мать.

- Ну, я не ненавижу его. Хотя не могу сказать, что преклоняюсь перед ним. - Она надолго замолчала, потом подняла глаза, чтобы встретиться с матерью взглядом. - Но когда он поранится, у меня течет кровь.

- О, - только и вымолвила мать. Губы ее улыбались, но взгляд был уклончив, и она с излишним усердием принялась раскладывать немногочисленные вещи Корделии.

На четвертый день отпуска начальник Корделии привел неприятного посетителя.

- Капитан Нейсмит, это доктор Мехта из медицинской службы Экспедиционного корпуса, - отрекомендовал ее коммодор Тейлор. Доктор Мехта была стройной загорелой женщиной одних лет с Корделией. Ее темные волосы были зачесаны назад, и вся она казалась холодной и стерильной в этой голубой униформе.

- Опять психиатр, - вздохнула Корделия. Мышцы у основания ее шеи свело судорогой. Снова допросы - снова увертки, увиливание, все более ненадежная паутина лжи для прикрытия прорех в ее истории. А за недомолвками скрывается горькая правда Форкосигана…

- В ваше личное дело, наконец, попали доклады коммодора Спрейг. Увы, с небольшим опозданием. - Губы Тейлора сочувственно сжались. - Ужасно. Я весьма сожалею. Если бы мы получили их раньше, то могли бы избавить вас от излишних переживаний. Да и всех остальных тоже.

Корделия покраснела.

- Я не хотела пнуть его. Он вроде как… наткнулся на меня. Это больше не повторится.

Коммодор Тейлор подавил улыбку.

- Ну, я за него не голосовал. Душка Фредди меня не заботит. Однако, - он прочистил горло, - он-то как раз очень интересуется вами. Вы теперь крупная общественная фигура, нравится вам это или нет.

- О, да чепуха это все.

- Вовсе не чепуха. У вас есть обязательства.

«Кого ты цитируешь, Билл? - размышляла Корделия. - Это не твой голос». Она устало потерла шею.

- Я думала, что уже выполнила все свои обязательства. Чего еще они от меня хотят?

Тейлор пожал плечами. - Предполагается… мне дали понять… что вам прочат будущее представителя… представителя правительства. В связи с вашим военным опытом. Как только вы поправитесь.

Корделия фыркнула.

- У них какие-то ужасно странные представления о моей военной карьере. Слушайте… Душка Фредди пусть хоть накладной бюст надевает, чтобы охмурять избирателей-гермафродитов с Кварца. Но что касается меня, то я не собираюсь играть роль пропагандистской коровы, которую будут доить какие-то партии. Выражаясь словами одного моего друга, я испытываю отвращение к политике.

- Ну… - Он повел плечами, будто бы тоже покончив с неким обязательством, и продолжил уже более твердо. - Как бы то ни было, моя главная забота - проследить за тем, чтобы вы были действительно готовы к службе.

- Я… я приду в норму после месячного отпуска. Мне просто надо отдохнуть. Я хочу вернуться в Экспедицию.

- И вы вернетесь. Как только врачи дадут разрешение.

- О! - До нее не сразу дошел смысл сказанного. - О, нет. Погодите-ка. У меня возникло н-небольшое недоразумение доктором Спрейг. Очень милая дама, рассуждает вполне логично, но исходные посылки были неверны.

Коммодор Тейлор с грустью глядел на нее.

- Думаю, сейчас мне лучше передать вас доктору Мехте. Она все объяснит. Вы ведь будете сотрудничать с ней, Корделия?

Пугающее подозрение заставило Корделию похолодеть. Она упрямо сжала губы.

- Давайте внесем ясность. Вы хотите сказать, что если ваш психиатр не будет мною доволен, то я больше никогда не ступлю на борт корабля Экспедиции? Никакого к-ко-мандования, да и вообще никакой работы?

- Это… слишком жесткая формулировка. Но вы сами знаете, что в экспедиции, где небольшие группы людей надолго остаются отрезанными от остального мира и вынуждены довольствоваться обществом друг друга, психическое здоровье имеет огромное значение.

- Да, я понимаю… - Она растянула губы в улыбке. - Я буду с-сотрудничать. К-конечно.

ГЛАВА 13

- Ну вот, - жизнерадостно объявила доктор Мехта на следующий день, устанавливая свой ящичек на столе в квартире Нейсмитов, - это совершенно безвредный метод мониторинга. Вы ничего не почувствуете, и прибор вам ничем не повредит - только покажет мне, какие темы важны для вашего подсознания. - Она прервалась для того, чтобы проглотить какую-то капсулу, пояснив: - Аллергия. Прошу меня простить. Считайте этот прибор эмоциональным геологоразведывательным инструментом: он выявит, где прячется источник переживаний.

- И скажет вам, где бурить скважину, да?

- Именно. Не возражаете, если я закурю?

- Пожалуйста.

Мехта зажгла ароматическую сигарету и небрежно положила ее на край пепельницы, которую принесла с собой. Едкий дым заструился в сторону Корделии и заставил ее поморщиться. Странный порок для врача… Что ж, у всех свои слабости. Она покосилась на прибор, стараясь подавить раздражение.

- Итак, в качестве точки отсчета, - сказала Мехта. - Июль.

- Я должна ответить «август» или что-нибудь в этом роде?

- Нет, это не тест на свободные ассоциации - машина сама сделает всю работу. Но если хотите, можете говорить вслух.

- Ладно.

- Двенадцать.

«Апостолов, - подумала Корделия. - Яиц. Дней рождественских праздников…»

- Смерть.

«Рождение, - подумала Корделия. - Эти барраярские аристократы все возлагают на детей. Имя, собственность, культуру, даже управление страной. Тяжкая ноша - неудивительно, что дети гнутся и корежатся под ее весом.

- Рождение.

«Смерть, - подумала Корделия. - Человек, не имеющий сына, там все равно что ходячий призрак, не участвующий в их будущем. А когда их правительство терпит поражение, они расплачиваются жизнями своих детей. Пятью тысячами.

Мехта передвинула пепельницу чуть левее. Так не стало лучше; даже наоборот.

- Секс.

«Вряд ли - я здесь, а он там…»

- Семнадцать.

«Емкостей, - подумала Корделия. - Интересно, как там поживают эти несчастные крошечные эмбриончики?»

Доктор Мехта озадаченно нахмурилась на показания своего прибора.

- Семнадцать? - повторила она.

«Восемнадцать», - твердо подумала Корделия. Доктор Мехта сделала пометку в своих записях.

- Адмирал Форратьер.

«Бедная зарезанная жаба. Знаешь, я верю, что ты говорил правду: ты должен был когда-то любить Эйрела, чтобы так его возненавидеть. Интересно, что от тебе сделал? Скорее всего, отверг тебя. Эту боль я могу понять. Возможно, между нами все же есть нечто общее…»