ОСКОЛКИ ЧЕСТИ - Лоис Буджолд

Доктор сделала пометку в блокноте.

- Очень хорошо. Действительно превосходная работа. Искусная. Но недостаточно искусная - переломы у вас были в разное время.

- Ох, - сказала Корделия. Как же объяснить историю с Ботари, не упоминая каюту Форкосигана? «Один мой друг пытался меня задушить…»

- Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о возможности медикаментозной терапии, - осторожно проговорила доктор Спрейг. - Барраярцы проделали с вами огромную работу по сокрытию - даже более капитальную, чем с другой девушкой, а для нее понадобилось чрезвычайно глубокое прощупывание. Думаю, в вашем случае это еще более необходимо. Но нам нужно ваше добровольное сотрудничество.

- Слава Богу.

Корделия откинулась на койку и накрыла лицо подушкой, размышляя о медикаментозной терапии. От подобных мыслей у нее леденела кровь. Интересно, думала она, сколько времени можно вытерпеть, подвергаясь глубинному поиску несуществующих воспоминаний, прежде чем начнешь выдумывать их в соответствии с требованиями? Или еще хуже: первое же прощупывание извлечет на свет божий то, что занимает все ее мысли - ее затаенную боль, душевные раны Форкосигана… Она вздохнула, сняла с лица подушку, прижала ее к груди и открыла глаза. Над ней с озабоченным видом стояла доктор Спрейг.

- Вы все еще здесь?

- Я всегда буду здесь, Корделия.

- Этого… этого я и боялась.

После этого Спрейг больше ничего не смогла из нее вытянуть. Теперь Корделия не давала себе заснуть, опасаясь, что может заговорить или быть допрошена во сне. Она лишь позволяла себе ненадолго вздремнуть, вскакивая от любого шороха - например, когда ее соседка выходила ночью в туалет. Корделия не испытывала восхищения по поводу тайных целей Эзара Форбарры, но они, по крайней мере, были уже достигнуты. Мысль о том, что все принесенные жертвы могут оказаться бессмысленными, преследовала ее. Она приняла твердое решение не допустить, чтобы из-за нее стала напрасной гибель всех солдат Форкосигана - да, даже Форратьера и коменданта лагеря.

К моменту прибытия на Эскобар Корделия была куда более измотана и издергана, чем в начале полета; она буквально балансировала на грани нервного срыва, мучилась головной болью, бессонницей, непонятной дрожью в левой руке и легким заиканием.

Перелет от Эскобара до Колонии Бета прошел гораздо легче. Он занял всего четыре дня, поскольку Корделия летела на скоростном курьерском корабле - к ее глубочайшему изумлению, присланном специально за ней. Она посмотрела новости по головиду в своей каюте. Корделия смертельно устала от войны, но, случайно наткнувшись на упоминание о Форкосигане, она не устояла и решила узнать, каково общественное мнение насчет его роли в конфликте.

Она с ужасом обнаружила, что его сотрудничество со следователями Межзвездной судебной комиссии привело к тому, что бетанская и эскобарская пресса в один голос обвинили его в плохом обращении с пленными, словно он отвечал за это с самого начала. Заодно припомнили и старую ложь о Комарре. Корделию взбесила несправедливость всего этого, и она с отвращением бросила смотреть новости.

Наконец они вышли на орбиту Колонии Бета, и Корделия принялась осаждать навигаторов просьбами показать ей родную планету.

- Вот наконец и наша старая песочница. - жизнерадостно проговорил капитан, включая для нее обзор. - За вами выслали катер, но над столицей сейчас буря, так что он слегка задерживается. Придется подождать, пока ветер утихнет, чтобы можно было отключить силовые экраны в порту.

- Думаю, лучше я позвоню маме уже из космопорта, - сказала Корделия. - Сейчас она, наверное, еще на работе - незачем ее дергать. Больница недалеко от порта. Я посижу там, расслаблюсь, выпью чего-нибудь, пока у ее не кончится смена - тогда она за мной и заедет.

Капитан как-то странно на нее посмотрел.

- Хм… ну да.

Катер прибыл незамедлительно. Корделия пожала всем руки, поблагодарила экипаж за поездку и перешла на катер.

Стюардесса катера встретила ее со стопкой одежды в руках.

- Что это? Боже мой, да ведь это новая форма Экспедиционного корпуса! Наконец-то! Что ж, лучше поздно чем никогда.

- Почему бы вам не надеть ее прямо сейчас, - предложила стюардесса, широко улыбнувшись.

- Почему бы и нет. - Все последнее время она носила эскобарскую военную форму, и та уже успела порядком ей надоесть. Она развернула небесно-голубую ткань, увидела сияющие черные высокие сапоги и рассмеялась. - Бога ради, зачем ботфорты? На Колонии Бета лошадь встретишь разве что в зоопарке. Хотя, надо признать, смотрятся они дьявольски шикарно.

Обнаружив, что других пассажиров на катере нет, Корделия переоделась прямо в салоне. Стюардессе пришлось помочь ей натянуть ботинки.

- Того, кто их придумал, надо бы заставить лечь в них спать, - пробурчала Корделия. - А может, он в них и спит.

Катер начал снижаться, и она поспешила к иллюминатору, горя желанием поскорее увидеть свой родной город. Наконец рыжеватая дымка рассеялась, и они аккуратно спустились к космопорту и подрулили к посадочному узлу.

- Похоже, тут сегодня куча народу.

- Да, президент собирается произнести речь, - сказала стюардесса. - Это так волнительно. Хоть я за него и не голосовала.

- Душка Фредди смог собрать такое количество публики на какую-то свою речь? Тем лучше. Я смогу затеряться в толпе. Эта форма такая яркая, а мне сегодня хотелось бы остаться невидимой. - Она явственно ощущала, как на нее наваливается смертельная усталость, и гадала, как долго эта слабость продлится. Пусть доктор Спрейг и заблуждалась относительно фактов, но в принципе была права; Корделии еще предстоит расплатиться с эмоциональным долгом, который до поры до времени таился, свернувшись узлом где-то в животе.

Двигатели катера в последний раз взвыли и замолкли. Корделия встала и неловко попрощалась с улыбчивой стюардессой.

- Надеюсь, меня там не поджидает встречающая д-делегация? Сказать по правде, я вряд ли смогу вынести это сегодня.

- Вам помогут, - заверила ее стюардесса. - Вот он идет.

В катер, сияя широкой улыбкой, вошел человек в цивильном саронге.

- Здравствуйте, капитан Нейсмит, - поприветствовал ее он. - Я Филипп Гоулд, пресс-секретарь президента. - Корделия была потрясена: пресс-секретарь - должность на уровне кабинета министров. - Для меня большая честь познакомиться с вами.

В этот момент она явственно ощутила, как под ней разверзается пропасть.

- Вы, часом, не затеяли там какой-нибудь цирк? Я п-просто хочу попасть домой.

- Ну, президент запланировал выступление. И у него есть кое-что для вас, - добавил он ласково, словно обещая ребенку конфету в обмен на хорошее поведение. - На самом деле, он надеялся на несколько совместных выступлений с вами, но это мы можем обсудить позднее. Конечно, мы не думаем, что героиня Эскобара может испытывать страх перед большой аудиторией, но на всякий случай мы заготовили для вас несколько реплик. Я постоянно буду рядом с вами и подскажу, что делать. - Он протянул ей портативный считыватель. - Постарайтесь выглядеть удивленной, когда будете выходить из катера.

- Я и вправду удивлена. - Она пробежала глазами текст речи. - Это п-просто ворох лжи!

Гоулд выглядел встревоженным.

- У вас всегда был этот небольшой дефект речи? - осторожно спросил он.

- Н-нет, это сувенир от эскобарской психослужбы и п-прошлой войны. Но кто с-сочинил всю эту ч-чушь? - Ей сразу же бросилась в глаза строчка «трусливый адмирал Форкосиган и его шайка бандитов». - Форкосиган - храбрейший человек из всех, с кем мне доводилось встречаться.

Гоулд крепко взял ее за руку повыше локтя и повел к выходу из катера.

- Нам пора идти, чтобы попасть в выпуск новостей. Может, вы просто пропустите этот пассаж, ладно? А теперь улыбайтесь.

- Я хочу увидеться с матерью.

- Она с президентом. Все, выходим.

У выхода из катера их встретила плотная толпа людей, вооруженных съемочным оборудованием. Все они разом начали выкрикивать вопросы. Корделия затрясло: волны дрожи возникали где-то внизу живота и разбегались по всему телу.

- Я никого из них не знаю, - прошипела она Гоулду.

- Не останавливайтесь, - прошипел он в ответ сквозь улыбку, которая не покидала его лица. Они поднялись на превращенный в трибуну балкон, с которого открывался вид на огромный вестибюль космопорта. Зал был набит ярко одетыми и празднично настроенными людьми. Они расплывались перед глазами Корделии. Наконец она различила в толпе знакомое лицо - свою мать, улыбающуюся и плачущую одновременно. Корделия бросилась к ней в объятия, к восторгу прессы, поспешившей запечатлеть эту трогательную сцену.

- Вытащи меня отсюда побыстрее, - горячо зашептала она на ухо матери. - У меня сейчас начнется истерика.

Мать чуть отстранилась, не понимая, продолжая улыбаться. Затем ее сменил брат Корделии, за спиной которого взволнованно и гордо теснилась его семья; они восхищенно таращились на нее.