ОСКОЛКИ ЧЕСТИ - Лоис Буджолд

Взгляд Форкосигана был по-прежнему устремлен куда-то в голубую небесную высь и не встречался с ее взглядом.

- Возможно, тебя немного утешит то, что его смерть спасла множество жизней. Он бы попытался продолжать сражение гораздо дольше, спасая свою карьеру. Именно это и подкупило меня в конце концов. Я подумал, что если окажусь в нужном месте в нужное время, то смогу провести отступление гораздо лучше, чем любой другой офицер генштаба.

- Так значит, все мы были всего лишь марионетками Эзара Форбарры, - медленно проговорила Корделия. Ее мутило. - Я со своим караваном, ты, эскобарцы… даже старина Форратьер. Вся эта патриотическая шумиха, праведный гнев… Сплошной фарс.

- Все верно.

- Просто дрожь пробирает. Неужели принц был настолько ужасен?

- Без сомнения. Не хочу портить тебе аппетит подробностями докладов Негри… Но император сказал, что если это не будет сделано сейчас, то еще лет пять-десять мы сами будем пытаться избавиться от него, и скорее всего провалим дело и погубим всех своих друзей во всепланетной гражданской войне. За свою жизнь он был свидетелем двух таких войн. Этот кошмар неотступно преследует его. Калигула или Юрий Форбарра могут править очень долго: лучшие люди долго не решаются совершить необходимое, а худшие этим пользуются.

- Император себя не жалеет. Он перечитывал доклады снова и снова, практически выучил их наизусть. Это решение не было поспешным или необдуманным. Ошибочным - возможно, но точно не необдуманным. Понимаешь, он не хотел, чтобы принц погиб позорной смертью. Это был последний подарок, который он мог сделать сыну.

Корделия сидела неподвижно, обхватив руками колени, и старалась запечатлеть в памяти его профиль. Мягкий полуденный ветерок шелестел листвой и колыхал золотистые травы.

Форкосиган повернулся к ней.

- Правильно ли я поступил, Корделия, ввязываясь в эту историю? Если бы я отказался, он просто выбрал бы кого-нибудь еще. Я всегда старался идти дорогой чести. Но что делать, когда можно выбирать только из нескольких зол? Постыдные действия, постыдное бездействие - любой путь ведет к гибели.

- Ты просишь меня судить тебя?

- Кто-то ведь должен.

- Прости. Я могу любить тебя. Я могу скорбеть о тебе, или вместе с тобой. Я могу разделить твою боль. Но судить тебя я не могу.

- Ах. - Он перевернулся на живот и принялся смотреть на лагерь. - С тобой я становлюсь таким разговорчивым. Если мой мозг когда-нибудь позволит мне уйти от реальности, то я, наверное, стану очень болтливым сумасшедшим.

- А ты что, больше ни с кем так откровенно не разговариваешь? - встревожилась она.

- Боже, конечно же нет. Ты… ты… я не знаю, что ты такое. Но ты нужна мне. Ты выйдешь за меня?

Она вздохнула и положила голову на колени, накручивая травинку на пальцы.

- Я люблю тебя. Надеюсь, ты это знаешь. Но я не могу принять Барраяр. Барраяр пожирает своих детей.

- Но Барраяр - это не только треклятая политика. Некоторые проживают целую жизнь, даже не замечая ее.

- Да, но ты не из их числа.

Он сел. - Не знаю, удастся ли мне получить визу на Колонию Бета…

- В этом году - вряд ли. И в следующем тоже. Сейчас там всех барраярцев считают военными преступниками. Такого оживления в политической жизни у нас не было уже много лет - все просто на ушах стоят. И потом, есть еще Комарр.

- Понятно. Значит, мне будет затруднительно получить у вас работу тренера дзюдо. И, учитывая все обстоятельства, я вряд ли смогу заняться написанием мемуаров.

- В данный момент тебе будет затруднительно избежать толпы линчевателей.

Она взглянула в его мрачное лицо. Не стоило этого делать - ее сердце тут же скрутило жестокой болью.

- Мне… все равно надо какое-то время побыть дома. Повидаться с семьей, обдумать все это в тишине. Может, найдется еще какое-нибудь решение. И потом, мы можем писать друг другу.

- Да, наверное.

Он встал и помог ей подняться.

- Чем ты теперь собираешься заняться? - спросила она. - Тебя восстановили в звании.

- Ну, сперва я покончу со всей этой грязной работой, - взмах руки обозначил лагерь военнопленных и, по экстраполяции, всю эскобарскую авантюру, - а потом, наверное, поеду домой. И напьюсь. Я больше не смогу служить ему. Он растратил меня без остатка. Смерть его сына и пяти тысяч людей, сопровождавших его в ад, всегда будет стоять между нами. Форхалас, Готтиан…

- Не забывай и об эскобарцах. И нескольких бетанцах.

- Я буду помнить. - Он шел рядом с нею по тропе. - Тебе в лагере ничего не нужно? Я старался проследить за тем, чтобы вы были обеспечены всем, что могут предоставить наши ограниченные ресурсы, но возможно, я что-то упустил.

- Сейчас там все в порядке. Мне самой ничего особенного не нужно. Все, что нам действительно нужно, так это вернуться домой. Хотя… если подумать, то у меня есть к тебе одна просьба.

- Говори, - с жаром выпалил он.

- Могила лейтенанта Роузмонта. Она так и не была отмечена. Возможно, я больше никогда не попаду сюда. Пока еще возможно отыскать следы нашего лагеря, не мог бы ты поручить своим людям установить над могилой табличку? Я довольно часто пролистывала личное дело Роузмонта, так что помню наизусть все номера и даты.

- Я лично прослежу за этим.

- Подожди.

Он остановился, и она протянула к нему руку. Крепкие пальцы охватили ее узкую кисть; его кожа была сухой и теплой - это прикосновение обожгло Корделию.

- Прежде чем мы снова подберем бедолагу Иллиана…

Он обнял ее, и они поцеловались - в первый раз. И навсегда.

- Ох, - пробормотала она, когда они с великой неохотой отстранились друг от друга. - Наверное, не стоило этого делать. Так больно, когда ты останавливаешься.

- Ну так позволь мне… - Его рука нежно погладила ее волосы, затем отчаянно зарылась в сверкающие кудри; они снова приникли друг к другу.

- Хм… сэр? - подходя, Иллиан громко прочистил горло. - Вы не забыли о совещании штаба?

Форкосиган со вздохом выпустил ее. - Нет, лейтенант. Я не забыл.

- Можно поздравить вас, сэр? - улыбнулся Иллиан.

- Нет, лейтенант.

Улыбка погасла.

- Я… не понимаю, сэр.

- Это меня вполне устраивает, лейтенант.

И они пошли дальше: Корделия - спрятав руки в карманы, а Форкосиган - сцепив их за спиной.

Вечером следующего дня, когда большинство эскобарских женщин уже вылетели на катере к кораблю, который должен был отвезти их домой, у входа в их палатку появился лощеный барраярский охранник, спросивший капитана Нейсмит.

- Адмирал шлет вам свои приветствия, мэм, и хочет узнать, не желаете ли вы проверить надпись на надгробной таблички, приготовленной для вашего офицера. Она в его кабинете.

- Да, конечно.

- Корделия, Бога ради, - прошипела лейтенант Альфреди, - не ходите туда одна.

- Ерунда, - нетерпеливо пробормотала Корделия в ответ. - Форкосиган меня не съест.

- О-о? Так что ему было нужно от вас вчера?

- Я же сказала - подготовить табличку для могилы.

- На это не требуется целых два часа. Вы хоть осознаете, как долго отсутствовали? Я видела, как он на вас пялится. А вы сами? На вас лица не было, когда вы вернулись в прошлый раз.

Корделия раздраженно отмахнулась от ее возражений и последовала за исключительно вежливым охранником в пещерный склад. Наземная администрация барраярской армии разместилась в одном из боковых помещений. Здесь царила оживленно-деловая атмосфера, свидетельствующая о близости начальства. И Форкосиган действительно был здесь - они нашли его в кабинете, на двери которого красовались его имя и звание, начертанные поверх полустертого имени его предшественника.

Вокруг него у компьютерного интерфейса столпились Иллиан, капитан и коммодор - видимо, они проводили какое-то совещание. Форкосиган приветствовал ее осторожным кивком, на который она ответила в той же манере. «Интересно, у меня такие же голодные глаза, как и у него? - подумала она. - Эти изящные манеры, которыми мы прикрываемся от толпы, совершенно бесполезны, если мы не научимся прятать свои глаза».

- Оно на столе секретаря, Кор… капитан Нейсмит, - он указал на него рукой. - Посмотрите, все ли в порядке. - И он снова повернулся к ожидающим его офицерам.

Это была простая стальная табличка барраярского военного образца; написание и даты были в полном порядке. Она провела по металлу рукой - видно, что эта вещь сделана добротно, на века. Форкосиган закончил разговор и подошел к ней.

- Все как следует?

- О да. - Она одарила его благодарной улыбкой. - Вы сможете отыскать могилу?

- Да, ваш лагерь все еще заметен с воздуха, хотя еще один дождливый сезон окончательно сотрет его следы…

Из- за двери донесся голос охранника, перекрывший остальной шум:

- Это вы так говорите. Почем я знаю - может, это бомбы. Нельзя втаскивать это сюда.