Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза

реализуют себя в этом покровительстве. Если малыш болен, маме хочется принять на себя его боль. Большинство родителей, подобно отцу Вивьена, с радостью отдали бы свою жизнь, когда их потомству грозит опасность. Даже если они часто рабы повседневных хлопот, заложники своих забот и собственного прошлого, забывают о том, как важно для них видеть улыбки своих потомков, и пускаются в критику, не представляя себе последствий такого осуждения.

Родителям можно сказать все – разумеется, при условии соблюдения известных правил общения, когда исключаются любые осуждения, обвинения или упреки. Вот почему архиважно опустошить избыток ярости и ненависти в кабинете психотерапевта. Когда раны исцелены, можно более беспечно обмениваться мнениями. Зачем же снова ворошить прошлое, если оно уже не приносит нам страданий? Затем, что чем больше вы разговариваете, тем больше друг друга любите.

Лауру мать не любила. Она била ее, унижала, лишала свободы всеми возможными способами. Она явно невзлюбила ее – до того, как дочь стала взрослой. И все-таки из чувства дочернего долга Лаура каждую субботу приходит в дом престарелых, где мать, страдающая болезнью Альцгеймера, доживает свои дни. Лауре тяжело каждую неделю приходить и видеть мать – но она ощущает себя скованной чувством долга. Проходили недели и месяцы, и видеться с матерью становилось все тяжелее. Как по-прежнему сохранять «добрую мину», проявлять любезность и сочувствие, когда внутри бушует несказанная ярость на того самого человека? Лауре приходилось сдерживаться, и ей угрожала депрессия. На мое предложение поговорить с матерью об их прошлом она возразила: «Я не могу с ней разговаривать, она больна, ничего не понимает, даже не узнает меня уже много месяцев». Тут открывалась такая прекрасная возможность, что я ответила ей: «Ну, раз уж она ничего не понимает, улавливает все наоборот и даже не помнит, как тебя зовут, ты смело можешь сказать ей все, что у тебя на душе». Аргумент был принят. Лаура решилась освободиться от тяжести в ее жизни.

В ту субботу мать держалась как обычно, глядя на нее, нельзя было подумать, будто она хоть что-нибудь понимает. Но через неделю она ждала ее в конце коридора с раскрытыми объятиями. «Лаура, доченька моя». Брызнули слезы. Больше года Лаура не слышала, как мать называет ее по имени. «Лаура, доченька моя, благодарю тебя за то, что ты мне сказала, это правда, я никогда не любила никого из моих четверых детей. Сейчас я очень хочу любить вас». Они вышли погулять в сад, держась за руки. И могу вас уверить, что теперь Лаура будет посещать мать каждую субботу с легкой душой!

К тому же, с этого дня у ее матери наблюдалась впечатляющая ремиссия. Пусть и не все недуги имеют психическое происхождение, но психика оказывает большое влияние на физику. Мать Лауры, разумеется, сохранила известное количество симптомов, зато восстановила многие детали понимания и овладения собою.

Отец Валери находился в коме, когда она с ним разговаривала. «Я уверена, что он моргал», – говорит она, счастливая оттого, что ей удалось установить контакт с папой до того, как он умер.

Натали пережила трудный опыт. Она не хотела говорить о нем отцу – тот страдал сердечной недостаточностью. Мать поддерживала ее, убеждая: «Не говори отцу, ты его убьешь». Натали ничего не говорила. Чуть позднее у мужчины случился инфаркт. Она почувствовала, что он может умереть, а они так и не поговорят. Смогла соразмерить, сколько невысказанного, тайны, давило на сердце ее папы. Она проговорила с ним, говорила долго, до самого примирения: «Как мне хорошо, что ты так поступаешь», – сказал ей отец. «Как прекрасно любить и чувствовать себя любимым».

Разделенная любовь – куда лучший предвестник здоровья, нежели тайны, обвинения или недосказанности.

4. «Это было бы слишком легко»

«Она много лет унижала меня, била, опускала ниже плинтуса, и что – хватит разок поговорить, чтобы я ей все простил? О, нет! Это было бы слишком легко». Вот до какой степени остается Мишлин злопамятной к своей матери, она явно не готова к примирению. Она верно чувствует, что выразить свой гнев означало бы ее освободить. Но действительно не хочет исцеляться от своих душевных ран. Ее нынешние жизненные неудачи – наказание для ее матери. У нее смутная надежда на то, что мать испытает чувство вины и осознает, сколько причинила ей зла.

«Это было бы слишком легко» – фраза, которую я часто слышу у себя в кабинете. Выпустить из себя гнев – значит снова создать диалог, и это явный шаг к возможному примирению. Такие пациенты не хотят расставаться со своей злопамятностью. Они жаждут отмщения и ради этого предпочитают хранить в себе свой гнев, свое презрение. Это одна из выгод, чтобы остаться безмолвным.

И парадоксально, но так: когда отказываются от выражения гнева, то для того, чтобы лучше сохранять ненависть. Стремление наконец обрести власть над родителями, наказать их иногда так сильно, что некоторые готовы жертвовать целыми пластами собственной жизни – социальной, эмоциональной или профессиональной. Другие доходят до того, что приносят в жертву и саму свою жизнь. Они убивают себя, чтобы причинить боль отцу или матери, которые их не любили, не замечали, не признавали. Это их месть. Иногда оставленная предсмертная записка противоречит их акту отмщения: «Благодарю вас за все, что вы для меня сделали, я не хочу причинять вам боль». Они так боятся поговорить, что предпочитают убить себя. Но и такой поступок – это месть. А еще (и очень часто) это акт послушания бессознательному родительскому повелению: «Заткнись!» Уже давно такой человек чувствует себя лишним. Он ужасно страдает от чувства пустоты. Он не находит себе места; и его самоубийство одновременно и поиск любви (они будут плакать, вот тогда и увидят, что со мной сделали), мщения (пусть им будет больно, пусть больше не говорят, что все для меня сделали), и послушания (смотри, папа, смотри, мама, я ухожу из жизни, я больше ничем вас не встревожу).

Выбирать путь любви, конечно, тяжелее, но насколько же этот путь плодотворней.

VII. Стать взрослым

Мейстер Экхарт, христианский мистик XIII века, замечательно определил неизбежные этапы духовного пути от детских суеверий к зрелости. Революционер для своей эпохи, он был отлучен папой от церкви, а потом реабилитирован.

Он описывает первый этап как этап слепого суеверия. Верующие приходят в церковь, присутствуют на мессе и стараются показать, что они добрые люди. Они подчиняются правилам, соблюдают ритуалы. Чтобы пойти дальше, говорит нам мейстер Экхарт, надо отвернуться от Церкви, от догмы