Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко

Братья Григорьевы остались наедине, между ними висело такое напряжение, что Валя решил подобру-поздорову убраться вместе с хомяком.

Пашка, конечно, никуда не уедет. Алиса рассказывала Вале по секрету, что на первом курсе каждый студент хоть раз, да собирает чемодан…

Вале захотелось видеть Алису – немедленно.

В соседской комнате разговаривали, шептались, то и дело приглушая голоса. Валя замедлил шаг. Остановился, будто собираясь постучать, но вместо этого прижал ухо к двери.

Трудно разобрать слова, но интонации как на ладони. Алиса болтает о сортах орхидей и как в тропиках они растут прямо на стволах деревьев. Девчонки не лезут с расспросами, ну до чего тактичные девчонки. Или им все ясно без слов и они теперь молча завидуют? Алиса смеется. Знала бы она, по какому краю сегодня прошлась… Впрочем, Валя сам не знает, по какому.

– Эй, ты подслушиваешь? Хочешь знать, как ей понравилось?

Однокурсники, Самвел и Эрвин, шагали по коридору с бутылками из-под лимонада, но под детскими этикетками плескался вовсе не лимонад, судя по их веселью. Удивительная штука эта общага, будто стены прозрачные.

– Не завидуйте, – сказал Валя. Обошел их и направился к выходу. Больше всего на свете ему хотелось сейчас пить джин-тоник и ржать.

В холле полузнакомый второкурсник тискал в углу за портьерой девушку, которую Валя узнал по коротким ежистым волосам, торчащим на макушке. Кажется, Ева наконец-то утешилась…

…Нет. Ее руки висели как плети, прикосновения второкурсника были ей неприятны, она не вырывалась только потому, что…

– Ева! – громко позвал Валя. Она будто ждала этого – дернулась и отшатнулась, и второкурсник не смог ее удержать.

Парень хотел что-то сказать Вале, и что-то очень обидное, но посмотрел на клетку с хомяком – и осекся. И Валя по одному взгляду понял, что этот второкурсник совершенно точно проходил «хомячий тест». И в тот раз он нажал на кнопку, нажал…

…Где Александра Игоревна берет хомяков? В зоомагазине? Неужели они так быстро размножаются?!

– Я совсем забыла, – сказала второкурснику Ева, – мне же надо… На завтрашние занятия… я же недоучила…

Она благодарно улыбнулась Вале и умчалась по коридору, а второкурсник посмотрел злобно, но ничего не решился сказать. Побрел обратно, волоча ноги.

Валя вышел в холодную влажную ночь. Сел на скамейку у входа в общагу, вытащил телефон. Отыскал визитку в кармане, ту, что давно хотел выбросить, как выкинул когда-то фото девушки со стенда «Пропал человек, помогите найти»…

Пошли гудки в трубке – и затрезвонил чужой телефон в двух шагах. Валя вздрогнул: Александра Игоревна стояла у входа в общежитие, и телефон звонил в ее руке.

* * *

В ее мансарде было уютно и даже мило, хотя и тесно. Валя был уверен, что ректорша Института может себе позволить особняк, каких полно в Торпе. Но здесь, конечно, было хорошо: настоящий камин, старинная мебель, балкон…

Александра Игоревна открыла балконную дверь, не испугавшись холодной осенней ночи. Закурила; Валя подвинулся ближе к камину. Клетка с хомяком стояла у его ног.

Все стены здесь были увешаны тетрадными, альбомными, блокнотными листками, большая часть покрыта каракулями, абстрактными узорами, и среди всей этой пачкотни выделялись черно-белые фото хозяйки дома. Валя присмотрелся – это были не фотографии, а карандашные рисунки, и они были подлиннее любого фотоснимка и смотрели живыми глазами – то остро-ледяными, то затененными, будто взгляд был обращен внутрь.

– Испугался? – тихо спросила Александра.

– Да, – пробормотал Валя. – Я… хочу знать, что случилось… со мной и с Алисой. И кто я… что я теперь такое.

* * *

Сашка смотрела на него сквозь сигаретный дым, а может быть, у пелены перед ее глазами было другое происхождение. Валя повзрослел до неузнаваемости с того июньского дня, когда они впервые говорили лицом к лицу. Он был похож на своего отца, немного – на Сашкину маму, но от Сашки в нем не было, кажется, ничего…

Кроме обломка, фрагмента, ставшего самоценным. Кроме тени Глагола в повелительном наклонении.

– Видишь ли, Валик, – в задумчивости она назвала его домашним именем, – на самом деле у нас с тобой все хорошо. Прямо-таки отлично. Ты отыскал в себе свободную волю, когда отказался убивать хомяка. Ты проявил огромный талант, когда в первые же дни научился работать с мысленными преобразованиями… Ты спрашивай. Я всегда отвечу и все объясню.

– Я не понимаю… – начал он неуверенно.

– Это естественно. Ты же учишься. Любая учеба начинается с «не понимаю».

– Я не убил хомяка, – сказал Валя. – Но Артур убил. Хотя не хотел. Теперь ему кажется, что он убил сам себя. Почему?

Сашка глубоко затянулась.

Артур убил Пашу, на тот момент пушистого и совершенно беззащитного. А ведь Паша и Артур долгое время считали себя одним человеком, и в каком-то смысле это так и есть…

Сегодня она их разделила. Не хирургически, скальпелем, – но топором, с плеча. Возможно, этим спасла. А быть может, и нет.

– Валя, – мягко сказала Сашка. – Когда ты отказался убивать хомяка, можешь сказать, что ты чувствовал при этом?

Он задумался. Поднес ладонь к горлу, будто вспоминая приступ тошноты. Помотал головой.

– Ты не можешь это описать, – вздохнула Сашка, – потому что не понял. Рано, рано…

– А зачем убивать хомяков? – спросил он со скрытым упреком.

– Потому что их не надо убивать, – призналась Сашка. – Я очень довольна тобой, Валя. Больше того, я тобой горжусь.

Она затушила сигарету и закрыла балкон.

– Нам с тобой надо решить теперь одну важную задачу. Научить тебя дисциплине. Внутренней. Это значит, все твои занятия будут проходить или в аудитории, или в библиотеке, или в моем кабинете под присмотром. Это значит, что на физкультуре ты занимаешься спортом и внимательно слушаешь Дмитрия Дмитриевича, в столовой ешь, на философии пишешь конспекты, на английском читаешь Шекспира, но не делаешь мысленно никаких упражнений! Иначе упражнения начнут делать тебя…

Он молчал, насупившись. Он очень быстро соображал, куда быстрее, чем Сашка в свое время. Впрочем, и время теперь совсем другое.

– Тебя начнет заносить, – сказала Сашка. – Ты почувствуешь себя всесильным. Ты увидишь мир в другой проекции.

– Каким он есть на самом деле?

– Нет. Наиболее точную модель, которую ты в состоянии осознать. Но это здорово отличается от того, к чему ты привык с детства. Это может напугать.

Он кивнул и сумел даже криво улыбнуться.

– Так вот, когда тебя начнет заносить, заваливать в иррациональный карман… Ты должен остановиться.

– Разве это можно остановить? – спросил он безнадежно. – Это… проклятье?

– Проклятье?! – Сашка поперхнулась. – Валя, это твое будущее. Это твой смысл, это цель, ты скоро сам поймешь. Это сделает тебя счастливым, а мир прекрасным. Но пока ты не готов, не понимаешь, не умеешь этим управлять. Давай шаг за шагом: сначала контроль. Ты меня слышишь?

Он снова кивнул, не поднимая головы; Сашка встретилась взглядом с одним из своих портретов на стене. На ее глазах изображение сделалось трехмерным, четырехмерным,