Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко

сам приберу в комнате, вам же польза. А когда вы вернетесь – в девять, – мы уже будем пить чай на кухне…

Пашка и Артур переглянулись. Вале снова показалось, что они обмениваются неслышными сигналами.

Глава 3

На преподавательском столе стояла клетка. Хомяк, припав к металлическому полу, глядел сквозь прутья и стекло глазами-бусинками.

– Если вы нажмете на кнопку, – сказала Сашка, – хомяк в клетке умрет.

Артур посмотрел очень удивленно. За то короткое время, что они были знакомы лично, ей удалось вызвать в мальчике симпатию. Артур в первую секунду подумал, что это шутка, или ребус, или еще какая-нибудь игра.

– Но я же не буду нажимать на кнопку? – Он растерянно улыбнулся. – Зачем мне убивать хомяка?

– Это упражнение, – сказала Сашка. – Сейчас я объясню, в чем оно заключается. И вы, полностью информированный, его выполните, хорошо?

Артур перестал улыбаться. Посмотрел на хомяка: тот замер, будто в надежде, что если не двигаться – о нем все забудут.

– Я требую от первокурсников полного подчинения, – сказала Сашка, – без этого вы не сможете учиться. Но мне нужно от вас проявление вашей собственной воли, без этого вы тоже не сможете учиться. Противоречие? Нет, диалектика, так и происходит движение вперед… Сейчас я отдам вам приказ. Если вы его не исполните – я тут же напишу докладную Константину Фаритовичу.

Артур побледнел, но Сашка вдруг увидела в нем Ярослава. Настоящего. Того, кто сажает самолет в грозу, кто понимает несказанное, кто говорит: «Не бойся», когда все огни исчезли.

– …Выполнять приказ или нет, вы решите самостоятельно. – Она говорила медленно, осторожно, не веря своей удаче. – У вас есть выбор, вы свободны и можете не подчиняться…

Сашка запретила себе смотреть на него насквозь, ведь наблюдатель влияет на объект, а ей нужно было, чтобы Артур по своей воле принял решение.

– …Но докладную я точно напишу… В этом суть упражнения, понимаете?

Если он сейчас откажется убивать… не придется больше никем жертвовать. Мальчик станет прямой проекцией Ярослава как идеи бесстрашия и доверия и откроет для Сашки информационный канал. Тогда Сашка сможет внести исправление в основу Речи и тем вернуть себе целостность. Реальность восстановится во всей своей сложности, и у многих истинных Слов появятся другие значения.

– Выбор, – шепотом повторила Сашка. – Жмите на кнопку.

* * *

Пашка, припав на четыре короткие лапки, сидел в центре клетки. Слышал их голоса, будто через скверные наушники, видел лица как сквозь туман. В клетке неприятно пахло напуганным хомяком.

Ему казалось, что это он сам на месте Артура, что это он стоит сейчас у стола и смотрит на клетку. И чувствует на себе взгляд Александры Игоревны; Пашка понял, вжимаясь в пол клетки пушистым мягким животом: Константин Фаритович, воплощенный страх смерти, служит ей как сверло или отвертка. Большое зло, поселившееся в Торпе, центр паутины, которая опутывает здесь все, – Александра Игоревна, ректор.

– Кнопку, – послышался снаружи голос, черный, тягучий, как расплавленный битум. И Пашка, зажмурившись в клетке, молча закричал, не издавая ни звука: «Не нажимай! Посмотри внимательно – это же я! Не нажимай, Артур!»

* * *

Сашка усилием воли удержала себя от того, чтобы откатить время на минуту назад и не давить его таймером, пусть успеет собраться. И опять удержалась, чтобы не подсказать правильное решение. И в третий раз удержалась, чтобы не дать ему понять, кто на самом деле сидит сейчас в клетке.

Давай. Стань отражением твоего подлинного отца. Покажи мне Ярослава, как в зеркале. Дай мне доступ. Давай, Артур.

Артур шагнул вперед. Ткнул пальцем в кнопку, будто вызывая лифт. Сквозь стенки клетки отлично было видно, как хомяк дернулся, и повалился на спину, и раскинул коченеющие лапы.

Артур попятился. У него на лбу выступил пот.

Сашка на секунду прикрыла глаза. «Я не требую невозможного» – так говорил Фарит Коженников. А Сашка потребовала.

Артур сломлен. Он уже поднял руку на бабушку, он символически плюнул в лицо отцу… Судьба хомяка в этом ряду была предопределена. А Ярослава Григорьева – подлинного, которого Сашка увидела в его сыне несколько секунд назад, – здесь больше нет. В доступе отказано.

– Хорошо, – медленно сказала Сашка. – На индивидуальных занятиях Олег Борисович выдаст вам дополнительный сборник задач. Вам нужно удвоить усилия, Артур, чтобы оправдать надежды преподавателей. Вы свободны.

Он выпрямил спину, стараясь не глядеть на дохлого хомяка в клетке. Попрощался и вышел.

Ни о чем не думая, Сашка открыла крышку, вытащила хомяка, положила на преподавательский стол. Клетку убрала на пол. Уперлась ладонями в столешницу, присвоила себе стол и тело на нем. Вошла в метаморфозу, отделила от себя чужую материю и, завершив преобразование, повернулась к столу спиной. Прошла в проходе между столами и остановилась у окна.

Снова портилась погода. Накрапывал дождь, и носились листья над мостовой Сакко и Ванцетти. И закручивались в смерчи безо всякого Сашкиного участия.

У нее за спиной хрипло задышали. Сашка досчитала до двадцати и обернулась.

Павел Григорьев стоял, опираясь на столешницу, пошатываясь, глядя на Сашку из-под мокрой пряди, упавшей на глаза. В глазах была ненависть; Сашка вспомнила сцену в кабинете у Стерха – после возвращения с зимних каникул, после того как она узнала, что Захар срезался на экзамене. Тогда Сашка убила бы Стерха, если бы могла.

– Мы проиграли этот бой, – сказала Сашка. – Но не проиграли войну.

Он молчал, но смотрел так выразительно, что и слов не требовалось.

– Ты драматизируешь, – сказала Сашка. – Посмотри на меня, ты понятия не имеешь, что я сейчас потеряла. А ты потерял одну жизнь маленького хомяка. И твой брат ведь не знал, кого убивает.

Все так же молча он выпрямился, пошатнувшись, и зашагал к двери. Секунда – и дверь захлопнулась за его спиной.

Сашка еще постояла у окна, глядя на капли на стекле. Потом вернулась к преподавательскому столу, села и закурила.

* * *

Дверь в комнату была заперта на ножку стула, как на засов. Причем идея принадлежала Вале. Который никогда прежде не уединялся с девушкой в комнате общаги, но инженерную смекалку перенял от отца.

Он, которого одноклассницы не видели в упор, который не мог познакомиться с девушкой даже на чужом дне рождения, который на выпускном вечере танцевал в обнимку с телефоном, – он боялся показаться Алисе тюфяком, мямлей или даже чего похуже. Он боялся смутиться под ее бешеным напором.

В комнате было прибрано, вещи распиханы по шкафам, кровати близнецов укрыты одеялами. На тумбочке у Вали стояла маленькая орхидея в прозрачном пластиковом стакане.

– Это тебе. – Валя взял орхидею в обе руки и подумал, что это глупо, наверное. Но Алиса улыбнулась, у нее прояснились глаза:

– У вас тут прикольно жить, на первом этаже. Решетки на окнах… В нашей комнате тоже…

Валя недоуменно посмотрел на окно: шторы были плотно задернуты.

– Я их люблю, орхидеи. –