Безмолвный король - Амо Джонс

бедра и обвивает ими свою талию. Он впивается в меня губами и погружается внутрь меня. Я сжимаю свою киску, все еще чувствуя пульсацию после прошлого оргазма, но его член внутри снова заставляет меня потерять голову.

– Посмотри на меня, детка, – рычит он, совершая медленные толчки. – Это – мое. Ты понимаешь? – Его движения ускоряются. – Котенок… – предупреждает он, приблизив руку к моей шее. – Может, я и люблю тебя, но все равно буду трахать тебя до посинения. Не испытывай меня, Мэдисон. – Его ладонь сжимает мое горло, и я начинаю задыхаться от нехватки воздуха.

– Я вся твоя, Бишоп. Навсегда.

– Никто это не тронет. Никогда.

Он резко в меня входит. Я почти уверена, что внутри останутся синяки. Наши тела соприкасаются, на моей коже выступает пот. Его другая рука возвращается к моему бедру, и он грубо сжимает мою кожу, бешено ускоряя темп. Я чувствую, как мое тело растягивается и ноет от каждого толчка.

Его губы прижимаются к моей ключице, и этого достаточно, чтобы вызвать второй оргазм. Мое тело резко дергается, погружаясь в блаженную пульсацию. Его зубы вонзаются в мою плоть, и он издает низкий стон, кончая внутрь меня. Сделав еще несколько толчков, он переводит дыхание, смеется и отступает назад, оставляя на моих губах легкий поцелуй.

– Мне нужно пойти взять одежду из комнаты Нейта.

– Хорошо, – улыбаюсь я.

Мои щеки покраснели, а тело ноет от экстремального секса.

Сверкнув глазами, он ухмыляется.

– Ты в порядке?

Я закатываю глаза – глупый вопрос.

– Конечно. Это не первое родео с тобой.

Он смеется, выходит из душа и исчезает в комнате Нейта. Я закрываю занавеску и прикусываю нижнюю губу. Не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моим губам. Он любит меня. Бишоп Винсент Хейс сказал, что любит меня. Моя грудь трепещет от волнения, и я изо всех сил стараюсь не закричать от счастья. Я чувствую, что последний недостающий пазл в нашей с ним головоломке наконец встал на свое место. Почти год наши отношения ходили по кругу, но мы никогда не говорили о них откровенно, что давало мне надежду на будущее. Я быстро моюсь, хотя на самом деле мне не хочется смывать с тебя тонкий запах одеколона Бишопа. Затем я выключаю кран и выхожу из душа, обернув полотенцами тело и волосы.

– И что я пропустила? – кричит Татум из моей спальни, вероятно, заметив сломанную дверь.

Я выглядываю из ванной и вижу, как она входит в мою спальню.

Ее обеспокоенные глаза встретились с моими, а затем взгляд смягчается.

– Де-е-е-етка! Мне нужно знать все.

Кажется, я до сих пор улыбаюсь от уха до уха.

– Узнаешь, но сначала мне нужно собраться и переодеться.

– А где же наш таинственный пещерный человек из GQ[22]?

Я указываю большим пальцем за спину.

– Одевается в комнате Нейта.

Она качает головой и смеется.

– Думаю, вы хорошо провели время.

Она даже не представляет.

Глава 20

– Итак, у нас достаточно еды на утро и на случай, если ребята захотят перекусить. А сейчас нужно заказать пиццу!

Думаю, разговор со стариком может подождать. Девочки выглядят уставшими, да и у меня нет на него сил.

Подъезжая к светофору, я задумываюсь, где по пути можно купить приличную пиццу. Я ухмыляюсь.

– У меня есть идея.

Затем я достаю телефон и набираю сообщение в общий чат:

Встретимся в CK’s.

Я кладу телефон на колени и поворачиваю к пиццерии. Сейчас девочки намного спокойнее, чем днем. У Мэдисон есть все основания чувствовать усталость, а вот насчет Татум – не знаю. Я устаю, просто наблюдая за тем, как ее мысли ежесекундно перескакивают с одного на другое. Мне не совсем плевать на Тат, потому что я знаю, как много она значит для Мэдисон. Короче говоря, я не хотел, чтобы с ней произошло что-то плохое.

Я паркуюсь возле Gengy’s Pizza. Неоновая буква G изредка мигает, свисая на старом электрическом проводе, так что название больше походит на «Engy’s pizza». На самом деле Дженджи, владелец пиццерии, был моим хорошим другом еще в раннем детстве. Моя мама часто приводила меня сюда поесть пиццу. Вероятно, это было одно из немногих искренних воспоминаний, связанных с моей матерью.

– Скоро буду.

Телефон в моем кармане начинает вибрировать, и как только я собираюсь его достать, мое внимание привлекает пуэрториканская ругань Дженджи.

– Ну уж нет, пошел ты на хрен, парень, так дело не пойдет. Говорю тебе, Макгрегор вот-вот надерет кому-нибудь зад!

Я усмехаюсь и качаю головой, заходя в кафе.

– Рад видеть, что ты не растерял хватку! – кричу я, вытаскивая телефон из заднего кармана.

Дженджи прекращает ругань, переключая внимание на меня. Он одаривает меня ехидной ухмылкой.

– Ох! Биш, мой дорогой! – затем он перегибается через стойку и притягивает меня к себе, чтобы обнять. – Где ты был, братишка? Я бы дал тебе пощечину, если бы ты не был моим гостем!

– Знаю, братан, виноват. Ты до сих пор не починил эту вывеску…

– Эй! – Он грозит мне пальцем. – Не приезжай сюда на этой дорогой красивой спортивной машине и в этой одежде для богатых мальчиков. И не швыряй в меня деньги, как будто я стриптизерша и собираюсь устроить тебе приватный танец! Я же говорил тебе, что справлюсь сам.

– Ты говоришь мне это с тех пор, как мне исполнилось десять. И во сколько мне обойдется этот танец? У меня тут всего пара долларов…

– Соображаешь!

Он смеется, перекинув полотенце через плечо. Дженджи был упрямым шестидесятилетним мужчиной с пивным животом, любящим ругаться и курить. Но мы с ним сдружились с самого первого дня, а остальное ушло на второй план.

– Чего желаешь, Биш?

Я указываю на пиццу, которую хочу заказать, и он принимается за готовку. Проверив телефон, я обнаруживая кучу уведомлений от этих идиотов.

Нейт: Зачем?

Джейс: Давненько мы там не были, Биш.

Эли: А покурить будет?

Кэш: Я могу привести Синди?

Хантер: Кто такая Синди?

Кэш: Цыпочка, которую я трахаю.

Эли: Что, прямо сейчас?

Кэш: Кто-нибудь, отведите этого ребенка в школу…

Эли: Какого хрена ты называешь меня ребенком? На прошлой неделе я спал с твоей мамой.

Брантли: Я соберу детей, и мы будем на месте.

Я качаю головой. Чертовы идиоты. Все они. Сунув телефон в карман, я рассказываю Дженджи о ерунде, случившейся за год, расплачиваюсь и возвращаюсь к машине.

– Имей в виду, – бормочет Татум, широко зевая. – Если я заражусь сальмонеллезом – это полностью твоя вина, Биш.

Я