Безмолвный король - Амо Джонс

чем дольше он молчал, тем больнее мне становилось. Сначала все было нормально. Мол, ему нужно время, чтобы обдумать свои чувства. Я могла ему это позволить, верно? Но это уже второй раз, когда я говорю, что люблю его, а он не отвечает. Я проскальзываю за дверь ванной.

– Мэд…

Я захлопываю дверь перед его носом, прежде чем он успевает меня остановить.

Я чувствую подступающие к глазам слезы и боль, сжимающую мою грудь. Прежде чем я успеваю сдержаться, по щеке стекает одинокая слезинка, и я быстро ее вытираю. Я злюсь, что позволила себе так разволноваться из-за какой-то мелочи. Открыв кран с горячей водой, я захожу внутрь. Только настоящий кипяток отвлечет меня от того, что только что произошло. Напомнит мне, что эмоциональная боль не реальна, и это лишь плод моего воображения. Я не истекаю кровью. От душевных травм не умирают. Но даже прокручивая эту мантру в своей голове, я чувствовала, что лгу самой себе. У меня вырывается всхлип, и, потянувшись за мылом, я растираю его между ладонями. Громкий хлопок отрывает меня от мыслей, и я быстро отдергиваю занавеску, чтобы посмотреть, что, черт возьми, только что произошло. Прямо передо мной – вздрагивающий от гнева Бишоп и расколотая надвое дверь. Я опускаю взгляд на его армейские ботинки, обнаруживая на них следы от удара и древесную пыль.

– Бишоп! – вытираю щеки и шмыгаю носом. – Ты мог пройти через дверь Нейта!

Он молча шагает к душевой кабине, его плечи вздымаются и опускаются, а зубы стиснуты так крепко, что его челюсть, кажется, вот-вот сломается.

– Ты даже не дала мне шанса… – начинает он, медленно ко мне приближаясь.

Я собираюсь ответить, но его рука взлетает в воздух, чтобы меня заткнуть. Его глаза расширены, щеки покраснели. Боже. Он в ярости, что тоже заставляет меня немного разозлиться – на этот раз человек, который имеет право злиться, – я. Он отдергивает занавески, не сводя с меня взгляда. Он не смотрит на мое тело – только в глаза. Они потемнели до ужасающего состояния. Я слегка вздрагиваю.

– Бишоп…

Его рука взлетает к моему подбородку, пальцы ложатся на мою щеку. Он заходит в душ прямо в одежде и ботинках и прижимает меня спиной к стене. Его губы мягко касаются моих, заставляя мое сердце трепетать.

– Я должен сказать тебе эти три коротких слова, чтобы ты чувствовала себя в большей безопасности? Да, Мэди? К черту это! – Его кулаки прижимаются к стене по обе стороны от моей головы, не давая мне двигаться. Наклонившись ко мне, он изучает мое лицо. – Ты знаешь, как много дерьмовых людей говорят своему партнеру, что любят его, а потом идут и делают темную хрень за его спиной? Хочешь знать, что я думаю о слове «любовь», котенок? Я думаю, это бред. Это слово – ерунда, и то значение, которым его наделили люди, полная чушь.

Его бедра прижимаются к моему телу, и член под джинсами трется о мою голую киску. Я закрываю глаза, чувствуя кончик его носа возле мочки уха.

– Все это чертова фантазия. Слова о любви ни хрена не значат. Мне не нужны слова, чтобы сказать, что я, – он делает паузу, а затем кусает меня за шею. Его руки смыкаются на моих бедрах, приподнимая меня над полом. Я обхватываю его талию, он снова прижимает меня к стене, и сверху на нас обрушивается поток воды, – чувствую.

Его губы замирают в миллиметре от моих.

– Открой глаза, – рычит он.

Дерьмо. Мой желудок – и не только он – сжимается от страха.

– Сейчас же, котенок, – приказывает он.

Я чувствую вибрацию его голоса. Я открываю глаза, не обращая внимания на капли воды, стекающие по моим ресницам. Он смотрит прямо на меня, его волосы намокли от воды, а темная футболка прилипла к телу, облегая каждый мускул.

– Я что-то чувствую к тебе, Мэдисон. Что-то, чего я никогда и ни к кому не чувствовал – никогда. Но любовь – недостаточно сильное слово, чтобы хотя бы приблизиться к тому, что я, черт возьми, к тебе испытываю. Слово «любовь» – самое часто употребляемое слово в мире, и я могу поклясться, что никогда и никому этого не говорил. Даже своей матери. – Он делает паузу и вздыхает, касаясь пальцем моих губ. – Но, черт возьми, Мэди! Если это любовь, то я полюбил тебя с того дня, как впервые увидел тебя в столовой. Мою грудь распирает так, словно мое сердце готово в любую секунду выскочить из груди. – Я не отрываясь смотрю на его губы. Затем он приближается ко мне и прижимается к моему рту. Я приоткрываю губы, его язык проскальзывает внутрь, после чего он отстраняется и смотрит мне в глаза.

– Я тоже тебя люблю.

Мои колени дрожат, а все конечности немеют. Он еще сильнее сжимает мои бедра, а я утыкаюсь лицом в изгиб его шеи. Из меня вырываются рыдания.

– Тебе лучше не плакать, Мэдисон, клянусь Богом.

Я смеюсь, подняв к нему лицо. Я касаюсь его щеки и, несмотря на сдавленную боль в горле, я наклоняю голову:

– Поцелуй меня.

Это единственное, что я могу ему ответить. Он подхватывает меня одной рукой, другой стягивая с себя футболку. Выбросив ее на пол, он впивается в меня губами. Я обхватываю его затылок и с силой прижимаю его к себе, чувствуя металлическую пряжку его ремня. Его рука опускается вниз, и он стягивает с себя джинсы. Затем он касается моей киски, и я стону от его прикосновения, прикусив губу. Он усмехается и медленно ставит меня на ноги.

– Что ты делаешь? – рассеянно спрашиваю я, уже скучая по его прикосновениям.

Он опускается передо мной на колени и перекидывает мою ногу через свое плечо. Его ремень расстегнут, а пресс напрягается от каждого движения. Он ухмыляется, глядя на меня снизу. Один этот вид заставляет меня снова стонать. Я делаю мысленную фотографию – для последующего использования. Он прожигает меня взглядом, а затем облизывает губы и прижимается ко мне ртом. Я стону, прижавшись головой к кафельной стене.

– О боже мой…

Его язык кружит вокруг моего клитора, в то время как он вводит в меня свой палец. Я насаживаюсь на него, чувствуя приближающийся с невероятной скоростью оргазм. Затем его язык погружается внутрь моей киски, и я окончательно теряю контроль – мои мышцы напрягаются, и меня накрывает оргазм. Он встает и облизывает пальцы так, словно это лучший десерт в его жизни.

– Иди ко мне.

Он хватает меня за