Девушка из колодца - Рин Чупеко

то, что вы здесь, подвергаете себя опасности из-за того, что вас даже не касается.

– Тарквиний – мой кузен, – замечает Келли. – К тому же я сама видела женщину в черном. Если мое присутствие как-то поможет, я готова остаться.

Мико смотрят на девушку, явно проникшись к ней уважением.

– Вы очень храбрая женщина, – сказала Кагура. – Будь у меня выбор, я предпочла бы сбежать.

Она смотрит поверх плеча Келли – прямо на меня и кивком признает мое присутствие. В ответ я склоняю голову, но не двигаюсь с места.

– Если на то воля ками, все мы выживем.

19. Экзорцизм

Неотложные дела вынуждают отца Тарквиния вернуться в Токио. Старшую мико Мачика-обасан взволновала новость о том, что Дуг планирует вернуться в город.

– Но мы еще не закончили, – запротестовала она. – Тарквиний-кун здесь чувствует себя намного лучше, а в Токио его здоровье снова может ухудшиться.

Отец Тарка задумался. Ему, конечно, не хотелось, чтобы необычная болезнь сына вернулась: чтобы врачи хлопотали вокруг него, делали анализы, но все равно ничего не находили. В долине Яген состояние Тарквиния продолжало неуклонно улучшаться. Обожаемый мико, здесь он казался более счастливым, чем в Токио или Эпплгейте.

В конце концов, Дуглас Хэллоуэй обратился к Келли:

– Знаю, это довольно обременительно, но не могла бы ты остаться с Тарквинием на несколько дней? Я вернусь сразу же, как только проконтролирую слияние двух компаний.

К его удивлению, Келли соглашается и заверяет, что и сама собиралась предложить это. Поэтому дяде не стоит переживать, что он принуждает ее делать то, чего она не хочет.

– Мне здесь нравится, – заявила девушка с сияющей улыбкой на лице, хотя внутри у нее все переворачивается при мысли о том, что может случиться в ближайшие дни. – Такая приятная смена обстановки. Я буду только рада остаться с Тарком.

– Спасибо, – отвечает мужчина со слабой улыбкой. Он оглядывает храм и, возможно, впервые осознает, как мало знал о своей жене и как мало знает своего сына. – Хорошенько позаботься о нем, – неожиданно произносит Дуг со странными нотками в голосе. – Кажется, у меня самого это никогда не получалось.

– Зачем ты так, дядя Дуг, – ответила пораженная Келли.

– Я делал все, что мог, но, возможно, не то, что следовало бы. – Мужчина еще раз окидывает взглядом комнату. – Оказывается, я толком и не знал Йоко, да? Жаль, что она не доверяла мне настолько, чтобы рассказать об этой части своей жизни.

– Папа? – В комнату вошел Тарквиний. – Ты возвращаешься в Токио?

Его отец кивает.

– Не втягивай Келли в неприятности.

– Ага, – закатывает глаза Тарк. – Потому что только в этом я и хорош.

– Нет, – тихо, но с несвойственной ему твердостью возражает отец. – Я нечасто это говорю, но я всегда гордился тобой.

Эти слова застают Тарквиния врасплох. На его лице отражается целый спектр эмоций: удивление, удовлетворение, смущение.

– Конечно, пап, – неловко отвечает мальчик, хотя на его губах расцветает вполне искренняя улыбка. Он дарит отцу мимолетное объятье и добавляет: – Не позволяй японским бизнесменам тебя провести.

В ответ на это Келли и Дуглас смеются.

Наконец мужчина уезжает, снедаемый неприятным ощущением, что он упустил что-то из виду.

Обасан пребывает в хорошем настроении.

– Это даст нам достаточно времени, чтобы завершить ритуал, – заявляет она после отъезда отца Тарка.

Причина ее оптимизма – уверенность в том, что это изгнание нечистой силы пройдет успешно, в отличие от прошлых попыток, во время которых что-то всегда шло не так.

Некоторое время спустя Кагура отводит Келли в сторону.

– Вот как делаются печати, – объясняет она, выбирая одну из кукол – ту самую, которую Келли видела у алтаря Дзидзо в Муцу. Когда мико закатывает рукав крошечного кимоно, девушка с изумлением обнаруживает такие же татуировки, как и у Тарквиния.

– Каждую из кукол, которая здесь находится, мы расписали вручную. – Кагура переворачивает куклу и задирает ее кимоно. Как и у Тарка, по бокам и на спине игрушки расположены татуировки. – Эту печать можно сломать ненавистью. – Мико касается сначала первой печати на спине куклы, а затем второй. – А эту – уважением. Чтобы сломать печати на запястьях, нужно познать страх и дружбу. Чтобы убрать их с груди, нужно испытать любовь.

На куклах они несут символическое значение, но на людях – нет. Мы осматриваем кукол каждый день. Если какая-либо из печатей слабеет, мы понимаем, что она повреждена, и проводим ритуал, чтобы укрепить ее или перенести на другую куклу.

– А вы не можете сделать то же самое для Тарквиния? – спрашивает Келли, но мико лишь качает головой:

– Приносить в жертву человека – совсем другое дело. Куклы всегда стерильны и неизменны, люди же все разные. Очищение человеческого сосуда может принести больше вреда, чем пользы. Я видела печати Тарквиния-куна, знаю, что четыре уже исчезли. Когда настанет очередь последней, яд внутри его вырвется на свободу. Столько крови уже было пролито, мы не можем ждать, когда она найдет новую жертву.

– Крови? – Келли чувствует подступающую тошноту.

– Чтобы сломать каждую из печатей, требуется новое жертвоприношение. Кровь убитых, нанесенная на татуировки, ослабляет их. С каждой исчезнувшей печатью Чио становится сильнее. Всякий раз, когда Тарквиний чувствует страх или гнев, внутри его расцветает злоба, которая может даже контролировать его тело. Что-то не так, Келли-сан?

– Ничего, – спешит заверить Келли. У нее бешено колотится сердце, когда она в очередной раз дотрагивается до незаметного шрама на пальце, ее собственной печати.

– Что это такое? – с любопытством спросил вошедший в комнату Тарк. Однако, когда мико показывает ему куклу, он морщится.

– Хочешь подержать ее, Тарквиний-кун?

– А это не опасно? – спрашивает он на ломаном японском – одна из его многочисленных попыток попрактиковаться в языке.

– Печати на месте, так что обещаю, она не причинит тебе вреда.

Тарквиний берет куклу за подол кимоно, так что та просто болтается в воздухе.

– Это немного жутковато, Кагура-сан. Почему у нее черные глаза? У большинства других кукол они бесцветные.

– Потому что в эту куклу уже вселился дух. Ты видишь глаза призрака, который смотрит на мир, оставшийся снаружи.

Тарквиний едва не роняет куклу, после чего, дрожа, поспешно сует ее обратно мико.

– Вот почему мальчики не играют в куклы. А теперь, если не возражаете, я пойду в соседнюю комнату и как следует покричу.

На следующий день после отъезда отца Тарка случается неожиданное: из леса доносятся голоса, и одна из мико выходит поприветствовать посетителей.

– Одержимость злым духом, – сообщает она, вернувшись.

Ее слова приводят остальных служительниц в движение: