Косарев - Николай Владимирович Трущенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сергей Миронович! Я хочу рассказать кое-что из анализа партядра в ленинградской организации. — Слово взял Сергей Соболев. Говорить ему трудно. Каждое слово вытягивает из себя словно с болью, все-таки родная организация, столько сил ей в свое время было отдано…
— Раньше нам в ЦК РЛКСМ казалось, что партийные силы в Ленинградской комсомольской организации крепкие; партядро в ней — четверть всего состава. Это в два с половиной раза выше, чем партийная прослойка во всем РЛКСМ. Теперь посмотрим, товарищ Киров, на Василеостровскую партийную организацию. В ней комсомольский актив составляет тридцать один процент!
— Это что — плохо или хорошо?
— Судите сами, Сергей Миронович. Но, по-моему, это была не подготовка молодых к приему в партию, а прямая вербовка их зиновьевцами. Молодежь-то вроде сама по себе и ничего, но зеленая, производства не нюхала…
— Вот-вот! Именно из таких юнцов зиновьевцы команду горлопанов и готовили.
— Мы успели на сегодня только несколько комсомольских коллективов учесть, — докладывал дальше Соболев. — В них тысяча двести коммунистов работает. Из них сто человек с производственным стажем до года, у двухсот — едва-едва год наскребли.
— Они не коммунистами себя в комсомоле чувствуют, а комсомольцами в партии… — вставил Ханин.
— Ну а что разбитые оппозиционеры про ваши первые успехи говорят?
Цекамольцы смущенно замолчали, а у Саши вдруг сорвалось:
— Кир-р-ро-ва победа, говорят…
И замолчал, спохватившись.
Но Киров рассмеялся заразительно и снял возникшее напряжение и неловкость:
— О нашей пирровой победе мы уже наслышаны. Но партии, запомните, не победа и не полупобеда нужны. Мы должны завоевать умы и сердца молодежи! Ясно?..
7 января Центральный Комитет комсомола утвердил новый состав Северо-Западного бюро ЦК РЛКСМ во главе с Сергеем Соболевым. В него вошел и Александр Косарев. Работать Косареву стало легче. Все-таки на комсомольские собрания он приходил теперь не просто пропагандистом решений партийного съезда, а представителем регионального руководящего органа РЛКСМ.
Через неделю грянул гром. На бюро Ленгубкомола оппозиционер Румянцев протащил резолюцию, в которой лишь формально, в силу партийной дисциплины признались решения съезда обязательными. Это означало, что бюро губкома РЛКСМ по-прежнему оправдывает линию оппозиции и пытается противопоставить Ленинградскую организацию комсомола всей партии и всему Союзу молодежи. На повестку дня был поставлен вопрос об оздоровлении Ленгубкомола. Вскоре секретарем Ленинградского губкома комсомола стал Сергей Соболев.
Поток дезинформации населения города сокращался с каждым днем. Но представителям партии и комсомола, приехавшим из Москвы, по-прежнему приходилось нелегко. Преодолевая «оппозиционные судороги» зиновьевцев, они постепенно, изо дня в день, рассеивали туман клеветы, ликвидировали путаницу в умах молодежи, завоевывали ее сердца.
Весь январь и февраль того года пульс Ленинградской комсомольской организации бился напряженно, порой лихорадочно. Цекамольцы учились у старших товарищей — посланцев ЦК ВКП(б) мастерству политической полемики, искусству побеждать в ней самого искушенного в оппозиционной борьбе противника.
После избрания С. М. Кирова первым секретарем Ленинградского губкома партии он обосновался в Смольном, по жить продолжал в гостинице вместе с московскими товарищами, которые поддерживали его в трудной должности. Сколь трудна она была в те дни, видно из эпизода, рассказанного Германом Нагаевым:
«…В кабинет заглянул секретарь:
— Сергей Миронович, звонит Калинин.
— Спасибо! Сейчас. — Он подошел к столу, поднял трубку. — Слушаю вас, Михаил Иванович. Что? Ворошилова не пустили на вагоностроительный? Прорвался, а его вынесли за ворота. Совсем распоясались зиновьевцы. Вы хотите ехать? Хорошо, поедемте вместе. Я за вами заеду.
Киров позвонил секретарю и попросил срочно вызвать машину.
…Разгневанный Ворошилов действительно ходил около заводских ворот.
— В проходной не коммунисты, а банда оппозиционеров, — возмущенно заговорил он, пожимая руку Кирову. — В гражданскую мы таких сволочей предателей ставили к стенке. Ты, Мироныч, построже с ними.
— Хорошо. Постараюсь, — сказал Киров и первым вошел в проходную.
— Ваши пропуска? — потребовал старший из вахтеров.
— Я Киров — первый секретарь Севзапбюро ЦК и Ленинградского губкома, — резко сказал Киров. — Живо ко мне начальника охраны!
…Из длинного приземистого помещения, приспособленного под клуб, долетали резкие крики и гул толпы…
Когда Киров, Ворошилов и Калинин появились на сцене, Комаров прервал оратора:
— Товарищи, внимание! К нам на собрание прибыли члены ЦК товарищи Калинин, Киров и Ворошилов.
Раздались робкие аплодисменты. Вдруг кто-то засвистел, посыпались враждебные выкрики.
Председатель, повременив, зазвонил в колокольчик. Крики постепенно стали утихать.
— Продолжайте! — крикнул председатель, но тот уже был сбит с толку, оборвал нить мысли и, махнув рукой, сошел с трибуны.
— Выступай ты, Сергей Миронович, — шепнул Калинин. — Ворошилову надо поостыть.
— Ладно, — согласился Киров и попросил слова…
Киров, взойдя на трибуну, понял, что переубедить собрание едва ли удастся.
Он начал сдержанно, по-деловому рассказывать о решениях съезда.
— Знаем, читали! — закричали в зале.
— Лучше расскажите, почему напали на Зиновьева?
— На Зиновьева никто не нападал! — повысил голос Киров. — Это он напал на Центральный Комитет. Это он со своими приспешниками ринулся в бой, ополчился против генеральной линии партии, против ленинского плана строительства социализма и, как следовало ожидать, был разбит.
В зале одновременно послышались одобряющие аплодисменты и свист.
Киров, выждав тишину, усилил голос. Он говорил просто, понятно, и многие в зале начали одобрительно перешептываться. Киров почувствовал это, оживился и закончил свою речь призывом поддержать решения съезда и осудить оппозицию.
Но тотчас председательствующий предоставил слово парторганизатору Абрамову — крупному мужчине с энергичным лицом. Он вышел на трибуну, уверенно сознавая, что в зале подавляющее большинство его сторонников, заговорил зычным голосом:
— Киров сейчас поносил нашего товарища Зиновьева. А ведь Зиновьев старый член партии и один из видных ее деятелей. Еще накануне Октябрьской революции, когда за товарищем Лениным охотились ищейки Временного правительства, Зиновьев ездил к нему в Разлив, рискуя жизнью. Работал в эмиграции в большевистской печати. А что из себя представляет Киров? Мы его совершенно не знаем…
В зале закричали, резко затопали, засвистели. И трудно было понять, одобряют они
